– Он повернулся ко мне спиной! – выкрикивает она, но слова уже звучат без силы и напора.
Она рыдает, трясясь всем телом.
– Да, Сесиль, но теперь ты рассказала ему о том, что чувствуешь. И ему придется с этим жить. Не тебе. Ты уже избавилась от боли.
Затаив дыхание, Элин ждет. Наблюдает.
Время тянется бесконечно. Сесиль отплывает обратно, выпуская Лукаса.
Элин осторожно обхватывает его за грудь и тянет к лестнице у бортика. Вылезает первой и помогает вылезти ему. Когда ледяной воздух касается кожи, Лукас вздрагивает, все его тело трясется в конвульсиях.
Элин стоит у бортика, и холодный воздух кусает ее кожу. Оборачиваясь, она смотрит на Сесиль.
Та лежит на спине в центре бассейна.
Руки и ноги раскинуты в стороны, она смотрит на падающие с неба снежинки.
91
– Мы рано, – смотрит на часы Уилл. – До отправления фуникулера еще несколько минут.
Элин кивает. Ее лицо уже горит, наваливаются печальные мысли об отъезде. Ни она, ни Айзек не умеют прощаться.
Чуть задержавшись на обочине, ее взгляд останавливается на спине Айзека. Из шва его синего пуховика выбилось белое перышко. Ветер подхватывает его и болтает из стороны в сторону, пока наконец не отрывает и не уносит прочь.
Перед ними по дороге пыхтит автобус, отбрасывая комки соли со слякотью. Металлический багажник сзади плотно забит лыжами и сноубордами. Элин ждет, пока проедет автобус, и идет вслед за Айзеком через дорогу, к остановке фуникулера.
Бетонное здание довольно уродливо. Оно просторное и функциональное, резкие края плоской крыши плохо сочетаются с первозданной красотой заснеженных гор позади.
Небо за станцией ярко-синее. Не бледно-голубое, как зимой в Англии, а глубокого, насыщенного цвета, который делает белые горы еще белее, а полосатая дымка облаков кажется более резко очерченной.
Оно такое уже много дней подряд, и уже трудно припомнить, каким оно было в разгар снежной бури и какие резкие, сжимающие грудь волны паники, приходящие с каждым порывом ветра и снега, оно вызывало.
– Народу полно, – говорит Айзек, когда они подходят к остановке.
Он прав. Люди собираются группками. Пожилая пара, девочки-подростки с рюкзаками на спинах, большая группа школьников.
В маленьком ларьке слева продают кофе и пирожные. От горьковатого запаха кофе и выпечки у Элин урчит в животе.
– Подождите здесь, я куплю билеты.
С этими словами Уилл отправляется к кассе и тянет с собой чемоданы. Конечно, им нужны билеты, но Элин понимает, что он специально дает им с Айзеком время попрощаться.
Айзек ковыряет мыском ботинка асфальт и морщится.
– Странно прощаться вот так. Я только успел привыкнуть к твоему присутствию.
Он умолкает, сжимая пальцы на бутылке с водой, которую держит в руке.
Элин не в силах от него отвернуться. Его глаза, волосы, встревоженное лицо. Так не хочется оставлять его здесь.
– Так поехали вместе с нами, – резко говорит она. – Давай купим тебе билет. Поживешь со мной несколько недель, посмотрим, как ты будешь себя чувствовать.
– Не сейчас. Хочу попытаться снова наладить жизнь. Посмотрим, как пойдет. – Он отворачивается, крепко сжимая губы. – Знаешь, я все время думаю о том, как сомневался в ней. Прямо перед тем, как ты сообщила мне о ее смерти, я сжег ее фотографию, которую хранил в бумажнике. Думал, что она меня предала, а она все время была здесь. Я мог бы ее найти, вместо того чтобы… – Его голос дрожит.
– Нет смысла себя терзать, Айзек. Ситуация была чудовищная. Я тоже в тебе сомневалась. А когда узнала про обвинения в университете, то сделала поспешные выводы, хотя могла бы просто спросить у тебя.
Даже сейчас при мысли о звонке в университет она краснеет.
– Но мы же столько лет не виделись. Наши отношения были натянутыми. Могу представить, почему у тебя возникли сомнения, но мы-то с Лорой были помолвлены. Я не должен был в ней сомневаться. Мне следовало знать.
– Откуда тебе было знать? Лора специально спряталась в служебном помещении. Она знала, что туда никто не ходит и ее не найдут. Там нет камер, так что и ты ее не нашел бы.
– Да, но все это засело у меня в голове, прокручивается снова и снова. Все это время она была здесь, совсем рядом.
– Поэтому я и считаю, что ты должен поехать с нами. Отвлечься, – Элин улыбается. – Но в основном это из-за того, что я паршиво готовлю. Ты мог бы взять готовку на себя, если хочешь.
Элин придвигается ближе к нему и протягивает руку, но потом отдергивает ее, мысленно ругая себя.
Она зашла слишком далеко.
Проходит несколько мгновений.
Айзек забрасывает рюкзак на плечи.
– Я приеду в гости, – наконец говорит он, ловя ее взгляд. – Это не просто слова.
– Я знаю.
Элин кусает нижнюю губу.
– Я серьезно. – Айзек дотрагивается до ее руки. – Как раньше уже не будет. Все изменилось, правда ведь? Мы с тобой изменились. Мы уже другие.
– Ага.
Это она может принять. Другие.
– Я попрощаюсь с Уиллом и пойду. – Айзек смотрит на ларек. – Уилл, я ухожу, – повышает голос Айзек, когда Уилл уже идет к ним с билетами в руке.
Они обнимаются и стукают кулаком об кулак, а потом Айзек делает шаг назад.
Повернувшись к Элин, он притягивает ее к себе. К ее глазам подступают слезы. Почему так не хочется его покидать?
Когда они разжимают объятья, раздаются громкий лязг механизма и металлическое жужжание. Фуникулер почти на месте.
– Хотел кое-что отдать тебе перед уходом, – громко говорит Айзек, перекрикивая шум, и опускает руку в сумку. – Вот, я сделал для тебя копию. Уилл сказал, что у тебя в квартире нет фотографии, где мы втроем, с Сэмом.
Элин буквально заставляет себя посмотреть на фотографию.
На снимке они втроем на пляже, с прилипшим к ногам песком. За их спинами – кривобокий песчаный замок, утыканный бумажными флажками.
Элин смотрит на Сэма. Своего младшего братишку.
Наконец-то смотрит на реального Сэма вместо ошибочных и спутанных фрагментов в ее голове.
92
Фуникулер трогается, и постепенно небо и снег уступают место деревьям и заснеженным шале, внедорожникам, взбирающимся по узкому горному серпантину.
Открыточный вид.
Элин касается окна пальцами. Она чувствует на себе взгляд Уилла.
– Ты починишь ожерелье? – спрашивает он.
Элин на автопилоте тянется к ожерелью, но, конечно, ничего не находит. Она пожимает плечами.
– Не знаю.
Ей нравится ощущать голую кожу на шее. Как будто появилась легкость. Свобода.
Уилл откашливается:
– Ты уверена, что готова покинуть Айзека?
Он накрывает ее ладонь своей, такой теплой.
Элин заставляет себя посмотреть ему в глаза.
– Думаю, он справится. Когда Сесиль арестовали… он сказал, что ему полегчало.
– Ты знаешь, что произошло с Лукасом?
– Да. Берндт рассказал мне сегодня утром. Его арестовали за ту роль, которую он сыграл во всех этих событиях – он ведь избавился от тела Даниэля и улик, скрывал правду о прошлом санатория, – она ненадолго умолкает. – Он признался, что знал о документах и могилах и подкупил чиновников, чтобы это не выплыло наружу.
Несколько секунд Уилл молчит.
– А ты как? – наконец спрашивает он. – Ничего, что мы уезжаем?
– Все нормально.
И все же при мысли об отъезде ее охватывает странное чувство, ведь она не только покидает это место, но оставляет здесь и многое другое – Айзека, Лору и ту версию правды, которую она так долго носила в себе, которая определила всю ее жизнь. Теперь ей предстоит начать другую жизнь.
– Я больше беспокоюсь о тебе, – говорит она. – Тебе не больно ходить?
– Уже полегче.
Уилл подносит руку к животу.
Такой характерный для него жест – мол, все это несерьезно. И Элин внезапно охватывает желание его обнять. Прикоснуться к нему и открыться. Раньше она всегда сопротивлялась подобным желаниям.
Притянув Уилла к себе, она неловко обнимает его, вдыхая такой знакомый запах его кожи.
– Прости за все, что случилось. – Собственный голос кажется чужим. – Я не хотела тебя втягивать. Ты… ты так много для меня значишь.
– Я знаю, – шепчет Уилл ей в волосы. – Все закончилось. Мы можем двигаться дальше.
– Кстати, – Элин отстраняется, расстегивает сумку и вынимает журнал. Обложка смялась, и Элин разглаживает ее пальцами.
Уилл рассматривает обложку. Это известный журнал о дизайне интерьеров.
– Где ты его взяла?
– В супермаркете, в Кране. Обошелся в двадцать фунтов, но… – Элин листает страницы и находит то, что искала. – Вот, – тыкает она в страницу. – Этот диван. Что скажешь?
– В каком смысле?
– Для нашего нового дома.
Секунду Уилл молчит, а потом улыбается:
– Мне нравится.
Элин уже собирается ответить, но тут в кармане вибрирует телефон.
Она вытаскивает его и смотрит на экран.
– Что там? – заглядывает ей через плечо Уилл.
– Это по работе. – Она читает слова на экране. – Мне предлагают продлить отпуск из-за Айзека, но хотят получить мое решение на следующей неделе.
Уилл кивает и смотрит в окно. Элин тоже. Они почти достигли подножия долины. Шале уступили место домам и заснеженным виноградникам. Видны лишь некоторые лозы, тонкие и темные, которые пробиваются из-под снега.
Уилл снова поворачивается к ней:
– И ты приняла решение?
– Похоже на то.
Пассажир рядом с ними открывает окно. Элин поднимает голову, и ее лицо обдувает прохладный ветерок. Март еще не наступил, но Элин уже чувствует в воздухе запах весны.
Новой жизни.
Эпилог
Он едет в следующей кабинке фуникулера.
Им стоит только оглянуться, и они его заметят. Он единственный из всех пассажиров прислонился к окну спиной и не смотрит на пейзаж.
Перед ним небольшая группа арабов. Они передают по кругу бутылку воды и быстро переговариваются.
Время от времени они указывают на что-то сквозь грязное стекло – шале, церковь, развалины какого-нибудь сарая. Его они не замечают. Никто на него не смотрит.