Лине стало не по себе. Все выглядело так, будто штат журналистов из «Столичного сплетника», словно пчелиный рой, снялся с насиженного места и улетел прочь – в нетронутые боевыми действиями луга добывать свой горький репортерский мед.
Лина вышла в коридор, постучалась в дверь с табличкой «Отдел культуры», но никто не отозвался.
Она осторожно вошла и застыла на пороге. Натэлла Мурлыкина вглядывалась в экран и, не замечая вошедшую, тихонько читала текст, охала и материлась.
– Что-нибудь интересное? – вежливо поинтересовалась Лина.
– Да так, ничего особенного, – вздрогнула Мурлыкина и выключила интернет. По желтоватому и сморщенному, как моченое яблочко, лицу журналистской волчицы промелькнула легкой тенью растерянность. Однако она быстро справилась с собой и улыбнулась Лине, приглашая ее жестом сесть на продавленный стул.
Они немного поболтали о скандале с ночным клубом в здании музыкальной школы. Чтобы развлечь хозяйку кабинета, Лина рассказала ей парочку музыкальных анекдотов – про туповатых ударников и сумасшедших флейтистов. Вдоволь нахохотавшись, Мурлыкина взглянула на Лину выжидательно. Дескать, конец аудиенции, пора бы и честь знать. Старушке явно не терпелось вернуть на экран сохраненный текст из интернета, чтобы без помех дочитать его в одиночестве. Лина уставилась на хозяйку кабинета и, понизив голос, сказала:
– Натэлла Аркадьевна, тут про Петра Воронова такое пишут…
– Глупости пишут, не верю ни одному слову, – скороговоркой отреагировала Натэлла.
– Он ведь разводится? – уточнила Лина.
– Ничего не знаю, – поспешно отрезала критикесса столичной культурной жизни.
– Но его миллиарды! – не отступала Лина. – Вся Москва обсуждает, какие зарплаты и гонорары у вас журналисты получают. Наверное, он вам от своих прибылей хотя бы сотенку отстегивает…
– Ага, щазз, отстегивает. Прямо-таки не устает отстегивать. Страшные деньжищи! – ядовито хмыкнула Мурлыкина. – Не успеваем тратить. Воронов такие копейки всем нам платит, стыдно, порой коллегам в этом признаться. Базовая ставка в газете около десяти тысяч. Ну, а дальше начинаются бонусы – сколько напишешь, сколько раз тебя «лайкнут» на сайте и в соц сетях… Сама понимаешь, на такую зарплату не проживешь. У меня хотя бы пенсия есть, а молодежь работает днем и ночью на двух-трех работах, чтобы семью прокормить.
– Так чего же тогда вы его так боитесь? – удивилась Лина. – Допустим, Воронов разозлится и всех уволит… Уверена, что вы и другие репортеры с вашим опытом и талантом еще лучше работу найдете.
– Я в моем возрасте уже ничего не найду, – грустно сказала Натэлла. – А Ворон – он хищник мстительный. Для него кому-то глаз выклевать – как вишенку на торте съесть. Ну, это я, конечно, фигурально выражаюсь.
Натэлла откинулась в кресле и устало спросила:
– Лин, ну ты меня прям удивляешь. Ты что из себя наивную целку строишь? Не въехала еще, что Ворона заказали? Кто бы без заказа сверху посмел так его травить?
– Кто же посмел заказать миллиардера, опытного бойца идеологического фронта и авторитетного предпринимателя? – удивилась Лина.
– На каждого миллиардера найдется свой мультимиллиардер, а если он еще и приближен к самым верхам… – Натэлла понизила голос и перешла на шепот. – Слышала про Администрацию?
– За Стеной? – прошептала Лина в ответ.
– Ну не за дверью же! – саркастически рассмеялась Мурлыкина. – Там, конечно, все знают, но почему-то не предпринимают усилий прекратить травлю Воронова в СМИ. Значит, не хотят накидывать платок на чей-то жадный роток.
– А зачем кому-то потребовалось растоптать его репутацию? – недоумевала Лина.
– Ты действительно не понимаешь? – удивилась Натэлла и красноречиво вздохнула.
– Не–а, – призналась Лина.
– Ну тогда ты. извини, круглая дура. Напрасно я думала, что музыканты умнее писателей. Раскинь мозгами, училка, п@#да ты с ушами! Воронов давно уже живет в вечном страхе, как любой предприниматель. Был бы человек, а статья на него всегда найдется. Про то, что любой успешный бизнес в нашей стране могут запросто отнять – ты хотя бы слышала, музыкантша херова?
– Ну, разумеется. Наш крошечный бизнес – детская музыкальная студия – и тот постоянно балансирует на рани банкротства. Только мне непонятно, кому в наши дни потребовался бизнес, связанный с умирающими бумажными СМИ? «Столичный сплетник» – в их числе. Говорят, подписка на газету стремительно падает, а цены на полиграфию, насколько мне известно, постоянно растут, типография Воронова давно уже терпит убытки… К сожалению, компьютер и интернет окончательно добили чтение в нашей стране.
– Причем тут чтение? Наивная ты овца! Да ты хоть представляешь себе, сколько стОит земля под этим зданием? Да-да, под тем, где мы сейчас с тобой сидим! Самый центр столицы, посему ну ооочень лакомое место. На месте этой халабуды можно такой офисный центр или же отель пять звезд отгрохать, пальчики оближешь! Не хуже, чем Москва-Сити! Наша безликая коробка, когда-то казавшаяся современной и даже шикарной, давно и безвозвратно устарела. Пишут, что кто-то очень влиятельный и хитрож@пый задумал отобрать завидную недвижимость у Воронова. И этот «кто-то» отнюдь не дурак. Стоимость наших нежилых помещений круче, чем все акции Воронова в нескольких его фирмах. Ой, что-то меня понесло по кочкам, – спохватилась Мурлыкина. – Все, досвидос, Линок, больше ни слова не скажу! – поставила старуха жирную точку в разговоре. – И так я сейчас языком намолола на контрольный выстрел в голову. Правда, есть надежда, что на меня никто пулю тратить не будет. В общем, завтра жду твою заметку про бордель, тьфу ты, про ночной клуб, в школе. И чего дуры мамаши так этому удивляются? Вся наша жизнь бардак. В общем, до скорого, Софья ты наша Губайдуллина! Закрой, пожалуйста, дверь с той стороны, мне работать надо.
Лина направилась было к выходу, но на пороге остановилась, повернулась к Натэлле и тихо предложила:
– Хотите посмотреть кое-какую любопытную информацию о разводе Воронова? Могу хоть сейчас отправить ссылку на ваш смартфон?
Натэлла молча кивнула и приложила палец к губам. Лина отправила со смартфона ссылку на сайты и на материалы о разводе ее шефа и как бы невзначай спросила:
– Натэлла Аркадьевна, а где сейчас работает Жанна, супруга Воронова? С чего это она вдруг надумала с ним развестись после двадцати пяти лет брака?
– Ну, это все знают, на контрольный в голову такая инфа явно не тянет… Так и быть, по секрету скажу. Есть такая газета для молодежи «Лидер инсайда». Жаннка там хозяйка и главный редактор. В реале сама всем рулит, потому что всю рекламу и все денежки для своей газеты она добывает. К тому же и рекламные журналы, и женский глянец, как обычно, при ней. Все было у этой семейки схвачено, все связи налажены, а теперь из-за развода все может рухнуть, как колосс на глиняных ногах. Короче, оба идиоты. Такую газетную империю «просрать», это надо постараться!
– Блин, Алексей Артюхов как раз в «Лидере инсайда» работал, – прошептала Лина. – Теперь понятно, за каким компроматом Жанна отправила его в Санаторий имени Ленина. Если бы покойный репортер нарыл хоть что-то криминальное, то ее муженек не только половины своих активов лишился бы, но и реально мог загреметь туда, где миллионы еще долго не понадобились бы. Ну, разве что какие-то сотни тысяч – на приличную жратву и облегчение условий пребывания за решеткой. Видимо, Жанна не простила ему то, что он сумел упечь ее в СИЗО на несколько суток. Говорят, Воронов хотел заставить супругу забрать из суда заявление на раздел имущества. Не на такую напал! Она прожила с Вороновым четверть века, не удивительно, что в итоге под его влиянием и сама стала закаленным бойцом. Что ж, Жанну можно понять. За ней – три сына, и она хочет для мальчиков обеспеченного будущего.
– Натэлла Аркадьевна, вы ведь работали в редакции «Столичного сплетника» в девяностые? – пользуясь тем, что Натэлла, потеряв бдительность, разболталась, Лина пошла в атаку.
– Между прочим, я и в восьмидесятые здесь дефицитные джинсы просиживала, – приосанилась Мурлыкина.
– Ну, в восьмидесятые годы объявления про бордели и девочек на любой вкус в «Стол. сплетнике» еще не печатали, – тихо сказала Лина.
– А в девяностые – печатали! Еще как печатали! И что с того? – перешла Мурлыкина в наступление. – В то время редакции надо было встать на ноги, а любая пресса в наши дни может существовать только за счет рекламы. Надеюсь, тебе как пишущему человеку это известно?
– Даже за счет рекламы борделей? – не унималась Лина.
– А вот теперь давай закончим нашу встречу, – сухо сказала Натэлла. – А то один любознательный коллега копал-копал и докопался… До летального исхода.
– Вы тоже не верите в случайную смерть Артюхова? – спросила Лина вполголоса.
– Тоже мне – новость! – саркастически хмыкнула Мурлыкина. – Да у нас на этаже в это никто не верит! Сколько журналистов, совавших «свой нос в чужой вопрос», погибло в девяностые и в двухтысячные – десятки! Союз журналистов в те годы только успевал некрологи у себя на сайте вывешивать и гневные заявления делать. А толку-то? Лет через пять –десять после убийства в прессе сообщают, что исполнитель получил пожизненное, а заказчик остался неизвестен. Впрочем, такое редко случается, исполнителей обычно в живых не оставляют.
– Как вы думаете, для чего Жанна отправила Артюхова в командировку? Он ведь при его связях и инсайдах мог бы, не покидая город, узнать все подробности про санаторий у заинтересованных людей… Допустим, Артюхов поехал собирать материал, связанный с давней рекламой борделей и проституток обоих полов, всех возрастов и любого цвета кожи в «Столичном сплетнике» … Я недавно кое-что об этом слышала. Между прочим, я сейчас отдыхаю в том самом пресловутом Санатории имени Ленина, где Артюхов якобы утонул. Вот вырвалась к вам оттуда буквально на денек, а вы меня из кабинета выпихиваете, дорогая Натэлла Аркадьевна…
В надежде на любопытство старой дамы, Лина достала из рукава свой главный козырь. Однако в глазах Натэллы по-прежнему стоял неподдельный страх, и хозяйка кабинета окончательно свернула опасный разговор.