— Ты не старшая. Сугубо гражданское лицо с понтами не по чину. Вали отсюда к своим лодочникам. Я со здешними пойду. В конце концов, брал уже «языков».
— Дурак. Здесь моряки в лоб на Кая-Баш полезут.
— А, ну тогда конечно. Тогда я в штабе отсижусь. Хорошо, что предупредила. Я же срочник, шланг гофрированный.
— Дать бы тебе сейчас в ухо, — с угрозой процедила начальница.
Женька демонстративно пожал плечами.
При желании компромисс всегда достижим. Подсумок перекашивал ремень — до удобства немецких ему все-таки было далековато. Саперную лопатку Женька изыскал сам. Еще появился вещмешок, с сотней патронов россыпью, тремя гранатами и запасной батареей к рации. В обязанности вменялось сначала помогать радисту, потом, если удастся закрепиться и попадутся «дышащие» гансы, трясти гадов до полного признания во всех грехах. Катрин вовсю упирала на особые полномочия СМЕРШ, но сейчас статус гостей из контрразведки моряков не особо пугал — в бой шли. Сыграло роль, что светловолосая контрразведчица, оказывается, на Фиоленте уже бывала. В десантной роте всего трое таких знатоков нашлось. Еще лихорадочно искали альпинистов, но тут уж ищи — не ищи… 3-й горнострелковый корпус еще только подходил к Алсу, да и собственные задачи номинальным горным стрелкам предстоит выполнять. В общем, как всегда.
Части 2-й гвардейской и 51-й армий.
Продвижение вперед между Камышлы и Бальбеком — 1–1,5 км. Высота 104,5 взята, контратаки противника отбиты. Прорваны позиции 2-й румынской горно-стрелковой дивизии, удалось продвинуться на 300 м.
Отдельная Приморская армия.
Существенного продвижения нет. При поддержке сосредоточенного огня двух отдельных гвардейских горно-вьючных минометных дивизионов удалось закрепиться в хуторе Караньский. За день в Золотой балке потеряно около 60 танков и САУ.
Тихо здесь было. Даже шелест прибоя слышен. Братва грузилась в молчании. «Мошка»,[48] три крошечных торпедных катера. Нервничали огнеметчики, в последний момент приданные десанту из глубоко сухопутной огнеметной роты.
Перевозили на шлюпках. Женька удостоился хлопка по вещмешку:
— Держись, студент!
Никакого уважения к высокому званию младшего лейтенанта. И то правда, одинокие звездочки на мятых погонах практически неразличимы. Каска, вещмешок — как у всех. Разве что легонький автомат да окуляры проклятые.
Катерина первой вспорхнула на борт катера.
— Ой, сестричка! — обрадовался коренастый молодой боцман.
— Угадал, брательник. Представитель СМЕРШ старший сержант Мезина. Когда вы в последний раз наталкивались на подрывную немецкую порнографию?
— Пока не попадалась, товарищ сержант, — озадаченно отрапортовал боцман, принимая из лодки ручной пулемет.
Катрин хихикнула и хозяйственно прошлась по крошечному суденышку:
— Лаконичный дизайн. Земляков, смотри не свались в набежавшую волну.
Десантники перебирались на борт, устраивались. Места практически не было: дюралевый Г-5 для перевозки людей ну никак не предназначался. Впрочем, опыта у катерников хватало. Желоба торпедных аппаратов были освобождены и даже застланы брезентом.
— Тут ходу десять минут, — обнадежил командир катера.
— Так не проскочите мимо, товарищ лейтенант, — сдержанно попросил кто-то из бойцов.
Кое-как разместились. Неожиданно на корме дружно засмеялись:
— Вот ты деревня! Это ж фотки с бабами голыми.
Женька догадался, что любознательный боцман интересовался, что за зверь — «порнография».
Наверху, за высокими склонами, продолжала грохотать канонада. Женька смотрел на темный, практически отвесный склон горы и думал — наверное, весь Крым сейчас содрогается.
Малым ходом прошли вдоль берега. С «морского охотника» дали радиосигнал артиллерии. Через минуту вдали зашипело, завыло — два дивизиона бригады М-31[49] выпустили залп по вершинам мыса Курона.
В отблесках хвостатых комет катера проскочили мимо входа в Балаклавскую бухту. Резко сбавили ход, шли впритирку. Головной Г-5 едва не обдирал борт об уносящуюся в небо скалу. Наверху — казалось, на многокилометровой высоте — грохотали разрывы «эрэсов». Опасно сыпались по склону камни.
Сплошная скала, темная, уходящая в небо. Катера вновь сбавили ход до самого малого — опасались налететь на камни. Все равно хрустнуло — идущий вторым катер накренился: его опять тянуло на предательский каменный клык. Кто-то ухнул в воду с палубы. Приглушенно ругаясь, начали вылавливать «утопленников».
— Ничего, дочапают! — прокричал лейтенант, оглядываясь. — Тут рукой подать.
Скала ушла вправо, открылась бухта, впереди громоздилась тень Фиолента. Сердце замерло — каменная круча затмевала две трети неба. Как туда лезть?
— Здесь, — сказал, перекрывая рокот двигателей, командир катера. — Ну, товарищи, ни пуха ни пера.
— К черту! Возьмем! — заверила Катрин, затягивая ремешок каски. — Там даже лесенка есть. Чудное живописное местечко…
— Курорт, — согласился лейтенант. — Сёма, пунктуальнее.
Матрос, стоящий на носу с шестом, промеряющим глубину, дернул локтем — не отвлекайте.
— Ша! Пошли, хлопцы.
Женька сжал зубы и, поднимая над головой увесистый вещмешок и автомат, шагнул с борта. По подбородок. И вода абсолютно апрельская…
— Ну, Земляков…
Плеснуло — прыгнула начальница, посыпались остальные…
С катера, подошедшего левее, прыгали чуть ли не на пляж. Умные.
Под ногами перекатывались камни, сочувственно вздыхал прибой. Женька расталкивал грудью упрямящуюся воду, вещмешок удалось относительно удобно пристроить на каске.
— Давай-давай, скорострел, на тебя вся надежда, — Катрин поддерживала норовящего окунуться с головой пулеметчика с «Дегтяревым» на плечах. Женька помог, подпер со своей стороны. Выбрались на сухое…
Сверху, сразу в нескольких местах, открыли огонь. Сверкали вспышки, что-то взорвалось на склоне.
— Вперед! — кричал старший лейтенант, командир роты. — Не задерживаться!
— Полундра! — закричал кто-то и тут же умолк. Десантники проскочили пятнадцать метров пляжа, а взбираться по крутому склону и орать никак не получалось.
Женька лез, хватаясь за корни и камни. Ненужный пока автомат закинул за спину. Ух и крутизна!
— Жень, ты за мной и левее держи. Справа откос, там не пройти! — крикнула Катрин. — Народ, бодрей! Зевнули нас фрицы.
Сверху неслись очереди трассеров. Торопливо хлопал 50-мм миномет. Подход десантников немцы действительно прозевали, теперь нащупать прижавшихся к склону бойцов было сложнее.
Слева показался чудом прилепившийся к склону сарайчик. Уже поднялись?! Нет, где там. Впереди тянулся заросший кустами бесконечный склон, где-то дальше, в ночном небе, вспыхивали огни выстрелов. Ох, мама моя, здесь и без пулемета не влезешь.
Наверху сквозь стрельбу донеслось жужжание — над монастырем появилась пара бесстрашных ночных бомбардировщиков, начала сыпать мелкие бомбы. Как бы не промазали!
Свистели пули, лопались мины проклятого миномета. Женька полз, помогал радисту — парнишку чуть не опрокидывал назад горб рации. Потом парень помогал запутавшемуся в колючем кусте Землякову. Хрипел, подбадривал роту старлей. Упал боец, неловко скатился, зацепился ногой. В пробитом горле клокотала кровь.
Вперед, не останавливаться!
Хлопнуло чуть выше, взвизгнули осколки, по каске забарабанили камни и комья сухой земли. Ага, граната! Значит, близко.
Подавала голос Катрин. Опять где-то впереди. Семижильная. И хрипит как уверенно, будто и вправду местная.
Еще метр, еще куст. Древние камни. Рвутся гранаты. Где-то здесь старинный адмирал строил себе хижину. Нет, до нее еще не доползли.
Женька понял, что скребется на месте. Зачем лопатку брал, зачем лишнюю гранату? И какой гад такие тяжеленные батареи к рации выдумал? Сука, враг народа.
Штаны на правом колене прорвались, но нога ничего не чувствовала. Нет больше сил, уж лучше пуля. Рядом распластался радист, дергалось узкое худое лицо, провал рта хватал воздух. Сколько ему: семнадцать? Восемнадцать? Мальчишка.
— Брат, тебя как зовут? — прохрипел Женька.
— Евгений, Женя… — радист пытался взять автомат, не получалось, руки совсем ослабели. — Сколько еще, товарищ лейтенант?
— Да пустяки, еще столько же осталось. Дойдем, — Женька оглянулся.
Сверкала бухта, горел у пляжа катер. Остальные отошли, маневрировали. Пульсировали очереди ДШК, стучала «сорокапятка» «морского охотника».
— Вперед! — неразборчиво требовал где-то левее старлей.
— Слышь, тезка, не замерз? — Женька пытался перекричать гул выстрелов, взрывов и стук колотящегося у горла сердца.
— Куда там. Мокрый, как в бане, — выдохнул радист, упираясь лбом в исцарапанные руки.
— Так у тебя «Северок» на горбу? Должен холодить…
— То-то и трясет меня. А вас? Как же вы без очков?
— Так я в темноте лучше вижу, — прохрипел Женька — очки он снял еще внизу, похоже, подлая оптика в вещмешке даже не треснула. — Давай, тезка, не спи, замерзнешь.
Радист, плача и смеясь, поскребся вперед…
Вот они, стены адмиральского домика. Стрелял куда-то вверх старшина. Рвались сыплющиеся бесконечным градом гранаты. Женька помог отползти под уступ раненому.
— Автомат подай. Туда, правее держите, там пожиже, — все дергаясь в горячке и зажимая бок, простонал десантник.
— Вижу! — радист приподнялся на коленях. — Вон проход. Ступеньки…
— Не вставай! — Женька наконец разглядел вспышки за камнями, всадил туда очередь из ППС. — Обойти нужно.
Все равно выползли к ступенькам. Лежал за «Дегтяревым» сосредоточенный пулеметчик:
— Не суйтесь пока. У них там гранат цистерна…
Неожиданно Женька различил на площадке впереди знакомую фигуру — Катька вжалась спиной в стенку, выложенную камнем. Быстро, с ловкостью жонглера, швырнула прямо над головой две гранаты. Казалось, «лимонки» отскочат ей прямо на каску. Видимо, риск и вправду был — начальница нырнула за дерево… Наверху громыхнуло. Орали немцы. Правее тоже рвались гранаты. Прямо на сложенную из старинного камня отвесную стену, подсаживая друг друга, лезли десантники.