— Доброе утро. Я мистер Вульф, из «Стикли & Вульф, поверенные».
Лицо мужчины не изменилось, но респектабельность Стикли очевидно проложила ему путь, потому что Вульфу позволили войти.
— Вы здесь по делу, сэр? Ее сиятельства нет дома.
Вульф помнил о том, что ему нельзя улыбаться. Казалось, что почтенные люди имели тенденцию отшатываться, когда он обнажал свои зубы. Вульф покачал головой.
— Я не хотел представлять себя в ложном свете. Я здесь, чтобы нанести мисс Блейк… э-э, светский визит.
Дворецкий заново оценивал его с холодной точностью. Вульф вынужден был признать, что этот человек был мастером своего дела. Он ощущал себя так, словно его грехи были чернилами написаны у него на лбу.
К счастью, он предусмотрел подобный барьер. Вульф наклонился вперед.
— Она работает над своими переводами? Я так хотел их увидеть. Мистер Стикли знал, что я буду заинтригован. Видите ли, я собираю фольклор. Мое небольшое побочное увлечение.
Это на самом деле было правдой — если рассматривать обширный ассортимент порнографических брошюр, собранных со всей Европы, как «фольклор».
Слегка нахмуренный лоб дворецкого разгладился.
— Понимаю, сэр. Мисс Блейк в гостиной, принимает посетителей.
Следуя за ним, Вульф уловил свое отражение в зеркале, висящем в вестибюле. Собственная мать Вульфа, переживи она его рождение, не узнала бы его. Без своих роскошных усов и стильной одежды, он выглядел совсем — ну, возможно, не совсем — заурядно.
Он все еще был высоким и широкоплечим, еще сохранил все зубы и волосы, и одно только это ставило Вульфа выше большинства мужчин его возраста, к тому же, что было гораздо более важным, у него была аура человека, который побывал в значительном количестве спален — не говоря уже о кладовках для белья, экипажах и темных, опасных переулках.
Но это просто не подойдет. Сделав глубокий вдох, Вульф выдохнул все, что он представлял собой, опустив свою грудь, как и книжного червя, спрятав свой чеканный подбородок в шею и устремив мигающий, неуверенный взгляд на пол. Один быстрый взгляд в блестящее зеркало подсказал ему, что он добился нужного эффекта. Теперь он представлял собой, ради всех своих намерений и целей, всего лишь более высокую версию Стикли. Однако его привело в бешенство то, что он внезапно начал выглядеть на все свои сорок с хвостиком лет.
С того места у дверей, где он стоял, Вульф мог видеть мисс Софи Блейк, или Софию, которой она сейчас притворялась, беседующую с толпой молодых щенков, которые не могли оторвать от нее глаз.
Кто-то отлично постарался, чтобы сшить шелковый кошелек из свиного уха. Для Вульфа она выглядела всего лишь разодетым чучелом. Женщина — не женщина, если у нее нет груди, достаточной для того, чтобы задушить мужчину. Это создание, возможно, отмыли гораздо лучше, чем он подозревал, но это только еще больше разозлило Вульфа.
Сноб. Она родилась не так далеко от какой-то шотландской лачуги, чтобы получить право так надменно поднимать свой подбородок. Один только взгляд на нее заставлял кулаки Вульфа сжиматься. Она принадлежала как раз к тому типу женщин, которых он больше всего ненавидел — и которых он больше всего любил уничтожать.
Всего лишь на мгновение он позволил своей естественной улыбке хищника появиться на губах. Все это, и еще деньги в придачу. Укрощать мисс Блейк будет очень весело.
Глава 14
У Вульфа произошел только один неприятный момент в гостиной, заполненной поклонниками и так называемыми леди. Шлюха самого высокого ранга — та, что выдавала себя за почтенную леди, но он видел ее в некоторых очень компрометирующих позициях, в несколько незаконных, но очень ценных мгновений — разглядела его за маскировкой, напоминавшей Стикли.
— Вульф? — Выражение насмешливого веселья появилось на лице леди Лайлы Кристи. — Разве ты не выглядишь щеголем этим утром? — Ее тон источал иронию. Вульф увидел негодование и симпатию на лице мисс Блейк и подыграл себе удрученным взглядом и страдальческим румянцем, которого он добился, тайком задержав дыхание.
— Тогда я оставляю тебя объекту твоего ухаживания, Вульф. — Лайла отвернулась, иронически фыркнув. — Берегись, малышка. Он хуже, чем кажется.
Глядя в пол, Вульф заметил, что мисс Блейк сжала кулаки. Она чувствовала жалость по отношению к нему! Он торопливо спрятал свой смех за носовым платком, а затем начал промокать им свой лоб.
— Мне так жаль, мисс… О, Боже, это так неловко…
— Ерунда, — резко ответила Софи. — Это ей должно быть неловко, за то, что она высмеивает респектабельного джентльмена!
Вульф вздохнул.
— Боюсь, что меня легко высмеивать, потому что я никогда не был способен… способен… — Он беспомощно пожал плечами. — Я не…
Софи потрепала его по руке, ощущая больше симпатии по отношению к нему, чем прежде.
— Я точно знаю, что вы имеете в виду, сэр. Боюсь, что в этом мире требуется дорожная карта.
Вульф выдохнул самоуничижительный смешок.
— Что ж, кажется, что я где-то потерял свою!
Кажется, его план срабатывал. Он подыграл ей, когда девушка предложила совет в том, как обращаться с критиками — такая наивность! — и благодарно кивал, когда она говорила о деловой переписке.
— Я так вам обязан, мисс Блейк, в самом деле. Я только надеюсь, что смогу отплатить вам за доброту. — Он наклонился ближе. Настало время начать атаку на доброе имя Иденкорта — хотя, по правде говоря, это имя было немногим лучше, чем у самого Вульфа!
На самом деле ему даже не нужно лгать, если подумать об этом…
— Мисс Блейк, я слышал, что вы заинтересовались герцогом Иденкортом.
Она бросила на поверенного пылкий, смущенный взгляд, а затем отвернулась.
— Думаю, что «интерес» — это слишком сильно сказано.
Вульф воздержался от того, чтобы закатить глаза. Упаси его Бог от страданий любви!
— Мне неприятно говорить вам это, но…
Мелодичный смех Тессы прозвенел над всеобщим шумом.
— О, у меня есть самая веселая история. Она касается нашей дорогой Софии! — Она послала Софи милую улыбку под злобным, триумфальным взглядом.
О нет. Тревога закружилась внутри Софи. Она начала съеживаться в своем кресле — невозможная задача для девушки ее роста.
Большая часть группы людей вежливо обратила свое внимание на Тессу. Нет, не надо! Софи захотелось крикнуть и попросить их отвернуться. Не слушайте ее!
Тесса прихорошилась перед слушателями.
— Во-первых, я должна сказать вам, что хотя я пригласила Софи разделить наше небольшое пребывание в Лондоне, я ничего не получила от ее матери, даже записки! Затем, через неделю после того, как мы въехали в наш милый маленький дом, она без объявления прибыла к нашему порогу — я едва смогла сдержать себя! — насквозь промокшая, всего лишь с сумкой старых платьев и связкой книг! Она выглядела таким пугалом в древней накидке, которая была коротка ей на шесть дюймов! Я подумала, когда мы открыли дверь, что это привидение-скелет! — Она музыкально рассмеялась и огляделась, приглашая всех вокруг разделить ее маленькую шутку.
Софи совершенно онемела, глядя на свои руки. Как всегда, правильное возражение не приходило ей в голову до тех пор, пока не было слишком поздно. Какое это имеет значение, когда она в любом случае была слишком косноязычна, чтобы произнести его? Лишь бы ей удалось поддерживать ледяное спокойствие, которому Лемонтёр пытался научить ее, поднять свой подбородок и изобразить скучающий вид — но при этом ее живот все равно крутило, а руки и ноги тряслись от явного давления кипящего внутри нее замешательства.
Софи никогда не станет тем образцом элегантности, создать который Лемонтёр пытался с таким трудом. Она никогда на самом деле не овладеет этой модной скукой. Слишком много вещей имело для нее значение, ее эмоции были слишком глубоки и запутанны. Несправедливость возмущала ее, неоправданные насмешки оскорбляли ее, снобизм общества заставлял ее сердце быстрее биться от ярости.
Ленивые и элегантные не имеют таких сильных чувств, у них нет такого горящего желания исправить несправедливости Общества, у них не ни сомнений, ни страхов, потому что они просто недостаточно беспокоятся об этом. Такая жизнь станет смертью для ее души, и все же она — в противоположность импульсу, который все еще смущал ее — все еще мечтала о частице холодной отстраненности, об этой легкой беззаботности.
И все же очевидно, что ее новый круг принадлежал к лучшему классу друзей, чем тот, к которому привыкла Тесса, потому что замечания ее тетки были встречены молчанием и неловко отводимыми взглядами. К несчастью, Тесса казалась неуязвимой к такому тонкому неодобрению. Она всего лишь сделалась еще более резкой в своей попытке стать интересной.
— Я упоминала, что Софи пропутешествовала всю дорогу от Актона сама по себе? Она на самом деле ехала одна в карете. Конечно же, никто не станет связываться с девушкой, которая выглядит так, как она, но тем не менее…
Как всегда, Софи ощутила, как целая жизнь робкого ухода в себя заставляет ее молчать. Ей хотелось прикрикнуть на Тессу, чтобы та замолчала, сказать что-то остроумное и разрушительное и навсегда задушить эти слова — но все ее колебания были внутренними. Она просто не могла открыть свой рот перед всеми этими людьми.
Помощь пришла оттуда, откуда ее совершенно не ждали — хотя, возможно, она должна была ожидать этого.
— О, я не знаю, Тесса. Мне всегда нравилась независимость. — Грэм лениво оперся на косяк в дверях и послал легкую улыбку одобрения в направлении Софи. — И мы все восхищаемся женщиной, которая много читает, не так ли?
Его слова вызвали среди гостей рябь согласия, смешанного с облегчением, и пробудили обсуждение последних романов. Полностью игнорируемая и, наконец-то, догадавшаяся о всеобщем неодобрении, Тесса кипела от злости, но к счастью делала это молча.
Медленно румянец оскорблений сошел с бледных щек Софи. Она даже сумела предложить свое мнение по одному или двум предметам обсуждения, но ее глаза видели только Грэма, который передвигался по комнате, не присоединяясь к ее группе, чтобы занять позицию наблюдателя, облокотившись на камин.