Сперва большевики применили против наших бомбардировщиков какие-то сверхмощные реактивные снаряды. В отличие от тех, что они использовали ранее в боях в Монголии, эти новые реактивные снаряды попадали в цель с невероятной точностью. А потом русские атаковали наши самолеты в ближнем бою, причем их новые истребители оказались вооружены не пулеметами, как у англичан, а мощными пушками, способными разрушить немецкий бомбардировщик всего несколькими снарядами. Против этих пушек оказалась бессильной броневая защита, которой на бомбардировщиках были прикрыты самые уязвимые и ценные агрегаты.
Потери бомбардировочных эскадр оказались ужасающими. Меньше трети машин сумело вернуться на свои аэродромы. В этом кровавом побоище погибло множество опытных экипажей, выживших в огне французской кампании и во время «битвы за Британию». Прошлогодние потери на Западе были большими, достаточно сказать, что к началу войны с Советами наше люфтваффе так и не сумело восстановить ту численность, которая была у него на десятое мая прошлого года перед началом операции «Гельб». Но нынешний ужас, который мы испытали в первых боях с русскими, превзошел все вообразимое.
Самым же неприятным для нас оказались даже не потери наших бомбардировщиков в воздухе, а то опустошение, которое их артиллерия, меткая и сверхдальнобойная, в первые же минуты войны произвела на придвинутых близко к границе аэродромах. Этот удар оказался самым страшным – вся группа армий «Центр» осталась без разведки и прикрытия с воздуха.
Более того, на земле погибли или получили тяжелые увечья «эксперты» довоенной выучки, получившие огромный боевой опыт в небе над Францией, Ла-Маншем. Если потерянные самолеты еще как-то можно было восстановить, то человеческие потери оказались невосполнимы. Во что же мы вляпались – вместо новых побед, мы оказались на грани ужасной катастрофы!
О, майн гот, спаси нашу несчастную Германию от гнева тех сил, которые Сталин призвал себе на помощь!
Граждане и гражданки Советского Союза!
Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковав нашу границу во многих местах и подвергнув бомбежке со своих самолетов наши города – Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие. Налеты вражеских самолетов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской стороны и со стороны Финляндии.
Это неслыханное нападение на нашу страну, несмотря на наличие договора о ненападении между СССР и Германией, является беспримерным в истории цивилизованных народов. Вся ответственность за это нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германское фашистское правительство.
Уже после совершившегося нападения германский посол в Москве Шуленбург в пять часов тридцать минут утра сделал заявление мне, как народному комиссару иностранных дел, от имени своего правительства, что Германское правительство якобы было вынуждено принять военные контрмеры в связи с концентрацией вооруженных сил Красной Армии у восточной германской границы.
В ответ на это мною от имени Советского правительства было заявлено, что до последней минуты Германское правительство не предъявляло никаких претензий к Советскому правительству, и что Германией совершено нападение на СССР, несмотря на миролюбивую позицию Советского Союза, и что тем самым фашистская Германия является нападающей стороной, совершившей акт неспровоцированной агрессии.
По поручению Правительства Советского Союза я должен заявить, что до начала боевых действий со стороны агрессора ни в одном пункте наши войска и наша авиация не допустили нарушения границы, и поэтому сделанное сегодня утром заявление румынского радио, что якобы советская авиация обстреляла румынские аэродромы, является сплошной ложью и провокацией.
Теперь, когда нападение Фашистской Германии и ее сателлитов на Советский Союз стало уже свершившимся фактом, Советским правительством дан приказ нашим войскам отбить нападение агрессора и нанести поражение германским войскам, вторгнувшимся на территорию нашей родины.
Правительство Советского Союза выражает непоколебимую уверенность в том, что наша доблестная армия и флот и смелые соколы советской авиации с честью выполнят долг перед родиной, перед советским народом и нанесут сокрушительный удар по врагу.
Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!
Присутствуют:
– Верховный главнокомандующий Иосиф Виссарионович Сталин;
– начальник Генерального штаба маршал Борис Михайлович Шапошников;
– нарком РККФ адмирал Николай Герасимович Кузнецов.
Рабочий стол в кабинете Вождя был завален простынями доставленных из Смоленска аэрофотоснимков Берлина, сделанных во время и после нанесения по нему бомбового удара. Вооружившись лупой, Сталин рассматривал их с чувством глубокого морального удовлетворения, особенно полного от того, что советские города в первые часы войны уцелели, а вражеская столица лежала в руинах. Отдельно внимания Вождя удостоились перепаханные сверхтяжелыми бомбами руины армейского подземного комплекса в Цоссене.
– Отлично, Борис Михайлович, – сказал Верховный, отложив лупу в сторону, – думаю, что теперь управление Германией в целом и вермахтом в частности будет надежно парализовано хотя бы на несколько суток.
– Так точно, товарищ Сталин, – ответил маршал Шапошников, – согласно нашим довоенным расчетам, по-настоящему критической должна быть утрата противником общего управления войсками в течение первых суток ведения боевых действий.
Начальник Генерального штаба подошел к большой карте, которая висела на стене кабинета Верховного главнокомандующего.
– На данный момент, – продолжил он свой доклад, – час «Ч» плюс восемь – все идет согласно нашим довоенным планам. В полосе Западного фронта, где противник наносит свой главный удар в направлении Минск – Смоленск – Москва, после проведенной артиллерией Экспедиционного корпуса контрартподготовки, передовые части противника понесли тяжелые потери. По данным нашей радиоразведки, командование немецкой группы армий «Центр» взяло тайм-аут, необходимый для перегруппировки сил и выработки новой тактики действий в условиях подавляющего огневого превосходства наших обороняющихся войск.
С одной стороны, есть план «Барбаросса», который старый служака генерал-фельдмаршал Федор фон Бок не может не выполнять, пока тот не будет отменен приказом вышестоящего командования. С другой стороны, командующий группой армий «Центр» находится сейчас в полном оцепенении, поскольку еще несколько часов назад он считал, что славянские народы являются «некультурными», а наша Рабоче-Крестьянская Красная Армия не является серьезным противником, в отношении чего у него не было никаких противоречий ни с Гитлером, ни с Гиммлером.
Сейчас фон Бока терзают смутные сомнения по поводу того, что он был неправ. Наша радиоразведка перехватила его разговор с командующим 2-й танковой группой генералом Гудерианом, в которой фон Бок назвал нашу контрартподготовку «показательной жестокой публичной поркой».
– Моральное состояние вражеского командования тоже является важным фактором в наших расчетах, – усмехнулся в усы Сталин. – Не так ли, Борис Михайлович?
– Так точно, товарищ Сталин, – ответил Шапошников, – генерал-фельдмаршал фон Бок и в прошлом варианте истории отличался разумной осторожностью, и в кризисные моменты никогда не шел до конца, предпочитая отступить, пусть даже при этом будет нарушен прямой приказ его командования, или даже самого Гитлера.
– А вот этого нам не надо, – покачал головой Верховный, – группа армий «Центр» должна продолжать биться о нашу оборону, как баран о каменную стену. Передайте товарищу Голованову мой приказ – командование группой армий «Центр» необходимо уничтожить. Смогли в щебень разнести Цоссен – значит, справятся и с этой задачей.
– Так точно, товарищ Сталин, – маршал Шапошников сделал пометку в своем рабочем блокноте, – местоположение штаба фон Бока уже установлено, так что я думаю, что наша авиация выполнит поставленную перед ней задачу.
– Вот и хорошо, Борис Михайлович, – сказал Сталин и задумался на несколько секунд. – Скажите, а кто может сменить этого фон Бока на посту командующего группой армий «Центр»?
– Следующим по старшинству генералом на центральном направлении у немцев является командующий 4-й полевой армией генерал-фельдмаршал фон Клюге по прозвищу «Умный Ганс». В той истории во время Смоленского сражения Гитлер назначил его командующим объединенными силами 2-й и 3-й танковых групп, что привело к его жестоким трениям с генерал-полковником Гудерианом, которые чуть было не закончились дуэлью. Впоследствии, приняв после фон Бока группу армий «Центр», фон Клюге тут же состряпал донос на Гудериана, и Гитлер отправил в отставку бывшего своего любимчика, что сыграло немаловажную роль для дальнейшего хода войны.
Но сейчас все это не имеет уже значения, поскольку располагавшийся чуть западнее Бреста штаб 4-й полевой армии в первые же минуты войны был накрыт залпом нескольких установок тяжелой реактивной системы залпового огня «Смерч», после чего генерал-фельдмаршал фон Клюге на связь уже не выходил. По нашим данным, его армейские корпуса переподчинили генералу Гудериану, штаб которого тоже был уничтожен в ходе контрартподготовки, но сам он ухитрился уцелеть.
– Этот Гудериан такой счастливчик? – удивился Сталин. – Как мне докладывали, в зоне сплошного поражения от залпа «Смерчей» возможность выживания равна нулю.
– Все значительно проще, товарищ Сталин, – ответил Шапошников, – по данным нашей радиора