бще как поклонники пока что не рассматриваются. Нет, ну а сам-то Башмачков? Тоже хорош гусь, каждый раз выводит из себя своим писательским эгоизмом и наплевательским отношением к моим просьбам. Ой, нет, опять не туда занесло. Каким таким уж «наплевательским», если взял, да и примчался из Москвы по первому зову, а теперь еще и притащился ради меня в это безлюдное место на ночь глядя».
Башмачков стоял под фонарем рядом с гипсовым бюстом Байрона, покрытым серебряной краской и не догадывался о противоречивых мыслях, раздиравших Лину. Он и сам чем-то смахивал на мятежного английского лорда – то ли гордым взглядом, то ли растрепанной на ветру шевелюрой с легкой сединой. Литератор опирался рукой о скамейку и напряженно вглядывался в темноту, поджидая подругу. Башмачков выглядел бодрым, его устойчивая фигура воплощала собой уверенность, хотя, по-видимому, сидеть на скамейке под фонарем и спокойно изучать звездное небо над санаторием даже он сейчас не смог бы. Лине же покой только снился. Ее сердце трепетало, словно куцый хвостик бульдожки. Нет, «собачьи» сравнения решительно не отпускали ее в эту ночь! Сыщица сделала над собой усилие и постаралась убедить себя, что пока ничего страшного не происходит, однако это не помогло. Тогда она попыталась сконцентрировать в верхнем данцзяне энергию Ци, как учил их тренер по гимнастике Цигун, но древние китайские методики оказались бесполезными в пугающей темноте старого парка.
Башмачков наконец заметил Лину, ступившую в круг света, решительно взял ее за руку и скомандовал: «Пошли!». Лина сделал вид, что ей совсем не страшно, однако в ответ судорожно сжала ледяные пальцы Башмачкова.
Они обогнули дальний угол водолечебницы, затем, пробравшись сквозь кусты, вышли на небольшую площадку, слегка освещенную дальним фонарем. Впрочем, света было достаточно, чтобы разглядеть на земле свежие следы. Башмачков предусмотрительно взял с собой фонарик и теперь методично, метр за метром, изучал кусты и следы под ними. Наконец фонарь осветил участок, расположенный чуть в стороне. Трава была сильно примята, ветки соседних деревьев поломаны. Лина и Башмачков переглянулись и без слов поняли друг друга: именно здесь сторож ранним утром обнаружил тело бедной Марго. Рядом валялись полосатые ленты полицейского ограждения, которые никто не удосужился убрать. Видимо, осмотр места преступления полицейская бригада окончательно завершила еще утром.
– Думаю, искать какие-либо вещ доки здесь бесполезно. Все, что полицейские обнаружили, они забрали с собой, – сказала Лина и тронула Башмачкова за рукав, предлагая двигаться в обратном направлении.
Внезапно Башмачков прошептал:
– Постой! Кажется, вон там что-то виднеется…
Литератор осветил угол здания, потом перевел луч фонарика чуть левее, и теперь уже Лина увидела ручку лопаты, воткнутой глубоко в землю, а в стороне – горку свежевскопанной глины рыжего цвета.
– Ну и что тут удивительного? – прошептала Лина. – Обычные земляные работы. Знаешь, в этом санатории постоянно что-то копают. То вскрывают асфальт, то перекладывают трубы и закрывают потом это место новым асфальтом. В провинции, похоже, тоже догадались, что бесконечное строительство – непаханое поле для коррупции, потому что никто и никогда не сможет проверить, сколько труб здесь точно поменяли и закопали в землю, а также какого качества и стоимости были эти «золотые» по сметам трубы. Вот и в этой богадельне та же фигня. Видимо, какие-то денежки на ремонт и реконструкцию здесь все же выделяются, и начальство, как и везде, спешит быстрее их освоить, чтобы и на откаты «наверх» хватило, и на зарплаты, и на какой-никакой ремонт. Ты еще не видел, какой дом себе отгрохал в селе директор санатория? Завтра пойдем поглядим. Уверяю тебя, мощное зрелище, смахивающее на замок «Синей Бороды» и перекидывающее мостик от местных страшилок в стиле сказок братьев Гримм к сказкам Шарля Перро про Кота в Сапогах и Маркиза де Карабаса.
– Тсс, Давай подойдем ближе, – прошептал Башмачков. – Только не с той стороны, где земля притоптана, а с другой, чтобы наши следы не слишком бросались в глаза.
Они пошли по кромке жиденького леска, мимо высоких кустов, стараясь ступать по траве как можно тише, хотя вряд ли сейчас их кто-нибудь мог услышать.
– Бл@ть! – вскрикнул Башмачков. – Я, кажется, свалился в глубокую яму. Лина, ты где? Дай руку! Да помоги же ты, черт побери!
Лина не без труда помогла неподъемному Башмачкову выбраться из глубокой ямы. Правда, он и сам старался изо всех сил, упираясь о края траншеи коленями и локтями. Наконец писатель вылез наверх и теперь стонал сквозь зубы, одной рукой потирая ушибленную ногу, а другой отряхивая с джинсов песок и глину. Было похоже на то, что «доктор Ватсон» подвернул голеностоп. Каждый шаг теперь причинял ему сильную боль, и Башмачков раздраженно рявкнул:
– Блин, откуда здесь вообще взялась эта гребанная яма?
– А я знаю? – огрызнулась Лина. – Не я же ее выкопала…
Башмачков посветил фонариком куда-то вниз, и тут взорам пары открылось то, что заставило их застыть на месте. Лина зажала себе рот, чтобы не вскрикнуть, хотя даже Башмачков сейчас простил бы ей эту минутную слабость. Впрочем, он и сам с трудом удержался от крика, лишь тихонько прошептал:
– Ни хера себе!
Башмачков схватил Лину за руку, чтобы она не рухнула в яму. Наконец она осторожно открыла глаза и вновь заглянула вниз.
На дне ямы явственно были видны человеческие останки. Кости, полуистлевшие тряпки, туфли, испачканные глиной, какой-то металлический предмет, похожий на нож… Тело когда-то юной и красивой девушкой лежало лицом вниз. Плечи прикрывала рыжая курточка, почти сливавшаяся с глиняными стенками траншеи, а на затылке были видны рыжие волосы, перепачканные такой же рыжей глиной.
– Кристина, – с ужасом прошептала Лина. – Какая страшная судьба…
– Вероятно, преступник пытался откопать эти вещ доки и увезти их в надежное место, но что-то или кто-то ему помешали, – сказал Башмачков. – Надеюсь, теперь тебе окончательно ясно, что дело принимает серьезный оборот и самодеятельностью тут не обойтись, – продолжал он, не отпуская Линину руку. – Завтра с утра связываюсь с нашей Аллочкой-лейтенанточкой, и пускай ее бригада заканчивает бездельничать и наконец приступает к настоящей работе. Звездочки капитана за красивые глаза не дают. Впрочем, возможно, я ошибаюсь. В наше время для карьеры красивые глаза бывают важнее разных там раскрытых дел…
Башмачков не успел развить эту сомнительную и, с точки зрения Лины, сексистскую мысль, поскольку ему пришлось прерваться. Рраз – и из кустов на писателя запрыгнула фигура в черном плаще с капюшоном, надвинутым на глаза. «Тень отца Гамлета» с разбега навалилась на Башмачкова, схватила его сзади за горло и принялась молча душить.
«Фигасе! До боли знакомый приемчик! До сих пор у меня горло от железных пальцев этой чертовой «Тени» болит!»
Лина разозлилась, даже не успев как следует испугаться. Она узнала в незнакомце зловещую фигуру, которая пыталась расправиться с ней совсем недавно. «Тень» по-прежнему не говорила ни слова, только пыхтела и боролась на земле с активно сопротивлявшимся Башмачковым. Этот бандюга однозначно решил сбагрить Лининого соратника туда же, где лежали останки несчастной девушки, давным-давно покинувшей наш мир.
Хрясь! Башмачков, собрав все силы в кулак, повернулся к негодяю лицом и попытался применить прием ушу, которому его обучали лет десять назад в спортивной секции. Прием почему-то дал сбой, и нога Башмачкова бесполезно просвистела в воздухе. Тем временем, другая нога писателя подвернулась, и спутник Лины по ночной «прогулке», зарычав от боли, рухнул на землю. В старых романах про такое писали: «упал, как подкошенный». Незнакомец с удвоенной силой ринулся на Башмачкова, и мужчины, сопя и тихо матерясь, покатились по траве.
Рраз! Лина подскочила к воткнутой в землю лопате и, собрав все силы, выдернула ее из земли. Башмачков и незнакомец между тем пыхтели и по-прежнему молча катались на природном «ринге», одолевая друг друга с переменным успехом. Судья по греко-римской борьбе, окажись он в этот момент на месте схватки, зафиксировал бы боевую ничью и дал бы финальный свисток. Черт! Незнакомец стал одолевать Башмачкова. Это окончательно взбесило Лину. Дождавшись, когда мерзавец окажется сверху, она размахнулась и изо всех своих сил огрела бандита лопатой по черному капюшону. А потом вошла в раж и еще засадила ему с размаху под коленку дамской сумочкой. Сумочка у Лины, как типичная женская «ручная кладь», весила немало, поэтому удар получился весьма чувствительный.
– Охренела, сука, у меня же перелом! – прошипел негодяй, и только тогда Лина с изумлением заметила на ноге бандита медицинский ортез. Она вспомнила, что где-то уже видела подобную ногу. Боже, это же тот самый «танцор диско» с танцплощадки и одновременно полуголый «маньяк» на тропинке! Тот самый человек с обнаженным торсом, встретившийся ей возле озера, в котором нашли несчастного журналиста!
Мерзавец застонал, ослабил хватку, затем вдруг обмяк и мягким кулем сполз в сторону. Лина ринулась вперед, чтобы помочь Башмачкову, но в ту же минуту сама рухнула на землю. Кто-то подсек ее сзади ногой, а потом навалился сверху всей тяжестью, намертво придавив к земле. Лина почувствовала, что новый отморозок хоть тощий и верткий, но явно сильнее ее, как почти всякий мужчина сильнее даже самой сильной и крупной женщины. Лина, увы, не была ни сильной, ни крупной. Но тут уже не растерялся Башмачков. Он вскочил, кстати сказать, довольно бодро для человека, которого только что душили, и ринулся, прихрамывая, на помощь подруге. Второй бандюга, увидев, что противников теперь двое, подскочил, как заяц, почуявший собак, и бросился наутек.
Лина и Башмачков стояли друг напротив друга, тяжело дыша и потирая поврежденные «Тенью отца Гамлета» части тела.
– Слышь, Башмачков, как тебе удается всегда получать то, о чем мечтаешь? Ты ведь хотел романтическое свидание? Вот и получил его, – мрачно сказала Лина и, не удержавшись, добавила: – причем, по полной программе!