Первыми дали залп ионные пушки «Визитёра». Эти двоюродные братья турболазеров выстреливали сильно заряженные сгустки квазиплазмы, которые, ударяясь о щит цели, срабатывают как электромагнитные бомбы, создавая мощные импульсы радиоволн. Энергия этих квантов невелика, поэтому они легко отражаются длинноволновым щитом. Проблема в том, что когда такая волна «омывает» весь корабль, нужно успеть своевременно закрыть все «бойницы», иначе она легко пройдёт в любое отверстие. А их закрытие — процесс не мгновенный, заранее же закрыть, ещё перед боем — значит ослепить себя. Дырки в длинноволновом щите не для красоты — они там нужны, чтобы радары и радиосвязь могли работать.
Траун, однако, оказался предусмотрительнее — он закрыл «бойницы» сразу после удара СИД-бомб. Все нужные ему тактические данные он получал с других кораблей флота по гиперсвязи. Так что ионные заряды бессильно растеклись голубоватым пламенем по его щитам.
Но откатившись от щита, электромагнитный импульс вызвал «короткое замыкание» турболазерных вихрей. Детонация зарядов произошла не прямо на щите, а в паре сотен метров перед ним. На корабль обрушился уже ливень вторичных частиц и гамма-квантов.
В проекции на поверхность пассивного щита, этот гигатонный ливень представлял собой пятно почти трёхсот метров в диаметре. Не бронебойный снаряд, а град шрапнели. И да, как и в танковом бою — броне было несколько легче это выдерживать, но зато заблокировать такой удар активным щитом оказалось совершенно нереально — генерация барьера на десятки тысяч квадратных метров сожрала бы всё топливо с запасом.
Пробития как такового не было, но запреградное действие оказалось солидным — из-за фактической слепоты «Химеры» Траун не успел включить соответствующие компенсаторные поля, и половина слоёв брони просто испарилась, а вторая половина оказалась этим испарением вмята глубоко внутрь корпуса, словно под ударом гигантского кулака.
Разрушитель пылал. Обстрел произошёл снизу, со стороны днища корабля. Потери в огневой мощи оказались невелики, но с ангаром можно попрощаться. Нарушена целостность оболочки реактора, идёт утечка гиперматерии. Но в верхней части, в рубке, это всё почти не чувствовалось — и о ранениях своего любимого крейсера адмирал знал только по паническим рапортам офицеров.
С другой стороны, и эвакуироваться он теперь не мог. Все челноки превратились в груду расплавленного металла. В лучшем случае. Хорошо ещё, что истребители успели стартовать раньше.
— Траун, вы можете прыгнуть⁈
— Нет, — спокойно ответил чисс. — Мотиваторы гипердвигателя тоже повреждены. При попытке уйти в гиперпрыжок «Химера» превратится в кашу.
— Тогда что вы собираетесь делать⁈ Этот пожар вам уже не погасить, он слишком обширен! А если рванёт реактор…
Арден впервые пожалела, что её истребитель так мал. Обладай его кабина вместительностью хотя бы СИДа, можно было бы пробить транспаристаль рубки, ворваться внутрь, сунуть синего гада в кабину и улететь. Да, тем самым обрекая на смерть от разгерметизации всех остальных офицеров, но они и так погибнут в ближайшие минуты.
— Команда эвакуируется на спасательных капсулах. Я с остальными офицерами рубки выброшусь в скафандрах.
Лин перевела дыхание. Траун предусмотрел даже такой исход. В эту эпоху большинство военных астронавтов вообще не помнит о существовании такого устройства как скафандр, не говоря уж о том, чтобы держать их прямо в рубке. Но Траун помнил.
— Поняла вас. Я обеспечу прикрытие, чтобы вас не схватили имперцы.
— Будет очень любезно с вашей стороны.
ТАРКИН-4
Дав полную тягу, Уилхуфф снова разорвал дистанцию. Несмотря на то, что «Химера» получила повреждения, несовместимые с дальнейшим функционированием, у мятежников всё ещё оставалось более двух сотен кораблей — а уклоняться от их огня долгое время было невозможно. Манёвр с «бочкой» сработал только один раз, и то в основном благодаря неожиданности.
— Как скоро мы сможем восстановить эмиттеры щита? — обратился он к одному из операторов.
— Ещё четыре минуты, сэр.
Четыре минуты. Десять минут с момента, когда противопланетные торпеды взорвались перед носом суперразрушителя.
Обычному дредноуту таких размеров понадобилось бы не меньше месяца ремонта в доке, чтобы полностью восстановить боеспособность. Таркин только сейчас осознал, НАСКОЛЬКО хорош Аккорд в планировании и проектировании. Вернее, не сам Аккорд (его память и сейчас была в наличии — ничего особенного, обычный трусливый коротышка с палпатиновскими амбициями), а его шард. Какая пропасть лежала между ним и любым нормальным инженером.
Он назвал это электростатической защитой. Конструкция этой защитной системы была, если можно так выразиться, извращённо проста. В характерном стиле Аккорда — до базовой идеи додуматься может любой восьмиклассник, изучавший в школе закон Кулона. А вот чтобы реализовать её на практике, нужно обладать ну очень специфическим складом ума… ну, или шардом.
Вот у нас есть броня, а на броне — башня. Броня — она для того и предназначена, чтобы принимать на себя вражеский обстрел. И её, конечно, терять жалко — но не так жалко, как остальную часть корабля. Башне же, наоборот, ловить попадания крайне нежелательно. Потому что в ней находится нечто ценное, будь то проектор щита, сенсорный массив или турболазерное орудие. Убрать башню под броню нельзя. Точнее, теоретически можно, особенно на корабле разработки Аккорда. Но не имеет смысла — вне боя ей ничего не угрожает, а если спрятать во время боя, то она перестанет исполнять свои функции. Но можно вежливо намекнуть, в какую часть корабля противнику лучше стрелять. Не самому противнику намекнуть, естественно. Эта жестокосердная сволочь только посмеётся над нами. А вот поражающий фактор, хоть и работает на врага, гораздо более снисходителен и намёки понимает, если сделать их в правильной форме.
Для организации правильного намёка мы ставим вокруг башни четыре столба-электрода, а пятый возводим на верхушке самой башни. Когда на нас налетают злые кусачие протоны, мы даём на саму башню положительный заряд, а на электроды вокруг неё — отрицательный. Протоны, будучи частицами положительными и весьма наивными, радостно летят в предложенном направлении, как мухи на мёд. В итоге вокруг башни — пылающий ад, кратер глубиной в несколько метров. Но сама башня — целёхонька. А может и кратер не такой уж глубокий. Потому что если оборону проектировал кто-то вроде Аккорда, то он под электродами ещё и специальный крепостной вал нарастил — кольцо из абляционной брони. А под этим кольцом — ещё и собственный противоударный компенсатор. Без него продукты испарения кольца ударят в основную броню как хороший такой молот — с массой в несколько сотен тысяч тонн и скоростью в несколько десятков километров в секунду. Не пробьют, так проломят. А компенсатор аккуратно распределяет их толчок по всей массе корабля.
Впрочем, это всё касается ситуации, когда протонная торпеда взрывается «сверху», и поток частиц идёт перпендикулярно обшивке. Здесь же случай другой — обстрел частицами идёт спереди, почти параллельно ей. И значительная часть «протонного ветра» основной брони вообще не коснулась — прошла параллельно. Электроды оттянули её вверх, на себя, а корпус, на который был подан положительный заряд — наоборот, от себя отталкивал.
Наконец, сама башня была прикрыта собственным локальным щитом (статическим у турболазеров, динамическим у эмиттеров) — он был бесполезен против релятивистских протонов, как и наружный щит, зато прекрасно отражал куда более холодные продукты испарения.
Оставалось только заменить сгоревшие от электрического шторма цепи — и поскольку такая замена конструкцией «Визитёра» была предусмотрена, всё это заняло не так много времени. К сожалению, огромный излучающий диск ионной мегапушки прикрыть подобным образом было невозможно — его теперь получится отремонтировать только в заводских условиях.
Вокруг погибающей «Химеры» кипела схватка. Имперцы стремились уничтожить как можно больше бегущих с неё членов экипажа — потому что любой из них мог оказаться Трауном. Повстанцы, в свою очередь, пытались эвакуировать своих с минимальными потерями. У Таркина было больше истребителей, но у Трауна — преимущество в РЭБ. Точнее, в ГвКБ — гиперволновой коммуникационной борьбе. Половина крейсеров «Катаны» перевела свои гипердвигатели в режим генерации помех. Из-за этого они не смогли бы быстро прыгнуть при появлении неожиданной угрозы, но зато дистанционно управляемые СИДы были вынуждены переключиться на радиосвязь и не могли приблизиться к источнику враждебного сигнала — Траун мигом перехватил бы контроль над ними. Вернее, даже в принципе могли бы, если бы переключились в режим автоуправления, но истребители повстанцев, возглавляемые старинным «Ауреком» под управлением неизвестного аса, легко бы разделались с неуклюжими дроидами. А через несколько минут из гравитационного колодца поднялись «пирамидки» — после этого у москитного флота Таркина вообще не осталось ни единого шанса.
Таркин приказал сосредоточить огонь главного калибра на рубке «Химеры». «Неустрашимые» встали между «Визитёром» и гибнущим флагманом, прикрывая рубку своими корпусами и щитами.
Губернатор вздохнул и заставил себя смириться с неизбежным. Траун ускользнул, и бой с ним надо начинать практически с самого начала. У повстанцев на один ИЗР меньше, но у имперцев значительно снижена боеспособность единственного корабля.
Он повёл «Визитёра» по широкой дуге вокруг «Катаны», сосредоточив огонь ионных орудий на ближайшем «Неустрашимом». В ответ на него обрушились турболазерные залпы со всего флота — с двух сотен кораблей. Сгустки, запущенные из устаревших орудий «Катаны», летели намного медленнее, и теоретически от них было гораздо проще уклониться, особенно такому быстрому и маневренному кораблю как «Визитёр». На практике же опять выяснилось, что количество имеет значение. У Трауна было достаточно орудий, чтобы стрелять не только по самому линейному крейсеру, но и впереди него, позади, с боков — по всем местам, где он теоретически мог оказаться. Это преимущество «Катаны» в упреждении за счёт распределения огня оказалось таким значительным, что нивел