— Ну да, самая расхожая версия, что это не метеорит был, а комета, — вспомнил детали я, — изо льда. И она взорвалась где-то над землей, никаких следов не осталось, сколько их не искали — одни эти голые деревья.
— А другие версии какие? — поинтересовался Анвар.
— Да вагон… — начал вспоминать я, — пылевое облако, природный ядерный взрыв, антивещество, эксперимент Николая Теслы, газовый выброс, гигантская шаровая молния. Ну и космический корабль инопланетян, конечно, куда ж без него.
— Надеюсь, мы тут хотя бы без инопланетян обойдемся, — хмуро заметил Анвар.
— А на Теслу ты, значит, согласен? — зачем-то уточнил я.
— Тесла хотя бы наш человек, — ответила вместо него Тамара, — из дружественной Югославии к тому же.
— Согласен, — ничего не оставалось ответить мне, — но он очень странный все же югослав был… родился-то он конечно там, где-то в Хорватии, но жил и работал в основном во Франции и Штатах. И опыты у него те еще были… кино такое «Филадельфийский эксперимент» видели?
— Ну это какой-то старый фильм, — ответила Тамара, — я о нем только в Википедии читала. Что-то о перемещениях во времени.
— Ага, о перемещениях, — согласился я, но продолжить эту увлекательную беседу нам не довелось, потому что сгоревший лес кончился и впереди замаячило новое разветвление рельсов, с такой же допотопной стрелкой, что и возле санатория.
Я остановил наш экипаж, не доезжая до стрелки метров пять, мы все вышли на насыпь и опять начался диспут о направлении движения.
— Направо, — сказал Анвар, — это скорее всего на ту базу, про которую наш машинист говорил. Он туда трупы возил, кажется…
— И еще про нее Толик упоминал, — вспомнил я, — до того, как голову снял… вертолеты вроде бы отсюда стартовали.
— Я думаю, — выступила Тамара, — нам на эту базу не надо…
— А почему ты, кстати, решил, — спросил я у Анвара, — что на базу направо? А вдруг это основной путь к Городу?
— Ты че, — посмотрел он на меня, как на несмышленыша, — там же рельсы ржавые, видно, что по ним редко ездят. А прямо рельсы блестят, так что тут движение куда как чаще бывает.
— Логично, — согласился я, — к тому же и пути переведены туда — тот ночной состав, похоже, так и ехал… значит, все согласны ехать прямо, так?
Вместо ответа Тамара с Анваром кивнули головами, и мы покатились дальше.
— Сколько там всего до Города-то, не помните? — спросил я у товарищей.
— Сергей, кажется, говорил, что 30–35 километров… от санатория, — ответила Тамара.
— Мы, по-моему, столько уже проехали, а ничего даже на горизонте не видно.
— Должно появиться, — угрюмо отвечал Анвар, — по моим подсчетам в ближайшие пять минут.
Ну-ну, мысленно ответил ему я, надежды юношей питают… прошло и пять, и десять минут, но по-прежнему кроме кривых рельсов и сосновой тайги ничего вокруг не просматривалось.
— Вон-вон чего-то впереди! — обрадованно закричала Тамара, — вижу домик с трубой.
— На Город как-то не очень похоже, — заметил я, замедляя скорость, — скорее на разъезд какой-то с путевыми обходчиками.
— Что-то мне этот домик очень знаком, — хмуро проронил Анвар, — видел я его, причем совсем недавно.
А я подкатил вагонетку почти вплотную к этому дому и тоже его узнал — это был санаторский разъезд. Рельсы тут заканчивались, и в прогалах между соснами просматривался главный корпус нашего санатория.
— Вот это да, — тоже въехала в ситуацию Тамара, — катились-катились, а все равно прикатились в начальный пункт отправления.
— Как колобок из сказки, — добавил красочных образов Анвар.
— Наверно, надо было сворачивать направо на том разъезде, — предположил я.
— Так чего, разворачиваемся и едем назад, — предложила Тамара, — как думаете?
— Я думаю, что надо тут задержаться, — ответил ей Анвар, — раз уж заехали. А вернуться мы всегда успеем. А ты как считаешь? — обратился он ко мне.
— Да, ты прав, — поддержал я его, — задержимся и осмотримся… вдруг тут что-то изменилось… в лучшую сторону причем.
— А мне интересно, — подала голос Тамара, когда мы уже двигались к гаражам, — как это мы оказались в санатории, когда развилку на него мы проехали час назад…
— Вряд ли кто-то тебе на это ответит, — угрюмо сообщил ей я, — смотри лучше по сторонам, вдруг пауки какие полезут.
— Закричал он, что за шутки, — вдруг вспомнила детский стишок Тамара, — еду я вторые сутки, а приехал я назад, а приехал в Ленинград. Как будто про нас написано…
— И еще по дороге мы потеряли четырех товарищей, — добавил я.
— И обогатились веществом под названием «левитин», — вставил свои пять копеек Анвар.
— И еще мы обогатились лекарством, — не смогла удержаться Тамара, — «антиглупин» называется.
— Лучше бы мы никуда и не уезжали отсюда, — буркнул я в заключение нашего диалога… на это уже совсем никто ничего не ответил.
Прошли гаражи, ничего страшного не увидели, а после шлагбаума нам открылся вид на муравейник… все его обитатели, как легко было увидеть, лежали дохлые кверху лапками.
— Пауки, наверно, тоже не выжили, — предположил я, — но осторожность все равно не помешает.
Прежним походным порядком мы добрались до черного входа в главный корпус — она так и оставалась открытой со времен нашего ухода… прикинул, сколько времени мы тут отсутствовали, получилось, что не больше 12–13 часов.
— Заходим? — спросила Тамара.
— Стоять, — на автомате вырвалось у меня, потому что краем глаза я заметил некое шевеление возле административного здания.
— Опасность справа, — тихо сказал я своим товарищам, — не шевелитесь пока.
А декоративные кусты между тем раздвинулись, и к нам веселой развинченной походкой устремился товарищ Ленин, человек и памятник… и даже насвистывал он, по-моему, при ходьбе какой-то модный мотивчик.
Глава 29Американская дуэль
Я вспомнил, что это был за мотив, само собой всплыло — «Сигма-бой, сигма-бой, все хотят танцевать с тобой» это было. Я еще подумал, во Ильич дает… ай да Ленин, ай да сукин сын! Мои коллеги тоже застыли, как изваяния, с открытыми ртами.
— Ну чего вылупились? — совсем по-простому спросила статуя, — Ильича что ли в первый раз видите?
— Да Ильича-то мы много раз видали, — за всех ответил я, — но только на картинках и на постаментах. А чтоб живьем — это точно в первый раз.
— Во второй, — уточнил этот момент Анвар, — первый был, когда мы ромашкину карточку активировали.
— Там были коллективные галлюцинации, по крайней мере, мы сообща так решили, — напомнил ему я, а потом обратился к вождю пролетариата, — чем обязаны, Владимир Ильич?
— Пойдем побеседуем, — самым мирным тоном и даже без картавости предложил вождь.
И он первым зашел в главный корпус санатория, тяжело ботая своими ботинками. А мы последовали за ним, как крысы за гаммельнским крысоловом. Ильич первым делом проверил пакеты и сумки, стоявшие вдоль стенки, нашел там литровую бутыль венгерского вермута и ловко распечатал.
— Это чтобы веселее беседовать было, — пояснил он, — а то на сухую разговор часто не получается.
Я взял с посудного столика четыре рюмки и расставил их в шахматном порядке на том самом сдвоенном столе, за которым мы все время заседали, а заодно вынул из ашановского пакета пластиковую бутыль с самогоном из избушки.
— Давайте уж лучше вот это выпьем, — передал я бутыль Ленину, — натуральный продукт, без химии.
Ильич молча согласился, сел во главе стола и разлил самогон по емкостям.
— За наше и ваше здоровье, — сообщил он и немедленно опрокинул рюмку.
Во дела, не смог скрыть своего восхищения я, памятники у нас уже начали выпивать… интересно, закусывать они могут? Но Ильич ничем самогон закусывать не стал, а перешел к содержательной части нашей беседы.
— Поздравляю вас, товарищи, — сказал он, обведя нас внимательным взглядом, — с завершением предпоследнего этапа вашего трудного пути.
— А сейчас, значит, последний этап начнется? — вылетела наша общая мысль из самого шустрого члена нашего коллектива, из Тамарки.
— Абсолютно верно мыслите, товарищ, — усмехнулся Ильич, — не прямо сейчас, конечно, но вот-вот он и начнется.
— Может, добавите деталей, Владимир Ильич, — предложил ему я, — а то мы все какими-то обрывками слухов питаемся… а вы тут, как я погляжу, не из последних в руководстве всем этим делом будете…
— Конечно, добавлю, — покладисто сообщил он, — задавайте свои вопросы — так проще построить диалог будет.
— Кто ты такой, мать твою? — опять же самой первой успела Тамарка, — ведь не памятник же в самом деле?
— Вы совершенно правы, товарищ, — начал отвечать он ей, — даже архи-правы, никакой я не памятник, и моя мать тут не при чем. Я довольно точная матрица того самого Ленина из мавзолея, синтезирован в институте тонких структур… Академии наук.
— А памятник тут при чем? — это уже я спросил.
— А это так, — усмехнулся Ильич, — шутка одного из наших руководителей, обернувшаяся реальностью… на месте стоит памятник, можете убедиться.
— А рука почему у памятника крутилась? — это уже Анвар спросил.
— Это продолжение шутки — что-то там должно было означать это положение, но что именно, я не помню…
— Стоп-стоп, — поднял руку я, — это все мелочи, давайте лучше о главном узнаем.
— Давайте, — согласился Ильич, разливая между делом по второй рюмке самогона, — хороший напиток, качественный.
— Итак, — продолжил я после того, как махнул вторую рюмку, — давайте с самого начала пойдем… что вообще здесь творится, в этом санатории гребаном? Куда пропали все его постояльцы и почему все пути из него оказались перерезаны?
— Так условия же игры такие, — Ильич с сожалением посмотрел на меня, — вам же это уже два раза объясняли — непонятно что ли рассказали?
— Первый раз это менеджер, как его… Павлик? — спросила Тамарка.
— Точно, — подтвердил Ленин, — а второй раз — Анатолий в избушке лесника.
— Кто организаторы этой вашей, как вы ее называете, игры? — поставил я вопрос ребром.