— Меньше всего мне хочется появляться в твоей жалкой жизни, Брай, и я уже назабавлялась с этой маленькой уродиной. Больше не хочу оставаться и в её жизни. Чтобы доверительный фонд начал работу, необходимы два директора. Они подпишут все документы, а потом назначат третьего. Ты будешь одним директором, Брай, а вторым — эта сучка Редуинг.
Брайан не доверял своему голосу, поэтому промолчал.
Ванесса же после паузы вновь рассмеялась, все тем же хрипловатым, обманчиво девичьим смехом.
— Я же сказала тебе, мой парень прикрывает свою задницу. Он бы не стал иметь с тобой никаких дел, не узнав про тебя всё, что только возможно. Он не хотел учреждать доверительный фонд и отдавать тебе девочку, чтобы потом выяснилось, что ты тискал на детской площадке шестилетнюю малышку. Плохая реклама для него — смерть.
— Он нанял частных детективов, чтобы они выяснили подробности моей личной жизни, так?
— Только не надо делать вид, что ты у нас святой, Брай. Ты получаешь то, что хочешь, и незачем тебе привередничать. Зная, каким ты был, я сильно удивилась тому, что ты связался с Эми. Да, конечно, ей есть чем привлечь мужчин, но ты уверен, что у неё нормальная половая ориентация?
— Оставь её в покое.
— Не могу я оставить её в покое. Если мы собираемся заключить эту сделку, мой парень хочет, чтобы мы незамедлительно подписали все документы. Тебе нужны два директора фонда. И, судя по тому, что мне известно о твоей жизни, а известно мне практически все, мисс Эми — единственный кандидат. Учитывая, что раньше ты трахал каждую дырку, она, должно быть, колдунья, раз привязала тебя к себе. Она когда-нибудь соберётся принять твоё предложение руки и сердца? Ей не обязательно выходить за тебя замуж, чтобы стать директором фонда. Мне просто любопытно.
В таком положении он оказался исключительно благодаря своим поступкам, совершенным в молодости. И в том, что Надежда так долго оставалась в руках Ванессы, он мог винить только себя. Теперь он лишь пожинал плоды того, что когда-то совершил. Действительно, привередничать он не мог, как и говорила Ванесса.
— Ты меня ненавидишь, не так ли? — спросила она.
— Нет.
— Да перестань, Брай. Чтобы у нас всё получилось, я должна доверять тебе.
— Я иногда злюсь на тебя. Ты меня пугаешь. Но ненависти к тебе у меня нет.
— Брай, я была с тобой откровенна. Сказала тебе, что поначалу хотела тебя убить. До сих пор ненавижу. Если у тебя нет ко мне ненависти, ты определённо повредился головой.
Он глубоко вдохнул.
— Хорошо. Я тебя ненавижу. Почему нет? Но это не будет иметь никакого значения, если девочка вернётся ко мне. Давай это сделаем. Когда мы встретимся? Где ты?
— Вот тут есть проблема. Долгие годы я моталась по стране с нашей толстомордой мутанткой, прибиваясь то к одну парню, то к другому, которые, конечно, не бедствовали, но и не шли ни в какое сравнение с моим нынешним парнем, и всякий раз к нам в дом заявлялась какая-нибудь сука из службы социальной защиты, которая откуда-то узнавала, что Пигги не ходит ни в сад, ни в школу, да и вообще относятся к ней не как к принцессе. И мне приходилось уносить ноги, доставать новые документы, искать нового парня.
Узнавая, что пришлось вынести Надежде, Брайан уже серьёзно сомневался, что у него есть шанс на спасение души.
— Сожалею, что тебе пришлось столкнуться с такими неудобствами. Но какое отношение это имеет к нашей встрече?
— Если я назову тебе адрес и мы оговорим время, ты можешь заявиться на встречу с целой сворой этих сук из службы социальной защиты.
— Я этого не сделаю. Зачем мне это делать?
— Чтобы подпортить жизнь мистеру Глубокие карманы, чтобы испортить наши с ним отношения, чтобы забрать маленькую уродину, не дав мне того, что я хочу получить.
— Я бы не стал так рисковать, — запротестовал Брайн. — Нет никаких гарантий, что они отдадут девочку мне. Ты предложила хорошую сделку. При всей моей ненависти к тебе я не поставлю её под угрозу срыва.
— Рискую как раз я. И не только деньгами, в которых иначе не буду нуждаться до конца жизни. Если какой-нибудь из этих сук представится возможность спросить у Пигги, как заботилась о ней мамочка, она лгать не будет. Выложит, пусть и косноязычно, всю правду, и эти суки едва ли сочтут забавой всё, что я с ней проделывала.
Он не решился спросить, а что именно она проделывала с их дочерью. Впервые Брайан осознал, что, ознакомившись с фактами, захочет убить эту женщину. Часом раньше он не сомневался, что не способен на убийство. Теперь такой уверенности не было.
— Так как же мы это сделаем? — спросил он.
— Ты и мисс Эми будете добираться к нам шаг за шагом. И какой шаг будет последним, вы не узнаете до самой нашей встречи.
— И на каждом шагу, как я понимаю, за нами будут наблюдать.
— Что действительно расстроит моего сексуально озабоченного богатенького друга, так это твоё появление со съёмочной группой какого-нибудь Ти-Ви-шоу, жаждущего сенсаций. Он — не знаменитость, но его знает множество людей. И эти козлы с телевидения с огромной радостью зажуют его репутацию, а потом выблюют от побережья до побережья. И вот ваш первый шаг — этим вечером вы едете в Санта-Барбару.
— Подумай об этом ещё раз. Я могу потерять все и ничего не получить, попытавшись подвести тебя. У тебя есть все основания доверять мне.
— Все основания? Неужели? Я уже доверилась тебе, и ты накачал меня маленькой уродиной, которая отняла у меня десять лет жизни. Если уж я кому-то доверюсь, то только не тебе, Брай.
Иррациональность её позиции совершенно его не удивила. Любая попытка урезонить её не принесла бы успеха. Точно так же он мог бы просить море не разрушать берег.
— Я должен поговорить с Эми. Не могу решать за неё.
— Я уверена, что она согласится. Она же помешана на собаках. Скажи, что есть необходимость спасти маленькую собачонку по кличке Пигги. Но в течение часа лучше пришли мне электронное письмо.
— Часа недостаточно.
— Я все обговорила с мистером Глубокие карманы, но он может и передумать.
Ванесса положила трубку.
Брайан посмотрел на Эми.
— Знаешь, как ты выглядишь? — спросила Эми. По шее Брайна катился холодный пот. Он полагал, что кровь отлила от лица, потому что губы начали неметь. — Как смерть, — она сама ответила на свой вопрос. — Как Смерть, ищущая, кого бы схватить и унести с собой.
Глава 40
— Круто, — комментирует Харроу.
Ванесса поднимается со стула, на котором сидела, пока говорила по телефону.
— С Брайаном все легко и просто.
Как луна притягивает океанские приливы, так и язычки пламени свечей, похоже, клонятся к ней.
— И сколько ты готовилась к этому разговору? — спрашивает он.
— Нисколько. Действовала по ситуации.
— Отнюдь. Ты вела его за собой.
Она улыбается.
— Как дудочник — детей.
— Он ведь должен знать, с кем имеет дело.
— Тогда я была другой.
— Ты всегда была такой же.
— Разве я не была ребёнком?
— А была?
Лунная девушка не отвечает.
— Где ты этому научилась?
— Так лгать?
— Ты лжёшь так поэтично.
— Начата учиться, когда сосала мамкину титьку.
— Ты никогда не рассказывала мне о своей матери.
— Она умерла.
— И это все?
— А что ещё должно быть?
Он наблюдает, как его собеседница маленькими глотками пьёт красное вино. На её губах оно выглядит черным, а потом Лунная девушка его слизывает.
Она на новом этапе их взаимоотношений. Предвкушение грядущего усиливает ощущение общности.
Харроу чувствует, что может задавать вопросы, которые ранее он не решился бы озвучить. Но понимает, что ещё не может спросить, почему она держала Пигги при себе все эти годы, и вообще, зачем рожала, если точно знает, что для неё самое важное — она сама, её ощущения и желания.
— А что ты можешь сказать о своём отце?
— Был лжецом из лжецов.
— И чем он занимался? — спрашивает Харроу.
— Только тем, что ему нравилось.
— Как я его понимаю.
— Преподавал историю.
— История — это ложь?
— В его устах она становилась ложью.
— Он до сих пор преподаёт?
— Он мёртв.
— Они оба умерли молодыми?
— Да.
Харроу отпивает из стакана. В её компании он никогда не налегает на спиртное.
— Удивительно, как много ты сегодня наговорила по телефону.
— Обычно много слов означают, что все это ложь.
Тем самым она намекала, что не лжёт Харроу.
— Я помню тот случай двухмесячной давности… Карен и Рон.
— Забавная пара.
Двадцати с лишним лет, они любили дикую природу и часто ходили в походы.
— У тебя просто не закрывался рот.
В тот раз путеводитель привёл Карен и Рона в эту удалённую, живописную бухту.
Они были такие юные, с дорогим снаряжением, так искренне наслаждались окрестной красотой.
— Женщины меня недолюбливают.
— Потому что их мужчины от тебя млеют. Лунная девушка не просто открыла шлюзы обаяния. Она повела себя, как лесбиянка, ненавязчиво выказывая Карен особые знаки внимания.
— Бедная девочка не знала, куда и деться.
— Однако ей нравилось, — отмечает Харроу. — Она, конечно, была не по этой части, но ей льстило, что ты хотела ее… и радовало, что на Рона ты и не смотришь. Ты её обезоружила.
— Мы стали лучшими подругами, Карен и я. Парочка попросила разрешения переночевать на берегу, и все четверо с удовольствием отужинали у кромки прибоя при свете переносных фонарей.
Карен и Рон не заметили, что десертное вино хозяева себе и им наливали из разных бутылок.
А позднее, когда их разбудила дикая боль, они увидели безразличные звезды, ледяную луну, берег, залитый серебристым светом, и глаза их хозяйки, зелёные, словно арктическое море.
— Рон совсем не порадовал, — добавила она.
— Слишком быстро сломался.
Харроу участвует в таких церемониях, только когда она просит его ассистировать ей. Обычно ему хватает и того, что он наблюдает за происходящим.