Мексарош, уставившись на пленника равнодушным взглядом хищной рыбы, спросил:
– Больно?
– А сам-то как думаешь? – ухмыльнулся кузнец.
– Я знаю, что такое ожоги. И я могу убрать боль. Не совсем, но ты почти перестанешь ее чувствовать.
– Было бы неплохо, но я думаю, что просто так ты такое предлагать не станешь.
Патавилетти хлопнул дмарта по затылку, прорычав в уцелевшее ухо:
– Обращайся к представителю Конклава на «вы»!
Маг, никак не отреагировав на вмешательство воина в разговор, пояснил:
– Я хочу задать тебе несколько простых вопросов. И хочу получить ответы. Правдивые ответы. Такова твоя плата за снятие боли.
– Ну так спрашивай.
– Во избежание недоразумений хочу сразу прояснить один момент. Я, как ты понимаешь, не отношусь к обычным людям. Я весьма одарен редкими талантами. И мой дар позволяет легко отличать правду от вымысла. Так что не пытайся меня обмануть – это приведет к неприятным для тебя последствиям.
– Мади говорил, что ты мысли читаешь, но мне не верится в такое.
– Мади все перепутал, я не умею читать мысли. Я умею отличать правду от лжи, не более.
– Все равно не верится, – упрямо гнул свою линию кузнец.
– Мне нетрудно доказать тебе. Давай так же, как это делал по моему приказу Мади, говори мне заведомую ложь или чистую правду, но выбирай лишь такое, чего я не могу знать наверняка. Что-то из своей жизни или из жизни вашего селения. Такое, что неизвестно чужакам.
– Я понял. Ну вот скажи для начала… Руду мне мальчишки на берегу моря собирают. Это правда?
– Гм… Ты с подвохом спросил. Похоже, с берега моря тебе действительно что-то приносили, но в основном сырье ты получаешь из другого источника.
– Из какого?
Маг пожал плечами:
– Откуда мне знать? Я ведь предупредил, что не читаю мысли, или ты это забыл?
– Помню-помню. На прошлой неделе я выковал топор для Гальвида.
– Ложь.
– Бруни лучше всего в Хеннигвиле умел читать.
– Мне кажется, что упомянутый тобой Бруни совершенно не знаком с алфавитом.
– Я с женой согрешил до свадьбы.
– Правда.
– И с твоей матушкой я тоже грешил.
Патавилетти молниеносно врезал кузнецу по затылку, а маг без эмоций произнес:
– Ложь.
Кузнец покачал головой:
– У тебя, черный, плохой дар. Это почти как чтение мыслей. Люди таких, как ты, не любят.
– Мне безразлично, как подобные тебе ко мне относятся. Итак, я вижу, что доказывать тебе больше ничего не нужно. Теперь мне нужны ответы.
– Ну так давай уже, спрашивай, чего тянешь.
– Дирт. Мальчишка, за которым мы идем. Ты хорошо его знаешь?
– Он как раз тот, кто таскал руду.
– Не из тех, кто по берегу собирал?
– На берегу ее очень мало, и она неважнецкая. Разве что вынесет обломок лодки или корабля с парой гвоздей. Но такое счастье нечасто случается.
– И где Дирт брал ее? В лесу?
– На болотах.
– А болота располагаются в лесу?
– Нет, не совсем так. Дальше по берегу они, к востоку. Озеро там мелкое и соленое, с морем протокой связанное, а потом от него эти самые болота и тянутся. Ближние не в лесу, те, что дальше, да, в лес уходят. До конца даже Дирт не доходил, большие они.
– Может быть, Дирт брал руду как раз на дальних? – вкрадчиво уточнил маг.
– Если вы о том, что он по лесу любит шастать, то да, есть такое дело. У нас на это почти все закрывали глаза, ну а мне так тем более все равно. Пусть брал в лесу, на самых дальних болотах, какая разница? Лишь бы руда была хорошей.
– Почему тебе все равно? Ведь забираться в лес строжайше запрещено.
– Это разве я запрет нарушал? Это все Дирт, с него и спрашивайте, если вас такое волнует.
– Да нам, знаешь ли, совершенно безразличны запреты вашего преподобного и его сказки насчет страшных зверей.
– Зверь. Всего один. В нем все дело.
– Ты в него веришь?
– Как не верить в то, что видел своими глазами? Зверь есть, и он хозяин леса. Раз Дирта не трогает, значит, не против того, чтобы тот глубоко в чащу забирался.
– Для дмарта ты слишком уж непринужденно себя ведешь. И легко относишься к игнорированию правил.
– Я ведь их не нарушал.
– Зато прощаешь это другим. У дмартов это не принято.
– Все мы разные. И божественное я чту ничем не хуже других. Спросите преподобного Дэгфинна, если не верите.
– Зачем? Я вижу, что ты не обманываешь. Ладно, вернемся к Дирту. Итак, он носил тебе руду, значит, вы были достаточно хорошо знакомы. Он никогда не рассказывал ничего необычного?
– Что значит необычного?
– О вещах, наделенных магией, или о самой магии? О том, как стать неуязвимым для стрел, или что-то подобное?
– Ни о чем таком он никогда не трепался.
– А о чем он вообще любил говорить?
– В основном он говорил о том, что хорошо бы не тащиться лишний раз к болотам. Не очень-то Дирт любил черпать руду.
– А еще?
– Ну… про оружие всякое не один раз говорили. Про лук его, стрелы, нож. У наших такие разговоры не в чести, сами должны понимать. Лучше про такое помалкивать. С луком в руках ему вообще хода в Хеннигвиль не было.
– Откуда у Дирта появился лук?
– Сам сделал.
– Кто его научил такому?
– Наверное, лэрд Далсер. Ну и я пару советов давал по старой памяти. Первый лук у него совсем корявый вышел, но потом лучше и лучше стали получаться. Дирт быстро рос, оружие становилось мало́, вот и приходилось новое делать время от времени.
– Если он не мог проносить лук в селение, где держал оружие?
– Откуда мне знать? Лес большой, и Дирт по нему свободно бродил. Может, дупло сухое нашел на старом дереве или пещеру на холме.
– Дирт не говорил ничего о своем тайнике?
– Ни слова такого не помню за ним.
– А Далсер ходил с ним в лес?
– Бывало, но редко.
– С какой целью?
– Да камни свои проклятые разносил по округе. Еще было, с сохатым убитым помог. Его дотащить надо было, уж очень тяжелый попался.
– А кроме камней? Бумаги, свитки бересты, другие предметы? Ничего такого не уносил из селения?
– Если и уносил, я такое не видел.
– А слышать от других приходилось?
– Нет. Никто не видел.
– Откуда такая уверенность в других?
– Вы бы пожили в Хеннигвиле хоть пару дней, и сами бы все поняли. У нас ничего утаить не получится. Если что-то узнал один, еще до вечера все знать будут.
– Понимаю… деревенская жизнь и все ее милые прелести. Далсер изготавливал магические вещи?
– Светильники делал, всем раздавал, в каждом доме по одному было. Заряжал их тоже, только тянул с этим частенько.
– А что-то, кроме светильников?
– Не было ничего другого. Преподобный как-то просил его сделать так, чтобы долгоносик перестал точить зерно, но лэрд на это ответил, что ничего такого делать не умеет. Так что вся его магия – светильники слабенькие. Невелик талант, хоть и полезен.
– Вы в это поверили? В то, что он ничего другого не умеет?
– Может, и врал, но как проверишь?
– Расскажи о том, как появились они здесь.
– Вы о лэрде и Дирте?
– Да, о них.
– Давненько это случилось. В ту ночь буря была сильная, резко налетела, рыбаки едва уйти успели, они тогда не привыкли еще такие вещи предсказывать без ошибок, не так долго здесь прожили. Поутру все почти затихло, а под камнями у Сторожевого мыса баркас увидели. Разбило его сильно. А на самом мысу костерок дымил. Возле него мы их и нашли. Лэрд рассказал, что приплыл сюда от самого Ханнхольда. Наши не очень-то ему и поверили, ведь баркас – не та посудина, на которой можно серьезный путь пройти, тем более по открытому морю. Поспрашивали, но вроде не врал. Многих на острове знал, да и говорил, что шел именно к нам, а не куда-нибудь. Рассказали ему ханнхольдцы, где нас искать, хоть их и просили ни слова никому не говорить о нашем замысле. Преподобный тогда с лица спал от его пояснений.
– Почему?
– Если один нас нашел, то и другие найти могут. А мы ведь хотели здесь от всех укрыться, чтобы никто найти не смог.
– Преподобный был прав.
– Ну да… так и получилось… нашли. Зря мы после того случая не убрались отсюда, все бросив. А ведь многие такое предлагали.
– Почему не ушли?
– Тяжело раз за разом сниматься с насиженного места. Да и как? Корабля у нас не осталось, лодок приличных всего две. По берегу шагать? С бабами, детьми и скотом? Еще и пожитки надо как-то тащить. Тяжелое дело, не все такое осилить согласны. И что ни делай, старикам тягостнее всего придется, не выдержат долгую дорогу.
– Дирт в те времена был совсем маленьким. Зачем он понадобился Далсеру?
– Почем мне знать? Мы вообще-то думали, что сын это его. Хотя лэрд на такое только посмеивался.
– Дирт был похож на него?
– Да я на лосиху куда сильнее похож, чем Дирт на Далсера.
– То есть ты не веришь в то, что Далсер его отец?
– Да скорее мама. У кузнецов на все глаз наметан, сходство хорошо замечаю.
– Я так и не получил ответ – зачем?
– Дирт по хозяйству лэрду помогал. Да что там помогал, вел его сам. Лэрд ничего не делал, только бересту углем марал, сколько ему ее ни притащи. Светляк зарядить с великим трудом упрашивали. Сразу видно, что аристократ, работой себя не очень-то утруждал.
– Интересно-интересно… Малыш ведь бесполезен в хозяйстве. Зачем он Далсеру понадобился? Не мог постарше слугу найти?
– Дирт – не слуга, у них с лэрдом по-особому все было. И он ко всему способен. Даже совсем мелким пользу приносить умел.
– Но ведь не сравнить со взрослым. Зачем Далсеру почти бесполезный слуга? Ну хорошо, пусть будет помощник. Ведь понадобился не один год, чтобы он подрос.
Кузнец пожал плечами, и этот простой жест заставил его поморщиться от боли.
– Не знаю я зачем. Далсер был непростым человеком. Его временами очень трудно было понять. Одно скажу – Дирта он притащил не с Ханнхольда. Тот раньше к нему прибился.
– Откуда такие сведения?
– Он сам раз обмолвился, что вместе с Диртом приплыл на Ханнхольд и с н