– Следы? – спросил директор, понимая, что речь идет о маньяке, за которым он с таким жаром охотился. – Где?
– В холодильнике! – воскликнула Света. – Мужские! Огромные!
– На дне, там, где обычно овощи лежат, да? – спросил полковник, с трудом отрывая взгляд от пышной груди секретарши. – Там оказались ботинки?
– Не ботинки, а следы! Следы! Маньяк действительно вылезает из холодильника!
Директор сорвался с места.
– Пошли, – сказал Сергей Витальевич Свете, – надо посмотреть. Если это действительно следы маньяка, то мы вычислим его в два счета, просто сравнив размер обуви с туфлями всех сотрудников санатория. Даже если ни у кого таких ботинок не окажется, мы хотя бы будем знать, что маньяк – не из наших сотрудников, а приходит извне.
Они пробежали по коридору, спустились в холл, пересекли его и вновь начали подниматься по лестнице, направляясь в другое крыло санатория.
– А что, – спросила на бегу секретарша, – может быть так, что призрак приходит из-за пределов здания?
– Конечно, – кивнул директор, – не исключено, что это один из жителей близлежащей деревни, проникающий к нам через какой-нибудь подземный ход.
– Тогда нам надо искать подземный ход! – с жаром воскликнула Булкина.
– Девушка, – поинтересовался директор, останавливаясь, – почему вы так интересуетесь этим маньяком? Вокруг много других… э-э-э… мужчин. Или вы хотите поймать его и получить, так сказать, в безраздельное пользование?
Светлана Георгиевна покраснела.
– Я думаю, – сказала она, – что поимка призрака обеспечит дополнительный интерес ко мне со стороны Владимира Евгеньевича Рязанцева. В любви и на войне все средства хороши.
– Похвальная откровенность, – засмеялся директор. – Рязанцев же вроде жених Евы?
– Формально да. Пока, во всяком случае.
Они дошли до номера Светы, Булкина достала ключи и открыла дверь в комнату.
– Давайте ловить маньяка вместе, – сказал Сергей Витальевич, заходя в комнату вслед за секретаршей, – а когда мы его поймаем, я подтвержу, что именно вы его схватили, – подмигнул он Булкиной. – Мне слава не нужна. А вот маньяк нужен.
Света прищурилась. Откровенность оправдалась. У нее появился союзник.
– Эй, что вы там делаете? – закричал Максим, прыгая вдоль болота. – Вы живы?!
И он принялся снимать старенький потертый костюмчик и подпаленные ботинки с дырками на подошвах. В зарослях осоки виднелись две головы, сильно облепленные грязью. Блондиночка, вышедшая из «Хаммера» и смотревшая на болото с безопасного расстояния, брезгливо поморщилась. Володя пошлепал в заросли осоки, среди которых плескалась мутная вода, прямо во вьетнамках.
– Что делаем? Купаемся, конечно! – закричала из болота Нелли.
– Ага, – подтвердила Алина, – развлекаемся! Кормим комариков и моем агрегат Кулибиной!
– Какие боевые девицы, просто прелесть, – улыбнулся Маркс.
– И оперу, что характерно, не любят, – поддакнул Энгельс, оставшийся в одних трусах и очках.
Блондинка просто окаменела от такого хамства.
– Девушки, мы плывем к вам?! – крикнул хозяин «Хаммера», осторожно пробираясь среди зарослей колючек. Над ним тут же образовалось плотное жужжащее облако. Казалось, к болоту слетелись голодные комары со всего леса. Вслед за Марксом шлепал Энгельс.
– Мы сейчас сами приплывем, – крикнула Алина, – только мы без агрегата. Он утонул!
– Ой, какое счастье, – не поверил Максим, – наконец-то мы от него избавились!
– Нет, так не пойдет, – запротестовал Володя, – а как же мировая экономика! К тому же ну что такое болото – мелочь какая-то. Завтра его кто-нибудь вытащит, агрегат-то, и будет гнать нефть прямо у себя на кухне, а мы останемся с носом.
– Вы как хотите, – сказала Околелова, добравшись до Володи и протягивая ему руку для рукопожатия, – а мы больше за этим самоваром нырять не будем.
– Ни за что, – подтвердила Пузько, – хватит с нас. Мы уже наплавались и нанырялись.
– У меня до сих пор зубы болят, – пожаловалась лаборантка, заботливо поддерживаемая Володей. – Меня Алина случайно избила ногами под водой.
– А у меня рука покусана, – добавила Алина, которой галантно подал руку Максим, отважно балансировавший среди зарослей колючек и осоки.
Охая и отбиваясь от полчищ комаров, они выбрались на твердую поверхность.
– Залезайте в машину и раздевайтесь! – скомандовал Маркс. – А то простудитесь! Там у меня есть старая футболка, которой я обычно вытираю лобовое стекло, махровый халат, в котором хожу в сауну, и валяется какое-то платье кружевное. Не помню, чье оно. Видимо, одна из подружек забыла.
– Что?! – завизжала блондиночка. – У тебя есть какая-то подружка, которая забыла платье! И эти грязные мокрые выдры полезут на наши чистенькие сиденья?! Я простила тебя, когда ты пропустил нашу оперу! Я простила тебя, когда ты три часа кружил по лесу с металлоломом на тросе! Я простила тебя, несмотря на то что меня укусил комар! Но это, знаешь ли, уже за гранью!
Она вышла, гордо подплыла к Марксу и влепила ему пощечину, царапнув при этом кожу Володи длинными ногтями.
– Ах так, – устало сказал тот, потирая щеку, – ну, поехали.
Владимир спокойно отвязал трос от машины Энгельса и впихнул подругу в «Хаммер». Двигатель внедорожника заурчал, темная машина развернулась и исчезла в лесу. У болота остались Максим в трусах, побитая «копейка» и две промокшие девушки.
– Я слушаю! – рявкнула Лилия Степановна в трубку. – Что нужно?
– Госпожа Кулибина, – вежливо сказал Рязанцев, – говорит полковник ФСБ России Владимир Евгеньевич Рязанцев. Срочно сообщите все, что вы знаете о судьбе вашей лаборантки Нелли Околеловой. Она пропала. Мы подозреваем, что это связано с установкой, которую вы поручи…
Кулибина зевнула.
– Завтра, все завтра, – сказала профессор, – сейчас ночь, я думала, тут дело первостепенной важности, а у вас мелочи какие-то…
– Неужели вас не интересует судьба вашей сотрудницы и вашего агрегата? – спросил Рязанцев.
Услышав тон, которым он это сказал, Лилия Степановна на мгновение присмирела.
– Мои сотрудники, – сказала она с достоинством, – готовы выполнить любое мое распоряжение. И еще ни разу они меня не подводили. Почему я должна думать, что в этот раз они не справились?
– То есть вы поручили своим сотрудникам доставить устройство в санаторий, – сказал полковник.
– Да. Да! – с вызовом ответила Лилия Степановна. – Поручила! Трем вполне надежным и ответственным сотрудникам! Но вам, я уверяю, до этого нет никакого дела. Это внутренние вопросы нашей кафедры. Все! Точка!
– Дайте, дайте мне с ней поговорить! – зарычал Околелов, кидаясь к Рязанцеву.
Но было поздно. Лилия Степановна впала в большое раздражение и бросила трубку.
– Он уехал, – недоумевающе сказал Максим. – Он нас бросил? Я не могу поверить. У него было такое честное лицо!
– У кого? – спросила Алина, снимая туфлю на каблуке. Туфля у нее осталась всего одна – вторая утонула и сейчас покоилась где-то в илистых глубинах болота.
– У Маркса! – горестно вздохнул Максим, трясясь от холода в своих стареньких семейных трусах. Комары атаковали молодого человека со всех сторон, отчего он беспрерывно подпрыгивал и чесался.
– Постой, – сказала Нелли, – это у него что, такая фамилия?
– Да! – воскликнул молодой человек. – И я усмотрел в этом перст судьбы и хорошее предзнаменование. Думал, уж раз в темном лесу ночью мне, Энгельсу, встретился Маркс, то все будет хорошо. А он уехал и даже одежду мою увез.
– Ну, на твоей одежде он много не заработает, – успокоила коллегу Пузько, потирая покусанный кровопийцами нос.
– Не скажи, – покачал головой Энгельс, отчаянно трясясь, почесываясь и лязгая зубами. – «Копейка» к «копейке», «копейка» к «копейке», вот уже и «Хаммер»!
Он покосился на свой побитый «жигуленок», а потом обхватил себя руками и запрыгал на одной ножке, пытаясь согреться.
– Алина, – сказала Нелли, у которой тоже зуб на зуб не попадал, – может, нам тоже раздеться? А то в мокрой одежде можно и воспаление легких подхватить.
– Правильно, – сказал Максим, – раздевайтесь и полезайте в «копейку». Она хоть и битая, и не на ходу, но там на сиденьях чехлы из искусственного меха, мохнатые такие. Соорудите себе нечто вроде набедренных повязок первобытных людей.
– А ты, Макс? – сочувственно спросила Околелова. – Тебе же чехла не достанется?
– Мне не нужно, – махнул рукой Максим, – я сейчас поплыву доставать агрегат, пока его не засосало совсем глубоко.
– Ты же вроде радовался, что он утонул? – удивилась Алина, стягивая пиджак от делового костюмчика – грязный, мокрый и с оторванным рукавом, и распоротую по боковому шву юбку. Колготки превратились в невнятного цвета дырявую тряпочку, а белье прилипало к телу и отвратительно холодило в самых нежных местах.
– Так уволят же, – вздохнул Энгельс, – придется плыть и доставать.
– Стой! – закричала Нелли, замершая возле «копейки» в костюме Евы, – а если ты начнешь тонуть, что нам делать тогда? Давай дождемся утра! Когда станет светло, будет безопаснее!
– Увы, – вздохнул Максим и поправил трусики, – утром Лилия Степановна приедет в санаторий. Мы уже должны быть там. С агрегатом! А идти еще далеко, и неизвестно, сколько болот встретится на нашем пути.
Энгельс крякнул, снял очки и решительно полез в болото, раздвигая заросли осоки.
Света распахнула холодильник и указала на днище.
– Вот! – воскликнула она.
На рифленой поверхности не было никаких следов.
– Все чисто, – сказал директор.
– Не может быть! – рассердилась Булкина. – Они тут были.
– Не сомневаюсь, – сказал Сергей Витальевич, ложась на пол на живот и рассматривая дно, – не сомневаюсь, что они были.
Они достал из кармана лупу и принялся исследовать внутренности холодильника. Светлана Георгиевна терпеливо ждала.
– Есть! – тихонько сказал директор. – Он с края не стер.
Булкина стремительно рухнула на живот и сфокусировала взгляд серых глаз на краю рифленой поверхности.