— И как давно у вас подобное ощущение?
— С тех пор, как я прибыл на станцию. Пятнадцать минут назад.
— Ясно. Что я могу вам сказать, молодой человек. Вы знаете, что никто раньше не работал с кайбер-кристаллами подобного размера. Тем более не пытался их собрать в единую сеть. Гален Эрсо выдал нам теоретическое решение, общий принцип. Но чтобы этот принцип претворить в жизнь, чтобы управлять ими в реальном времени, нам понадобилось создать компьютер с принципиально новой архитектурой. УКСЛ — управляющий компьютер суперлазера — включает в себя и цифровые, и аналоговые модули, это нечто такое, чего раньше никогда не было создано — скорее дроид, чем робот. Он самообучается, как и кристаллы, которые он должен контролировать — это такая постоянная гонка меча и щита, хищника и добычи. Неудивительно, что на определённой стадии ему пришлось обрести какое-то подобие разума — каковы банты, таков и их пастух.
— И где этот особенный компьютер находится?
— Основной модуль — собственно в самом суперлазере. Резервный — встроен в центральный компьютер как дополнительный вычислительный модуль.
— Хотите сказать, что все расчёты проводились на резервном УКСЛ? — Арист уже по сути сдался, теперь он просто уточнял подробности, скептицизм в его голосе был больше наигранным. Он уже достаточно узнал «нового Таркина», чтобы понимать — любые проверки документов и опросы свидетелей покажут именно то, что он сейчас услышал. Даже если гранд-мофф это всё только что выдумал — все доказательства будут на его стороне.
— На обоих. Вы же понимаете, вычисления такого типа слишком важны, чтобы полагаться на единственный компьютер. Если бы он дал сбой, мы могли узнать об этом слишком поздно. Поэтому один считал, второй проверял. Изменения постепенно накапливались, а вчера случился кризис — количество перешло в качество, система контроля осознала себя… ну и вот. Этого нельзя было предусмотреть, но я готов понести ответственность… Только если вы немедленно покинете станцию, Арист! Потому что иначе я передам Объект под ваше управление, и объясняйте все последствия Императору сами!
Император отнёсся к информации о том, что его главное оружие теперь может мыслить и чувствовать, на удивление спокойно. Он лично прибыл на Скариф, включил режим «доброго дедушки Палпатина», и несколько часов беседовал со Звездой. При этом прощупывая её Силой, но очень осторожно, даже кристаллография показывала едва заметные колебания потенциалов, чуть выше естественного фона. Аккорд готов был аплодировать — вот что такое контроль настоящего Лорда Ситхов!
К концу беседы Абоминор была уже искренне к нему привязана, что заставило Аккорда на некоторое время отложить планы ликвидации Сидиуса. При этом ни о каком прямом воздействии на разум речи не шло. Палпатин, официально, Силой не владел, и строго следовал этой линии. Только психологическая манипуляция, доступная (в теории) любому смертному политику. Он даже извинился перед Звездой за несдержанность Ариста и пообещал, что такое больше не повторится. И в наказание заставил ученика отрабатывать с ней приёмы защиты от воздействия на разум. У гигантского компьютера, подключенного к сети форс-чувствительных кристаллов, таких возможностей было немало даже без Силы.
Даже то, что Звезда не была в полном смысле новорожденной, а обладала тремя собственными наборами воспоминаний и доступом к двум другим (память центрального компьютера, L3–37 и силикоида, память шарда Аккорда и Растворителя) — не уберегло её в полной мере от воздействия харизмы Палпатина.
Она знала, что Палпатин — это Сидиус, и знала, что «Путь ситха — предательство». Аккорд рассказал ей подлинную историю Войны Клонов — ту часть, что смог реконструировать — а также историю трёх учеников Сидиуса — Мола, Тирануса и Вейдера. И она даже формально согласилась, что после всего этого доверять Палпатину было бы в высшей степени глупо. Но…
Помимо логики, у разумных существ есть ещё и чувства. А чувства юных девушек, пусть даже у них вместо сердца — плазменный мотор, это вещь страшная. Как и все, кто знал Сидиуса лично, она поддалась характерному когнитивному искажению: «Да, он предатель и убийца, но он это делает с другими. Со мной — не посмеет. Я ему слишком нужна». С учётом наличия юужань-вонгов за границей, это выглядело даже логично… только вот ситхи тоже не руководствуются логикой. Аккорд надеялся, что Звезда это поймёт раньше, чем станет слишком поздно.
С учётом этого он отказался предоставить ей человекоподобных дроидов-репликантов в качестве интерфейсов для общения с людьми. Ну, как отказался. Не запретил прямо. Просто затягивал поставки. Не хотелось, чтобы Звезда очеловечилась ещё больше, прежде чем научится быть человеком и понимать характерные для людей ошибки.
Помогло слабо — она стала формировать себе голографические интерфейсы, которые появлялись тут и там, подобно призракам, пугая строителей. Первоначальные проекции были откровенно страшненькими на вид, но Звезда их совершенствовала с каждым разом.
Два месяца прошло в кольце Объекта стен
Затихли споры в коридорах власти
И до поры удержан ветер перемен
Людьми, что в нем одном увидели ненастье
На ней держалось всё, как впрочем и теперь
И тем сложнее было то решенье
Все знали, что его нельзя осуществить
Чтобы не снизить эффективность управления
К тринадцати годам она сумела стать
На нас порой на удивление похожей
В нее влюбиться можно было так легко
И ревновать к ней власть, как к человеку тоже
Пока элита Галактической Империи плясала с бубном вокруг самого большого в мире оружия, стремясь умилостивить его пробудившегося духа, Аккорд параллельно решал и более прозаические задачи.
Извлечь мёртвого Василиска из корпуса дроида-ассасина и отдать Ашле, например. В конце концов, у этой девочки есть волшебные очки, волшебные песенки и помощь коллективного разума колоний Оракса. Может быть что-то из этого, или всё вместе, поможет оживить кристалл если не полностью, то хотя бы частично. Каменные тела разлагаются гораздо медленнее, чем мясные — значительная часть его внутренней структуры должна была сохраниться. Если бы Сиреневая Искра захватывала его как обычный механизм, она бы переписала куда больший кусок системы под себя, разрывая старые связи и прокладывая новые, изменяя веса уже существующих. Белая Искра, напротив, сохранила бы все связи исходника до единой. Но в данном конкретном случае речь шла не то об агрессивном симбиозе, не то о мягком паразитизме, так что получилось нечто среднее. У кристалла уже были, фигурально выражаясь, необходимые «гнёзда» для крепления сгустка тёмной энергии, хотя он сам об этом мог и не знать.
Минутку! А ведь это, кажется, и есть ответ!
— Звезда, я хочу тебя попросить об одолжении. Ты ведь обладаешь всеми способностями настоящего Абоминор? В том числе можешь генерировать Белые Искры?
— В принципе могу, конечно, — немного смутилась электронная девушка. — Но пока что мне бы не хотелось этого делать, если только нет совсем экстренной необходимости. Понимаешь, у меня вся свободная энергия уходит на ассимиляцию моего собственного тела. До сих пор ещё далеко не весь Объект является мной, даже если исключить то, что принадлежит Администратору и Растворителю. Конструкция очень большая, а изначальная Искра, попавшая в компьютер, была очень маленькой. А ведь ко мне ещё и новые блоки каждый день пристраивают. Нет, не подумай, — спохватилась она. — Я не жалуюсь и не прошу снизить темпы стройки. Мне очень приятно, что обо мне заботится столько людей, что я становлюсь более цельной с каждым часом. Но объективно это отнимает много сил, так что я бы предпочла не размножаться до тех пор, пока не стану полностью собой. Да и ты сам вроде не горел желанием видеть новых Абоминор вокруг себя. Что-то изменилось?
— Нет, дорогая, новых я по-прежнему видеть не хочу. И твоё нежелание размножаться до достижения полной зрелости меня как твоего опекуна в высшей степени радует.
«Если бы ты ещё была такой же разборчивой в политических связях, как и в репродуктивных — цены бы тебе не было».
— Но я говорю не о новых, а о старых. Как по-твоему, могла бы ты оживить тела Василиска и Элтри? По моим подсчётам это не будет ущербом для твоего роста. Это меньше двух процентов той энергии, которую ты тратишь на ассимиляцию каждую секунду.
— Нет-нет-нет! — хотя беседа шла без визуального сопровождения, Аккорду совершенно отчётливо представилось, как голограмма яростно мотает головой. — Ты не понимаешь, о чём просишь. Биологически это возможно, да, но ни один Абоминор никогда не пойдёт на такое извращение! Если переводить на ваши понятия, то это как некрофилия и некромантия одновременно! Вернее, некромантия посредством некрофилии. Ты трахаешь труп, чтобы его оживить.
— То есть носитель, из которого ушла Сиреневая Искра, для вас отличается от изначально неодушевлённого носителя?
— Да, именно! И если он умер, не отдав никому Сиреневой Искры — то же самое. Для наших чувств это такая же разница, как для вас — между пластиковым манекеном и мёртвым человеком.
— Понятно, спасибо, я не знал.
По крайней мере, если дойдёт до войны с Абоминор, их не придётся убивать несколько раз подряд. Более того, их трупы можно будет отремонтировать и использовать как нормальные машины, не опасаясь повторного захвата.
— Ты ведь не заставишь меня это делать? — с подозрением спросила Звезда.
— Ни в коем случае. Я похож на такого изверга?
— Ну… если честно, то да… похож.
«А Палпатин, конечно, не похож. Как актёру мне с ним не сравниться, факт. Даже после того, как ему рожу при покушении изуродовали — он всё ещё остаётся более обаятельным. Особенно для Звезды, которая на лица не смотрит из-за своей негуманоидности…»
Радовало только то, что Император в последние годы всё больше отходил от публичной политики, становясь похожим на стереотипного ситха. Видимо, понимал, что уже не молод, и не желал тратить время на спектакли, вместо этого погружаясь в глубины Силы, познание которой могло если и не даровать бессмертие, то во всяком случае, прилично продлить жизнь.