Комендант Мухаммад вздохнул. Голубиной почтой он регулярно получал сообщения от своих осведомителей на равнине и знал, что крепость осаждена огромным войском. Знал, что на помощь никто не придет. Но знал, что кто-то сжег огромную катапульту, которая могла метать валуны прямо снизу. А также разгромил штаб, убил множество воинов, в том числе и крупного военачальника… Наверняка это сделал кто-то из вернувшихся с задания ассасинов. Но кроме группы Омида, возвращаться было некому…
– Кирбаль Мухаммад! Кирбаль Мухаммад! – послышались крики с лестницы, и на стену взбежал возбужденный Бабай с двумя стрелами в руках. «Монгольские», – определил комендант. К стрелам были прикреплены листы бумаги. Один оказался чистым, но в пятнах крови. Второй – исписан каллиграфическим почерком профессионального писца. К его удивлению, это оказалось письмо, причем адресованное ему. Оно было коротким:
«Яхья – предатель, Омид его наказал. Сундуки спрятали, Рошан и Бахрам остались охранять. Сивуш погиб. Я внизу, жду указаний. Парвиз».
– Где ты нашел эти стрелы? – спросил комендант. – Как они лежали?
– Там, во дворе, – показал рукой Бабай. – Они прилетели с севера…
Мухаммад задумался.
– У тебя есть верные и надежные друзья?
– Конечно, – Бабай кивнул. – Али, Муса, Аки…
– Приведи их ко мне. Я буду у Северной башни.
Северная стена крепости обрывалась в безлюдное дикое ущелье. Монголов с этой стороны не было. Осмотревшись, Мухаммад понял, что Парвиз выпустил стрелы с расположенной напротив горы Миканит. Об этом он и сказал четверым фидаинам, гордым, что к ним проявил внимание сам даи аль карбаль Мухаммад.
– Потом он спустился вниз и наверняка нашел развалины «рая», – палец коменданта показал куда-то на нижнюю часть противоположного склона. Молодые ассасины вгляделись в зеленую чащу и разглядели какое-то сооружение, проглядывающее сквозь ветки и листву.
– Почему «рай», комендант?
– Когда-то давно, отличившимся бойцам устраивали там райский отдых с гуриями, изысканными яствами и даже вином… Но дело не в этом. Скорей всего, именно там и спрячется Парвиз. И вы сможете пересидеть там несколько дней…
– Мы, комендант?! – воскликнул Бабай. – Нет! Мы должны победить или умереть!
Мухаммад покачал головой:
– Вы не должны умирать. И победить монгольскую армию мы не сможем. Когда конец будет близок, вы спуститесь по веревке с Северной башни и укроетесь в «раю». Если Парвиз будет там, он станет вашим начальником. Если нет – вы сами отправитесь в Трапезунд, найдете там Бахрама и Рошана, и начнете возрождать империю ассасинов! Она должна распространиться на весь мир и одно ее название будет повергать в трепет королей, епископов и баронов, как это было при великом Хасане Аль Саббахе! Поклянитесь, что вы выполните мой приказ!
Помешкав, фидаины надрезали пальцы, смешали кровь и принесли клятву.
И тут раздались мощные удары тарана в ворота – штурм начался.
Парвиз не знает, сколько он спал – наверное, несколько дней. Да и был ли это сон или обморок от чудовищной усталости, нервного напряжения и голода? Он вышел во двор. Солнце стояло в зените, дул легкий ветерок, который доносил со стороны крепости звуки боя, запах дыма и горящей смолы, которую льют на головы атакующих… Сам не зная для чего, Парвиз выскочил за ворота и, продираясь сквозь кустарник, бросился к крепости. Когда он выбрался из леса, то увидел, что над высокой стеной во многих местах поднимались в небо клубы черного дыма. Несколько тел почти одновременно сорвались со стены и полетели в пропасть. Кто это были – враги или свои? Парвиз этого не знал. Он растерянно остановился с ненужной саблей в руках. Один человек не может помешать армии, штурмующей крепость, даже если это опытный ассасин. Штурм было уже не остановить. Значит, надо оставаться ночным мстителем и убивать врагов до тех пор, пока им не удастся убить его… Но надо было набраться сил и он отправился охотиться на в изобилии водившихся вокруг муфлонов.
Оборона Аламута была сломлена на третий день. Монгольские воины нескончаемым живым потоком полились в сломанные ворота, заполняя всё внутреннее пространство крепости, вытесняя исмаилитов, которые десятками сыпались с крепостных стен в пропасть. Казалось, от столь мощного напора толстенные каменные стены вот-вот лопнут, как яичная скорлупа. Страшная какофония слившихся воедино криков тысяч воинов и звона сабель разносилась ветром по горной долине Рудбар. Пепел летал над крепостью, как черный снег.
Ассасины яростно отбивались от напирающих монголов, отступая бок о бок под натиском превосходящих сил, но шеренгу не разрывали. Комендант Мухаммад отозвал из боевого строя Бабая с тройкой его товарищей и повел их по винтовой лестнице Северной башни. Они уперлись в массивную дверь из скального дуба, Мухаммад повернул в замке большой ключ, потянул кольцо щеколды, и дверь бесшумно отворилась.
– Сюда! – скомандовал комендант и, пропустив вперед четверку ассасинов, сам зашел за ними и запер дверь.
Они оказались в небольшом помещении с высоким сводчатым потолком.
Посередине стоял резной стол из розового дерева и простой грубый стул с высокой спинкой. Слева имелись три узких стрельчатых окна. На противоположной стене от пола до потолка располагались крепкие полки, уставленные толстенными фолиантами в тяжелых кожаных переплетах с золочеными застежками, томиками потоньше с сафьяновыми корешками, пергаментными и папирусными свитками, рукописями философов и чернокнижников…
– Это кабинет самого великого Аль Саббаха, – торжественно произнес комендант и указал на моток толстой веревки в углу. – Закрепите веревку и спускайтесь по-одному. Вы знаете, что надо делать – вы дали клятву!
– А ты, Бабай, иди сюда!
Они подошли к столу. На нем, покрытая слоем пыли, лежала раскрытая книга. Бабай прочел вслух: «Кто не может идти по дороге иначе, как с предводителем и спутником, тому сначала нужен спутник, а потом дорога».
– Это рукопись Великого Учителя! – восхищенно произнес он.
– Да, – кивнул Мухаммад. – Возьми эту книгу с собой, она поможет вам строить новое государство!
– Да поможет нам Аллах, – сказал Бабай, пряча книгу за пазуху.
Тем временем Али привязал веревку к вделанному в стену железному кольцу и, раскрыв створки сводчатого окна с цветными витражами, выбросил ее наружу. Разматывая кольца, веревка полетела вниз.
– Пошел! – приказал комендант.
Али проскользнул в окно и исчез из вида. Аки перегнулся через подоконник, наблюдая за ним.
В это время за дверью послышались возбужденные гортанные крики, кто-то толкнул ее, потом посыпались тяжелые удары. Но справиться со скальным дубом не так просто. Очевидно, поняв это, монголы перестали бить в дверь. Зато снаружи раздался треск занимающегося огня и запахло гарью.
– Али внизу! – сообщил Аки.
– Теперь Бабай! – приказал Мухаммад.
– А ты, даи кирбаль? – спросил тот.
– Я пойду последним, – сказал комендант.
– Тогда до встречи внизу, – Бабай ловко вылез в окно. Комнату постепенно затягивало дымом. Но ассасины были совершенно спокойны, как будто это был дымок костра, на котором для них готовили шашлык.
Третьим начал спуск Аки. Четвертым – Муса. Обжигая ладони, он скользил по мохнатой веревке вдоль больших камней крепостной башни, потом – вдоль отвесного скального «пальца». Наконец, началась каменная осыпь, покрывающая обычный горный склон. Веревка закончилась, но ноги уже коснулись земли. Муса съехал по осыпи до начинающегося кустарника, постепенно переходящего в лес. Там уже ждали его товарищи. Все четверо, подняв головы, ожидали, когда начнет спуск сам комендант. Но вдруг веревка упала вниз и витражное окно закрылось. Ассасины изумленно переглянулись.
Но Мухаммад и не собирался следовать за ними. С одной стороны, возраст мог помешать ему благополучно спуститься, с другой – он не хотел наводить врагов на след скрывшихся ассасинов. Он отрезал веревку от кольца, и закрыл окно.
Прогоревшие доски двери хрустели под мощными ударами. Комендант Мухаммад взял в каждую руку по сабле и стал ждать.
Вначале четверка ассасинов, продираясь сквозь лес, спускалась к подошве горы Аламут, потом перебиралась через ледяной горный поток на дне ущелья, затем углубилась в лес соседней горы Миканит. Они нашли заросшую кустарниками и деревьями древнюю дорогу и по ней вышли к забору столь же древнего дворца. Из-за забора доносился запах жареной баранины. Али сглотнул слюну.
– Это мираж? – спросил он.
– Но стрела из этого миража вылетит самая настоящая! – предупредил Бабай, осторожно открывая скрипящую калитку.
– Не стреляй, Парвиз! – предусмотрительно крикнул Бабай.
Они гуськом протиснулись в заросшие и одичалые бывшие «райские кущи».
– Это мы, Парвиз, выходи!
У полуразрушенного фонтана зашевелились кусты. Заросший, в окровавленном монгольском плаще, Парвиз уронил лук, и бросился навстречу товарищам.
Рассказав о последнем приказе команданта Мухаммада и жадно утолив голод, Бабай со своими спутниками принялись мыться в бассейне, а Парвиз завороженно перелистывал листы спасенной книги:
«Пока другие следуют за истиной, помни – ничто не истинно…
В то время когда остальные ограничены моралью и законом, помни – все дозволено…
Мы действуем во тьме, но служим свету. Мы – Ассасины».
Пораженный мудростью основателя ордена, он поднял просветленные глаза к небу, по которому носились черные снежинки. А сколько книг и рукописей собрал великий «Старец Горы»! Сколько знаний он накопил!
Но пепел от остальных книг из бесценной библиотеки Хасана Аль Саббаха оседал здесь же, покрывая белый камень дворца черными хлопьями.
Глава 8Когда «Саббах» был «Хирургом»
Горная Чечня, укрепрайон «Гнездо Саббаха», ноябрь 2004 г
Еле слышно скрипнула тяжелая стальная дверь, раздался тихий шелест одежды, и Саббах вынырнул то ли из сладкого сна, то ли из реального средневековья, сразу поняв, что в бетонный каземат проскользнула Мадина. Худощавая, с еще не округлившимися по-женски формами, в свободных спортивных штанах, мешковатом свитере черного цвета и камуфлированной бандане на голове, она была похожа на мальчишку.