— Охотники дают лишь вероятностную защиту, — отмахнулся Аккорд. — Со временем они, конечно, выловят большинство диверсантов, но для неприемлемого ущерба достаточно и одного. А главное, не факт, что они сделают это вовремя.
— Тогда ЧТО, ситх вас возьми, вы намерены делать?
— То, что необходимо. Если я решу, что вам нужно знать больше, Кренник, я вас проинформирую.
Он не стал тратить драгоценные секунды, чтобы полюбоваться тем, как перекосило Орсона. Посмотрит на это потом, в записи.
Система подвесных турболазеров Объекта могла уничтожить любое разумное количество нападавших на любой разумной скорости. Но три тысячи машин на скорости в двести километров в секунду — это далеко за пределами «разумных» цифр. Только дроиды с их мгновенной реакцией могли себе позволить такое. Не все, правда, попали внутрь кольца — некоторые столкнулись с конструкциями Объекта и мгновенно испарились, но для громадной стройки ущерб был невелик — несколько сотен тысяч тонн покореженного металла, это полдня работы, исправляется в текущем порядке.
Разумеется, базз-дроиды не могли бы состыковаться с целью на такой скорости, но несущие их ракеты обладали достаточной дельтой, чтобы после запуска полностью затормозиться, описать петлю и вернуться к цели.
Маленькие шарики были сложными мишенями даже для истребителя, а уж о том, чтобы сбить их турболазерным огнём, смешно было даже говорить. Их можно было отшвырнуть полем дефлекторного щита, но дыры в защите Объекта были слишком велики. Аккорд физически не успел бы установить сплошное поле, прикрывающее всю конструкцию, за то время, что ему оставили на переход к Скарифу. Никто бы не успел.
То же самое касалось и броневых листов, слишком толстых, чтобы базз-дроиды смогли прорезать их до исчерпания энергии. Конструкцию в процессе строительства целиком не закроешь в принципе.
И невозможно заранее сказать, где именно маленькие диверсанты решат пробираться внутрь станции. Проходов для них слишком много, а несущие их ракеты не имеют конкретной цели — они попадают в случайные места, и направляются к ближайшему отверстию.
Но когда первые дроиды-пильщики касаются обшивки и цепляются за неё маленькими лапками, щиты Объекта дружно отключаются и бомбардировщики Империи выпускают собственный залп. Да, по своим же собственным конструкциям. Тоже тысячи ракет. Только внутри не хитроумные машинки, а честные протонные боеголовки. Только с предварительно откачанным нергоном-14.
Что превратило их в банальные старомодные ядерные бомбы.
Нергон-14, взрывчатое вещество, используемое при изготовлении протонных торпед и бомб — ещё одна разновидность холодной гиперматерии. В отличие от той же тибанны, он при переходе в «горячую» форму почти не выделяет собственной энергии, реакция его испарения эндотермична — поэтому боеголовку приходится «бустировать» компактным термоядерным зарядом. Но в отличие от банальной термоядерной бомбы, которая выдаёт энергию взрыва в виде гамма-излучения, нергон-14 обеспечивает куда более интересный поражающий фактор — волна релятивистских протонов! Электростатическое отталкивание, которое так сильно мешает сделать протонное пучковое оружие, здесь не мешает, наоборот, разгоняет их ещё больше — они ведь и так разлетаются по сфере.
Как протоны, так и гамма-лучи обладают огромной проникающей способностью, а также эффективно убивают живых существ и выводят из строя электронику. Но кванты электромагнитного излучения выделяют больше всего энергии на поверхности цели, а чем глубже — тем поражающий эффект слабее. Протоны же производят максимальную ионизацию именно в глубине, когда несколько затормозятся. Очень эффективно, когда ваша цель — тяжело бронированный корабль.
И не очень эффективно, когда вы стреляете по маленьким механизмам на поверхности этого корабля.
Получив зашкаливающую дозу гамма-радиации, бронелисты Объекта раскалились добела, потеряли несколько миллиметров толщины за счёт абляции, но в целом устояли. А вот маленьким базз-дроидам, с их большой поверхностью тела и тонкой бронёй, повезло куда меньше. Около четверти оказавшихся рядом с местами взрыва просто испарились, остальные мгновенно «умерли» от выгорания всей электроники.
Тех немногих, что уцелели, спрятавшись в складках местности, нашли дроиды-охотники — раньше, чем ошеломлённые пильщики успели проникнуть внутрь станции. Аккорд указал им наилучшую стратегию поиска, основываясь на своём знании геометрии местности и точек подрыва торпед.
Истребители, описав петлю, вернулись на базовые корабли. Так как общие потери нападавших (от эскадрильи Вейдера, от промахов при атаке, от встречного огня турболазеров Объекта) составили около восьмисот машин — им требовалось где-то разместить ещё семь сотен с погибшего «Барышника». Но дроиды-стервятники не зря назывались «дроидами с изменяемой геометрией» — «лишние» машины просто перешли в наземный режим и поцеплялись к обшивке союзных кораблей снаружи. Бесценная с тактической точки зрения возможность.
Несколько минут томительного ожидания. Аккорд в своём воображении прямо-таки слышал дискуссию, идущую между капитанами мятежников. Они нанесли врагу куда больше урона, чем могли рассчитывать, уничтожив самого Вейдера, и понеся весьма скромные потери. С другой стороны, цель, ради которой они сюда прилетели, осталась нетронутой. С третьей стороны, эта цель показала, что неплохо защищена, с налёту её не возьмёшь — не лучше ли отступить сейчас, сохранив все силы, и потом вернуться с лучшим вооружением? С четвёртой — а будет ли у них когда-нибудь это лучшее вооружение и такой прекрасный шанс застать противника «со спущенными штанами»? Укреплённую систему такими малыми силами не возьмёшь!
Аналогичная дискуссия разворачивалась и на борту имперских кораблей. Только шёпотом, потому что после исчезновения и вероятной гибели Вейдера не осталось никого с достаточными полномочиями, чтобы оспорить приказы Таркина. Даже вечно язвительный Кренник притих. Губернатор сказал ждать — значит ждём. Но почему? Самое время развить преимущество и послать флот добить мятежников!
Наконец противник пришёл к компромиссному решению — перезаправив и перевооружив «стервятников» (наверняка на этот раз ракеты с обычными зарядами вместо базз-дроидов), он послал их на второй заход — той же численностью, 250 эскадрилий. Но крупные корабли прыгать не стали. Зато «Предусмотрительности» выпустили огромный рой противокорабельных торпед, вокруг которых истребители выстроились в защитный ордер, чтобы довести их до цели. Если все эти заряды врежутся в ядро Объекта, его защита не выстоит.
Замысел был понятен — если и эта атака провалится, они отступят, ограничив потери в основном автоматикой (250 живых пилотов не в счёт). Если имперцы прыгнут к ним — они отступят чуть раньше. Если же атака будет успешна — они пошлют оставшиеся силы развить и закрепить наступление, и возможно, даже прыгнут к Объекту сами, несмотря на риск столкновения с его флотом защиты.
Всё вполне гармонично и сбалансировано. Аккорд сам бы поступил точно так же на месте мятежников (другое дело, что истребители под его командованием получили бы более сложные инструкции). И конечно же, он знал, чем им ответить.
— Включить помехопостановщики на полную мощность, — скомандовал Аккорд. Пространство вокруг Объекта утонуло в пузыре раздутого дефлекторного щита — слишком слабого, чтобы отразить какую-либо материальную угрозу, но отражающего все радиоволны. А излучатели гиперматерии создали тысячи фальшивых тепловых источников в разных местах.
Это само по себе ровным счётом ничего не значило. Пилоты в этой галактике давным-давно привыкли полагаться не на приборы, а на собственные глаза. И дроиды, и ракеты, и торпеды — все использовали «глаза» — системы распознавания визуальных образов. Да, конечно, их дальность была несравнима с радарами, не говоря уж о тепловых сенсорах. Но только не в ситуации, когда цель — два обруча размером с небольшую луну. Мимо этого монстра и на глазок не промахнёшься.
Торпеды мятежников, естественно, не тормозили — они шли на полной скорости, потому что так легче проскочить зону ПРО. Дроиды-истребители вынуждены были сохранять ту же скорость, чтобы держаться с ними вровень. Ничего, для электронных рефлексов это терпимо, нужно только следовать заранее прописанному полётному плану, потому что случись что непредсказуемое — придумать выход они уже не успеют.
А вот живые пилоты, координаторы операции, хотя скорость сохраняли не меньшую, начали забирать вверх, вниз, вправо и влево. Идти сквозь кольца станции на такой скорости они не рисковали, для этого потребовалось бы полностью довериться автопилоту. Они намеревались обогнуть её с разных сторон.
Молодцы, пусть огибают…
В зоне помех вспыхнули многочисленные огоньки. Опознав по спектру ионные двигатели и просчитав, что неизвестные тела идут курсом пересечения, как истребители, так и торпеды вильнули в сторону, уходя от столкновения. Истребители также открыли огонь из бластеров и выпустили торпеды, надеясь расчистить себе путь. Некоторые даже попали… только это их не спасло.
Эти защитные устройства Аккорд назвал «мины-метеоры». Представляли они собой полый шар из кваданиевой стали сантиметров двадцати в диаметре, с четырьмя крестообразно расположенными дюзами ионных двигателей, маленьким резервуаром топлива и устройством управления (простенький микропроцессор и коммуникатор). Больше в них ничего не было. Вес каждого устройства составлял около четырёх килограммов.
20106 таких устройств были расположены формацией в виде плоского диска с шагом примерно в километр — между Объектом и атакующим флотом, так что построение полностью перекрывало профиль станции. Благодаря крестообразным двигателям они могли, не поворачиваясь, произвольно сдвигаться в этой плоскости. Ускорение у мины-метеора было около 5000g, что нормально для большинства истребителей… только у истребителей такова тяга ГЛАВНЫХ двигателей, по оси корабля. Маневровые дают значительно меньше. Поэтому чтобы хоть сравниться с ними в поперечной подвижности (не говоря уж о том, чтобы обогнать), дроиду-стервятнику пришлось бы развернуться к Объекту бортом и дать полную тягу. Но на это куцых воробьиных умишек машин Федерации просто не хватало. Они пытались вилять, но при этом оставаться на курсе и вести огонь. Естественно, управляемые компьютером мины-метеоры легко парировали каждый их манёвр, постоянно оставаясь точно на курсе пересечения. На расстоянии в несколько сотен километров запаздывание радиосигнала составляет две миллисекунды — достаточно для управления почти в реальном времени.