Под взрывами стокилограммовых бомб обратились в дым эшелоны с топливом и боеприпасами, приготовленные для обеспечения наступления 4-й танковой группы Гепнера. Сила взрывов была такой, что даже на километровой высоте советские бомбардировщики подбрасывало, словно при езде по ухабистой дороге, а ноздри пилотов забивал запах гари. Итогом налета стали полностью разрушенные пути и станционные сооружения. Было убито и ранено несколько тысяч солдат из состава находящейся во втором эшелоне 38-й немецкой моторизованной дивизии, а в самом Тильзите в домах из окон вылетели все стекла.
Почти одновременно с бомбовым ударом СБ по станции четыре тройки пикировщиков АР-2 атаковали пятисоткилограммовыми бомбами железнодорожный и шоссейный мосты через Неман, разрушив их несколькими прямыми попаданиями. Командование люфтваффе даже не успело парировать эту новую угрозу, так как уцелевшие в приграничном сражении «мессершмитты», растратив почти весь запас топлива, устремились на свои аэродромы, чтобы не упасть в чистом поле с сухими баками.
Война с первых же часов началась совсем не так, как на это рассчитывали в Берлине, что вводило немецких генералов в состояние тяжелого когнитивного диссонанса. Например, командующий 4-й танковой группой генерал-полковник Эрих Гёпнер, по прозвищу Старый Кавалерист, с размаху нарвавшись на эшелонированную полевую оборону по старой границе, насыщенную большим количеством противотанковой артиллерии и искусно вмонтированный в еще недостроенный Шауляйский УР, безуспешно пытался проломить эту преграду своими танками и пехотой.
Положение его было куда хуже губернаторского – 4-я танковая группа, отсутствовавшая в первоначальном варианте плана «Барбаросса», была укомплектована по остаточному принципу устаревшими трофейными чешскими танками Lt-35 и Lt-38, которые по тактико-техническим данным примерно соответствовали советским БТ. На поле боя эти танки горели как свечи. Немецкие танкисты проклинали их тонкую броню, навылет пробиваемую новыми русскими противотанковыми пушками на любых дистанциях боя. Вместо преследования подвергшихся внезапному нападению разрозненных советских подразделений, немецкие танкисты и пехота с ходу уперлись в построенную по всем правилам боевого устава пехоты эшелонированную в глубину и полностью готовую к бою полевую оборону придвинутых вплотную к границе стрелковых дивизий Красной Армии. С первых же минут войны немцы начали нести тяжелые потери, не сумев достигнуть даже локальных успехов.
Впрочем, все эти неудачи считались сугубо временными. И сам генерал Гепнер и его подчиненные – командующие XLI и LVI моторизованными корпусами генерал-лейтенант Георг Ганс Рейнгард и генерал пехоты Эрих фон Манштейн, а также начальник генерала Гепнера, командующий группой армий «Север» фельдмаршал Вильгельм фон Лееб считали, что, несмотря на временные неудачи и отсутствие господства в воздухе, сосредоточив все резервы и усилив натиск на ключевом шауляйском направлении, своими решительными действиями они сумеют прорвать советский фронт, и дальше все пойдет в полном соответствии с планом «Барбаросса».
Согласно принятому решению, к девяти часам утра на помощь штурмующему границу XLI моторизованному корпусу по рокадным дорогам начали передислокацию LVI моторизованный корпус в составе 8-й танковой, 3-й моторизованной, 290-й пехотной дивизии и дивизии СС «Мертвая голова» из резерва Гепнера, 58-я и 254-я пехотные дивизий XXXVIII армейского корпуса из резерва 18-й армии генерала фон Кюхлера, 206-я, 251-я пехотные и 281-я охранная дивизии XXIII армейского корпуса из резерва 16-й армии генерала Эрнста Буша, а также 253-я пехотная и 285-я охранная дивизии из резерва группы армий «Север». Таким образом фельдмаршал фон Лееб рассчитывал создать мощный ударный кулак, способный проломить полевую оборону 8-й армии и обрушить весь Северо-Западный фронт.
Сам фон Лееб и не подозревал, что советская радиоразведка читала его приказы в режиме реального времени, а также что начало передислокации немецких дивизий было обнаружено с воздуха. Так что и командарм Собенников и комфронта Конев были полностью информированы о планах немецкого командования и готовили свои контрмеры. На аэродромах советских бомбардировочных полков Северо-Западного фронта вооруженцы уже вытаскивали из ящиков и подвешивали под СБ и ДБ-3Ф считавшиеся ранее секретными местные версии кассетных авиационных боеприпасов РБК-250 и РБК-500, наиболее эффективных для ударов по плотным колоннам пехоты на марше.
Командующий армией генерал-майор Георгий Нефедович Захаров
Война продолжалась всего семь часов, а генералу Захарову казалось, что прошла целая вечность. За это время воздушная армия осназ в полном составе совершила два вылета истребителей и по одному вылету бомбардировщиков и штурмовиков, в результате чего 2-й воздушный флот люфтваффе был сброшен с неба. Теперь в полосе Западного фронта в воздухе господствовала советская авиация. В первом бою этой войны, прямо над границей, генерал Захаров участвовал лично, хоть и не положено командарму самому водить в бой свои полки.
Именно там, в небе над Брестом, когда с небес падали пылающие «юнкерсы» и «хейнкели», он испытал упоительное чувство победителя, способного сделать со своим противником все что угодно. Впрочем, вернувшись из того боя и немного остыв от первых эмоций, генерал Захаров смог трезво поразмыслить и проанализировать ход и последствия первого сражения советской элитной авиации, которой он командовал.
Ничего подобного этому бою не было ни в Испании, ни в Китае – там война шла на равных и даже при некотором техническом превосходстве противника. А тут господство в воздухе было захвачено с ходу, в первые же минуты войны. Хотя такие летчики, как сам командующий, с испанским, китайским, монгольским боевым опытом, в воздушной армии осназ были наперечет.
Но и для тех, кто раньше не участвовал в боях, не прошли даром изнурительные тренировки на полигонах в далеком прошлом. Эскадрильи, полки и дивизии действовали без сбоев, как отлаженный механизм, перемалывавший одну бомбардировочную эскадру люфтваффе за другой.
Ведь даже самое совершенное оружие не отменяет личного мастерства, а слетанность в группе не заменить никакими самонаводящимися ракетами. Ракеты, конечно, тоже здорово помогли, но выпустив их по врагу, советские истребители пошли в ближний бой глаза в глаза, когда вражеский самолет занимает все поле зрения и на нем, как кажется пилоту, можно разглядеть каждую заклепку. С такой дистанции промахов не бывает, а новые мощные пушки после нескольких попаданий обеспечивают гарантированное разрушение не только «мессершмиттов» или «штук», но и средних бомбардировщиков, вроде «юнкерса» или «хейнкеля».
Точно так же когда-то поступали древнеримские легионеры: метнув во врага свои пилумы, они обнажали мечи-гладиусы и резались с врагом в рукопашной схватке, в которой им не было равных. Так же и И-182, обладающий отличной маневренностью на горизонталях и энерговооруженностью, бронированием пилотской кабины и мощным пушечным вооружением, был просто предназначен для маневренного боя на коротких дистанциях, называемого «собачьей свалкой». Немецкие истребители такого боя не любили и уклонялись от него как могли.
Их «мессершмитт» лучше всего подходил для почти партизанской тактики нанесения разбойничьих ударов с высоты по зазевавшемуся противнику, по принципу «ударил – убежал». Ближний бой в истребительных эскадрах люфтваффе считался признаком неоправданной горячности и непрофессионализма, и всячески порицался командованием.
Впрочем, «мессеров» в том огненном небе не было. Они не могли взлететь – по их аэродромам била советская сверхдальнобойная реактивная артиллерия. Генерал Захаров с неба хорошо видел огненных хвосты стартующих «Смерчей». Чуть позже самолеты-разведчики привезли сделанные ими фотографии разгромленных немецких приграничных аэродромов в Седельце, Кшевице, Стаклах, Соболево и Старой Веси. Ни одного уцелевшего самолета – лишь хаос и разгром. Беспощадные убийцы в небе, на земле «мессершмитты» оказались мишенями для рвущихся прямо над ними реактивных снарядов, равных главному калибру линкоров. Именно этот артиллерийский удар и позволил советской авиации с первых же минут войны установить на Западном фронте полное господство в воздухе.
Последовавший за этим менее чем через два часа массированный удар всеми бомбардировочными полками, как числившимися в составе воздушной армии осназ, так и находящимися в прямом подчинении Запфронта, по железнодорожным узлам Варшавы, Радома и Алленштайна стал следствием того, что небо было очищено от немецкой истребительной авиации, и наши бомберы отработали без помех.
В тот раз в подобном положении оказались советские ВВС, и люфтваффе действовало практически безнаказанно. Теперь картина была другой – советские бомбардировщики и штурмовики без помех делали свое дело в небе над войсками группы армий «Центр», а немецким солдатам оставалось лишь бессильно сжимать кулаки, глядя, как Ил-2 и «чайки»-штурмовики буквально ходят у них по головам.
Командующий 2-м воздушным флотом генерал-фельдмаршал Альберт Кессельринг
Война на востоке началась совсем не так, как предполагал генерал-фельдмаршал Кессельринг. Ожесточенное побоище в воздухе, разразившееся в первый час войны, сразу же затмило воздушные схватки времен «битвы за Британию». Будь проклят адмирал Канарис и его абвер – немецкие летчики узнали о новейших русских истребителях, похожих на раскормленную до безобразия крысу, лишь в тот момент, когда они в неимоверном количестве, размалеванные полосатым тигровым камуфляжем, свалились на их головы со стороны встающего на востоке солнца. Дальнейшие события, со слов выживших, можно было описать только как бойню, причем с эпитетом «страшная».