– Они везде! – крикнул Змей. – Их человек двадцать!
Шум оценил обстановку. Насчет двадцати человек Змей, конечно, загнул, но пять новых огневых точек он обнаружил: в изрезанном бункере, в зарослях кустарника под ним, в полуразрушенном цеху… Главное – они вели огонь из автоматов. А бойцы Тайсона уже почти израсходовали боезапас, и настроение у всех было пораженческим.
– Подтягивайте всех, кого можно! – скомандовал Шум, оглядываясь по сторонам.
– Здесь телефоны плохо берут, – выругался Худой.
– Иначе всех перемочат, – сказал Шум, занимая позицию у небольшой пробоины в стене, сквозь которую хорошо был виден весь двор, и опирая рукоять «ТТ» на ровный кирпич. – И раздразните их, пусть стреляют…
Худой показал в окне надетую на арматурину фуражку. Из бункера раздалась очередь. Шум выстрелил. Потом выстрелил в стрекотнувшие огнем черные заросли под ним. Конечно, пистолет против автоматов – слабое оружие. Но не тогда, когда каждый пистолетный выстрел валит одного автоматчика. Ответ на третью очередь – и темная фигура с криком вывалилась со второго этажа производственного цеха.
– Молодец, Шум! – в восторге закричал Змей. – Мочи их всех!
В это время на территорию завода ворвались три неприметные машины, из которых высыпались и рассыпались в цепь бойцы резерва. Их было человек двенадцать, вооруженных автоматами Калашникова и пистолетами-пулеметами «Кедр» и «Скорпион». Обстановка резко изменилась. Огневой шквал обрушился на прятавшихся за машинами кавказцев, ударил по снайперским позициям, раскрошил кирпич стен цеха, за которыми притаились уцелевшие автоматчики.
Через несколько минут все было кончено. Бойцы тайсоновской группировки обшаривали территорию, добивая уцелевшего противника.
– Уходим! – скомандовал Шум по привычке брать на себя командование при убитом командире. И, как ни странно, ему все подчинились.
«Гелендваген» и «Лендкрузер» стоили своих денег: несмотря на то, что кузовы их были изрешечены пулями, двигатели завелись с первого раза. В джипы погрузили убитых и раненых. По городу ехать на них, естественно, было нельзя, и Змей по рации передал команду выслать транспорт к гаражам.
Все оружие сложили в машину резерва с одним водителем, она направилась к выезду из города, чтобы не попасть в сети операции «Захват», которая, несомненно, развернется через некоторое время. Джипы кавказцев подожгли, «пустые» бойцы по одному и по двое уходили в разные стороны, покидая место самой большой с лихих девяностых криминальной бойни.
– Смотри, что я с этого рыжего снял. – Змей протянул Шуму традиционный кавказский кинжал в ножнах с серебряным окладом. Тот наполовину вытащил тускло блестящий широкий клинок с двумя долами.
– Хорошая вещь, – оценил Шум. – Видно, родовой, старинный. Представляешь, сколько он крови попил?
Он протянул оружие обратно, но Змей отвел его руку.
– Себе оставь. Это твой трофей. Если б не ты, нас бы всех ухлопали…
– Спасибо! – кивнул Шум.
Мухтарыч
Ночь уже вступила в свои права. Включать фары Мухтарыч не торопился и, довольствуясь полной, зловеще-багровой луной, ехал медленно, будто крался, чтобы не привлекать внимания. Трофейный АКМС‑74У с двумя связанными «валетом» магазинами лежал на пассажирском сиденье, а ПСМ и ПМ с досланными в ствол патронами и выключенными предохранителями лежали в карманах куртки. Сопровождаемый лаем собак, он проезжал погруженные во мрак дома, только кое-где горел свет – как и в любой сельской местности, ложились спать здесь рано.
В призрачном красноватом свете лесополоса на выезде из села темнела впереди сплошной стеной. Казалось, дорога упирается в эту стену, а значит, дальше – тупик. Но препятствие возникло раньше. Неожиданно белый фон припорошенной снежной крупой земли пересекла черная полоса. Мухтарыч резко вдавил педали сцепления и тормоза и включил ближний свет. В паре метров перед носом джипа оказался самодельный шлагбаум из ржавой дюймовой трубы, запертый цепью с замком на столбике из трубы большего диаметра.
«Вот оно как! – подумал Мухтарыч. – Запираются! Ну что ж, время тревожное…»
Не выключая двигатель, он вышел из машины, потрогал замок, дернул цепь…
– Э, не надо ломать! – раздался справа хриплый гортанный голос.
Мухтарыч обернулся. На обочине стояли два бородатых человека в камуфляже, с автоматами. Очевидно, они вышли из ближайшего дома – может, просто на шум мотора, а может, у них еженощные дежурства по очереди. «Мирные жители или боевики? Автоматов у мирных быть не должно, но на практике все стараются иметь оружие для защиты. Впрочем, сейчас все выяснится…»
Один из автоматчиков шагнул вперед, и в свете фар блеснул значок на его каракулевой шапке, Мухтарыч знал, что на нем изображена лежащая под луной волчица и девять звезд – по количеству тухкумов – герб самопровозглашенной Ичкерии. Значит, оборотни! Днем мирные, а ночью – боевики!
– Кто ты такой? И почему ты едешь на машине Висхана? – резко спросил бородач.
– Масау эль кхаир! – ответил Мухтарыч вечерним приветствием по-арабски. И, исчерпав познания в арабском, перешел на чеченский. – Я моджахед, спасенный из вертолета, наставник Шамсутдина. Хуссейн и Турпал направили меня с заданием в Мохк-Мартан.
Он подышал на замерзшие руки и сунул их в карман.
– Одного отправили? – спросил охранник шлагбаума. Напряжения в его голосе не чувствовалось, очевидно, он был склонен верить незнакомцу. Но хотел проверить все до конца.
– Как видишь, одного!
– Зачем?
– Я не могу тебе ответить. Хочешь, спроси у них сам!
– Я слышал о нем от Шамсутдина, – сказал другой бородач.
– Все равно нужно проверить! – ответил напарник. – Заодно, узнаем когда Висхану назначили шуру.
– Поехали обратно! – перешел он на русский, обращаясь к Мухтарычу. – И я спрошу лично, правду ли ты нам сказал.
– Хорошо, поехали. И отоприте замок, чтобы я мог выехать, если вы останетесь у Висхана.
– Ничего, не бойся, мы тебя сопроводим! – усмехнулся второй бородач.
– А я и не боюсь. – Мухтарыч вынул руки из карманов. В каждой было по пистолету. Мало кто умеет стрелять с двух рук, особенно если цели находятся не рядом друг с другом, а в разных направлениях, как сейчас: один автоматчик стоял слева от джипа, другой справа. Но Мухтарыч умел так стрелять.
Ба-бах, бах! – и гулкий раскат пээма, и сухой треск пэсээма, слившиеся воедино, в сельской ночной тишине прогремели, как орудийные залпы. Даже собаки перестали лаять. Каракулевая шапка слетела на землю, ее обладатель молча опрокинулся навзничь, второй охранник вскрикнул и упал ничком.
Мухтарыч быстро подбежал к машине, запрыгнул за руль, включил первую передачу и вдавил до самого пола педаль газа. Прогретый двигатель взревел, как застоявшийся в стойле боевой бык – они никогда не убегают от опасности и всегда идут на прорыв. Джип рванул с места. Шлагбаум хлестко ударил по решетке радиатора, согнулся, вырвав опутанный цепью конец из проушины. Из-под капота повалил пар. Мухтарыч, не обращая ни на что внимания, жал на педаль. Когда он отъехал метров на сто пятьдесят, сзади послышались выстрелы.
«Сейчас погонятся… А может, передадут кому-нибудь по рации, чтобы перехватили…»
Он включил дальний свет. Джип мчался на предельной скорости, отчаянно прыгая на выбоинах проселочной дороги. Мухтарыча бросало, как капитана корабля, попавшего в шторм. В гуле двигателя появились надрывные, болезненные ноты. Когда он выскочил на трассу, скорость стала падать.
«До Мохк-Мартана километров семь еще, – прикидывал он. – Дотянуть бы! А там… Может, блокпост федералов на въезде, а может, уже и нет. Сейчас активно посты сокращают…»
Но вскоре стало ясно, что дотянуть не удастся. Пар из-под капота окутал всю машину, закрывая обзор, в двигателе что-то заскрежетало, джип задергался и окончательно потерял ход. Надо бросать его и уходить пешком… Мухтарыч затормозил, выскочил наружу, оглянулся. Он не ошибся насчет погони: свет фар преследователей быстро приближался!
Мухтарыч схватив автомат, бросился в сторону и побежал по полю, к чернеющим скирдам соломы.
Сзади противно взвизгнули тормоза, заскрипела идущая юзом резина – машины преследователей чуть не врезались в брошенный джип. Мухтарыч остановился, присел на колено и вскинул автомат, целясь в темные фигуры, неловко вылезающие из неудобной для высадки «Нивы»
Ду-ду, ду-ду, ду-ду-ду! – на семидесяти метрах даже слабый «тюльпанчик», как называют в этих краях АКСУ, может быть эффективным оружием. Маленькие остроконечные пули прошивали кузов, разбивали стекла, пронизывали мягкую человеческую плоть…
Дзынь, дзынь, дык, дык, шлеп, шлеп!
Раздались вскрики, ругательства. Тени застревали в простреленном салоне, падали на асфальт, изготавливались к ответной стрельбе. Но похоже, что экипаж «Нивы» ему удалось нейтрализовать.
Зато пассажиры второй машины выскочили, рассредоточились и открыли ответный огонь.
Та-дах! Та-дах! Та-дах!
«АКМ, 7,62, – по звуку понял Мухтарыч. – Наугад стреляют… Патронов, видно, много…»
Действительно, пули свистели либо высоко над головой, либо в стороне, значит, его не видят.
Пригибаясь и стараясь не производить шума, Мухтарыч побежал дальше в степь, надеясь затеряться в лесополосе или просто оторваться от преследователей. Но те развернули машину, и безжалостный дальний свет фар высветил его бегущую фигуру. Как в тире! Пули засвистели совсем рядом, хорошо, что стог сена был уже рядом и Мухтарыч спрятался за ним. Но огонь не прекратился, более того, судя по гортанным крикам, преследователи, разделившись на две группы и стараясь не попадать в снопы света, сокращали дистанцию, беря его «в клещи». А на трассе остановилась третья машина – прибыло подкрепление.
Мухтарыч поменял местами спаренные магазины – один был уже пуст, достал из внутренних карманов два полных и положил рядом. Нащупал переводчик огня и сдвинул вниз – на одиночный.
«Теперь возьмут меня в кольцо, и все, не уйти. И патронов не густо, особенно пистолетных… Хотя с пистолетами все равно много не навоюешь…»