Чтобы побороть нестерпимое желание, он обратил внимание на руины на холме впереди.
– Это венецианский замок, – сказал он.
– Венецианский замок в Греции?
– Их здесь десятки. Венеция влияла на развитие Греции на протяжении тысячи лет. На материке и островах до сих пор остались венецианские крепости и укрепленные деревни.
– Я об этом не знала.
– Все ветряные мельницы, которые мы сегодня видели, тоже венецианские. Венецианцы использовали ветряные мельницы для размола пшеницы, что приносило им доход сотнями лет. Но в середине двадцатого века ветряные мельницы вышли из употребления.
Они приближались к подножию холма, на котором стоял замок. Джорджия посмотрела на него, морща нос.
– Нам не придется туда подниматься? – спросила она.
– Это опасно. Я не пущу тебя туда, даже если ты захочешь.
– Мы должны вернуться в гавань?
– Мы можем перекусить в Хоре, а затем вернуться.
– Или поискать гостиницу.
– Джорджия…
– Я никогда не жила в греческом отеле. Я никогда не была в греческих ресторанах.
– Ты обедала в греческом ресторане, – возразил Никос.
– Мы ели оливки, салат и греческий пирог со шпинатом. Но я хочу попробовать больше местной еды и увидеть больше достопримечательностей. Мне хочется увезти с собой в США приятные воспоминания.
Когда Никос вспомнил о том, что ей предстоит возвращение в Атланту, ему стало не по себе. Он не хотел думать о том, что им предстоит расставание.
Некоторое время Никос молчал.
– Мы найдем два номера, – наконец сказал он.
– Мы не должны искать два номера, – ответила она. – Зачем тебе лишние траты?
Он поджал губы:
– Нам необходимы два номера. Для твоей безопасности.
– Я доверяю тебе.
– Но я не доверяю себе, – произнес он.
Джорджия рассмеялась.
Никос нашел номера в небольшой гостинице в центре города. Она не была ни особенно красивой, ни роскошной, зато аккуратной и чистой.
Джорджия с удовлетворением отметила, что ее номер расположен близко к номеру Никоса.
Выйдя из гостиницы, они отправились в соседний ресторан. Было еще довольно рано, поэтому в ресторане не было посетителей.
– Все решат, что мы американские туристы, – проворчал Никос, когда они сели у окна с видом на городскую площадь.
– Ну, я американский турист, а ты притворись туристом-греком.
– Нет.
Джорджия усмехнулась:
– Ты не хочешь быть туристом?
– Нет.
Джорджия не переставала улыбаться.
Заметив это, Никос спросил:
– Что с тобой? Ты сегодня все время хихикаешь.
– Я отлично провожу время. – Джорджия потянулась через стол и взяла его за руку. – Надеюсь, ты тоже.
Никос скривился:
– Ты становишься слишком ласковой.
– По-моему, в глубине души тебе это нравится.
Он разжал зубы, его карие глаза заблестели.
– Если только совсем чуть-чуть.
Джорджия сжала его руку:
– Я так и думала.
Им подали жареную баранину, рыбу и салаты с ароматными травами. Во время ужина они разговаривали о том, что видели в течение дня, включая суровый, но загадочный монастырь. Джорджия призналась, что ей особенно понравилась ярко-синяя отделка дверей, окон и церковных куполов, которые придавали очарования скромных деревушкам.
– Я наслаждалась, – произнесла она. – А ты?
– Честно говоря, я тоже.
– А ты не злишься на меня за то, что я заставила тебя отправиться в приключение? Я знаю, как ты дорожишь своим уединением на Камари.
– Пытаешься меня спровоцировать? – спросил Никос. – Ты настоящий мятежник по натуре.
Обдумав его слова, Джорджия кивнула:
– Ты прав. Но моя мятежность спасла мне жизнь. Я оставила свою семью и уехала из Африки. Если бы я не настояла на своем возвращении в Штаты, я погибла бы вместе с ними. И Сюзанна тоже.
– Ты не боялась поступать в крупный американский университет?
Джорджия покачала головой:
– Я этого хотела. Я хотела учиться, ходить на вечеринки, свидания, участвовать в спортивных соревнованиях.
– Тебе было весело?
Она кивнула:
– Да. Мне нравился университет. Поэтому я посоветовала Сюзанне тоже выучиться на врача. Я сказала ей, что она всегда может вернуться в Африку, но она обязана воспользоваться возможностью побыть четыре года обычной американской девушкой, а потом решить, что делать дальше. – Джорджия отвела взгляд и медленно выдохнула, вспоминая тот день, когда она узнала о нападении на церковь в конце воскресной службы. Она услышала об этом в новостях, даже не понимая, что убитые миссионеры – члены ее собственной семьи.
В тот день все изменилось. Джорджия изменилась.
Ее бунтарский дух пропал, и она повзрослела за одну ночь. Она стала сильнее и смелее, увереннее и целеустремленнее. Джорджия пообещала Сюзанне, что все будет в порядке. Она обещала своей восемнадцатилетней сестре, что они переживут горе вместе. Сюзанне следовало думать только об окончании средней школы, потому что Джорджия решила заботиться обо всем остальном.
Она нашла квартиру для них обеих, чтобы жить неподалеку от средней школы, куда ходила Сюзанна. Джорджия оплачивала счета и часто влезала в долги, но ничего не говорила сестре.
– Я стала донором, считая, что это правильный поступок, – тихо сказала она, нарушая тишину. – Я знала, будет трудно, но это казалось мне наиболее практичным способом заработать денег. Мне следовало оплачивать счета. Но суррогатное материнство – это совсем другое…
– Расскажи мне, о чем ты думаешь.
Джорджия покачала головой:
– Давай поговорим о чем-нибудь другом? Иначе я расстроюсь. Я не хочу грустить. Сегодня я буду веселиться. Предлагаю думать только о хорошем.
Глава 9
Никос оплатил счет, и они вышли из ресторана в тот момент, когда стали прибывать посетители. Стояла прохладная, но не холодная ночь, и они бродили по узким улицам Хора, глядя на семьи, отдыхающие в конце рабочего дня. Мужчины курили, стоя на улице. Мальчишки гоняли в мяч. То там, то здесь слышались громкие голоса из домов и собачий лай.
По пути в центр города они поравнялись с семейной парой с детской коляской. Джорджия и Никос посмотрели на малыша, который, сидя в коляске, смотрел на мир широко раскрытыми карими глазами и с довольным видом сосал большой палец.
– Я рассказала тебе, почему я стала донором и суррогатной матерью, – произнесла Джорджия, когда они прошли мимо ребенка. – Но почему ты решил так необычно создать семью?
Сперва Джорджия предположила, что Никос не ответит, но потом он наклонился и поднял с бордюра небольшую монету. Он потер ее пальцами, очищая от грязи.
– Американский пенни, – сказал он, протягивая ей монетку.
Она посмотрела на монетку на ладони и улыбнулась:
– На удачу.
Поднявшись на второй этаж гостиницы, Джорджия начала открывать дверь своего номера. Никос стоял у нее за спиной. Она надеялась, что он напросится к ней в номер.
– Это были плохие отношения, – резко сказал Никос. – Мой брак был неудачным с самого начала. Эльза была несчастна, и она думала, что ребенок все исправит. А я считал, что ребенок только ухудшит ситуацию.
Джорджия медленно повернулась к нему, забыв про ключ:
– Значит, ты категорически отказался заводить с ней ребенка?
– Нет. – Никос скрестил руки на мощной груди. – Но чтобы женщина забеременела, она должна спать с мужчиной. Эльза не подпускала меня к себе.
– Почему нет? – Джорджия покачала головой. – Не отвечай. Извини, я задаю слишком много вопросов.
– Я готов говорить, но мне кажется, нам надо уединиться. Пойдем в мой номер? Там есть балкон. Мы откроем балконные двери и подышим свежим воздухом.
Оказавшись в номере Никоса, Джорджия посмотрела на кровать и смутилась. Странная реакция, учитывая, что она вынашивает ребенка этого человека.
Никос откупорил бутылку воды и наполнил два стакана.
– За здоровье! – сказал он.
Джорджия слегка чокнулась с ним стаканом:
– За великолепный день с моим новым другом, Никосом Паносом!
Он лениво и довольно чувственно улыбнулся.
– Присядь здесь. Это самое удобное кресло. – Сам Никос расположился на небольшой кровати. – Мы в самом деле друзья? – Он изучал Джорджию из-под полуопущенных черных ресниц.
– Думаю, да. Иначе нас не влекло бы друг к другу.
– Ты его чувствуешь?
– Влечение?
Никос кивнул.
– Я чувствую его весь день, – честно ответила Джорджия. – Мне не надо смотреть на тебя, чтобы ощущать твое присутствие. Если бы ты прикоснулся ко мне или поцеловал меня, я бы ответила тебе взаимностью. Я хочу больше, чем поцелуи.
– Хм. – Никос провел ногтями по белому покрывалу на кровати. – Ты совсем на нее не похожа.
Он произнес эти слова так тихо, что Джорджия не была даже уверена, предназначаются ли они ей. Никос посмотрел на нее пронзительными карими глазами.
– Она не любила моих прикосновений, – сказал он. – Она не хотела, чтобы я к ней прикасался. Эльза не желала заниматься любовью. По крайней мере, ей не нравилось, как я занимаюсь любовью.
Джорджия начинала его понимать.
– Из-за нее ты стал чувствовать неуверенность? Что случилось потом?
– Мы перестали спать вместе. Она перебралась в свою комнату. У меня была своя комната. Мы жили так почти год.
– Вы были близки до свадьбы?
– Мы поженились очень быстро. Я уважал ее желания. Мы целовались и ласкали друг друга, но она не хотела спать со мной, пока мы не поженимся.
– А потом вы поженились и она не захотела этого делать?
– Я думал, ей нужно время. Я считал, что для нее все ново. Но она заявила, что причина во мне. Я всегда злился, орал и пугал ее.
Джорджия нахмурилась:
– Это правда?
– Чем больше проходило времени, тем сильнее я раздражался. Возможно, я заорал на нее пару раз, но я никогда не был с ней жестоким. Я ни разу не обошелся с ней грубо. Но я не желал с ней разводиться, и теперь я знаю, что совершил ошибку. Мне следовало отпустить ее. Я должен был с ней развестись. Так было бы лучше. Но тогда я был так молод. Мне было двадцать шесть.