через день-два.
Проект плана по нейтрализации Борза оба ответственных исполнителя на утверждение начальнику отдела понесли вместе. Без подписи начальника это был еще не план, для исполнения которого будут задействованы десятки людей и единиц техники, а лишь записанные на бумагу соображения двух офицеров ФСБ.
– Присаживайтесь, – пригласил Зиборов. – Докладывайте!
– Кинжал идентифицирован по рисункам свидетелей, а главное, по видеозаписям казней, как принадлежащий Борзу, – сказал Романов и положил перед полковником несколько отпечатанных листов. – Похоже, что именно он и убил ювелира в Моздоке, и именно из-за этого кинжала!
Зиборов надел очки и начал внимательно читать. Глядя на него, Романов почему-то вспомнил профессора Куницына. «А они в чем-то похожи, – подумал он. – Зиборов лет на пять младше – скоро на пенсию. Интересно, после увольнения он пойдет работать на гражданке? А кем? С хорошей работой напряженка… Вот профессор может трудиться сколько захочет. Или пока сможет…»
– План, в принципе, неплохой, – сказал, наконец, полковник. – Действительно, можно обоснованно предположить, что если в Тиходонске готовится теракт, то сюда прибудет Борз, чтобы лично руководить им… И если его заинтересовать, то есть шанс заманить в ловушку… Но наживка должна быть очень лакомой!
– Если он узнает, что статуэтка и кинжал стоят два миллиона долларов, то вполне может сунуться лично, – сказал Паршуков. – Но надо усилить корыстную мотивацию…
– Подожди, давай по порядку, – начальник отдела задумчиво почесал щеку. – Значит, через связника мы сообщим ему, что есть богатый коллекционер, готовый купить его антиквариат, причем у него имеются аналогичные древние вещи: сабли и доспехи персидских шахов…
– Борз жаден и любит иметь необычные раритеты, – снова встрял Паршуков. – Этим мы добавим к корысти мотив тщеславия. Раз этот Борз такой любитель антикварного, имеющего свою историю, оружия, то он не просто пошлет своих головорезов ограбить этого коллекционера, но вполне может прийти сам…
– Или просто прикажет принести ему всю старину, которую найдут в доме…
– Не исключено, – кивнул Паршуков, и Романов повторил его жест.
– Вот то-то! А еще нужно подобрать человека на роль коллекционера, оборудовать подставную квартиру, договориться с Министерством культуры и доставить туда экспонаты из музея, вывести из игры соседей, организовать тщательно скрытую засаду… Это не так легко, как кажется. Понадобятся средства и время…
– Пока связной передаст информацию, пока Борз примет решение и соберется, – осторожно сказал Романов. – За это время мы успеем подготовиться.
– То ли да, то ли нет, – пробормотал полковник и повысил голос: – Но мы должны в любом случае захватить хоть кого-то из его приближенных! Поэтому, если к «Мише» опять придет Альбакаев, мы захватим его на месте. Лучше синица в руках, чем Борз на горизонте… А этот Султан не синица, у него руки по локоть в крови!
Майор и капитан переглянулись. Это в корне меняло план, который только что начальник, в принципе, одобрил.
– Если придет кто-то другой, то запускаем второй план – наружное наблюдение, оборудование подставной квартиры, ну и так далее… Или мы схватим Альбакаева, или Борза, или его людей! Промаха быть не должно! Паршукова, в случае чего простят – он молодой, а нас с вами, товарищ Романов, вполне могут отправить на пенсию!
– Почему это меня на пенсию? – сказал майор. – Мне еще, вроде, рано…
– Есть пенсия по болезни! – сухо пояснил Зиборов.
Романов хотел сказать, что на здоровье не жалуется, но передумал. Все равно будет так, как захочет начальство.
– Мы внесем изменения в план, товарищ полковник! – четко отрапортовал он.
Вечером, когда на центральных улицах Тиходонска зажглись фонари, а окраины погрузились во тьму, Ферзаули смотрел телевизор, и уже собирался ложиться спать, когда прозвонил домофон. Сердце учащенно забилось: хотя он и ждал визита, но надеялся, что сегодня уже никто не придет. Хотя, какая разница – сегодня, завтра… Нож лежал в правом кармане треников, он обхватил потными пальцами рукоятку, отпер дверь подъезда, потом открыл дверь квартиры и выглянул на лестничную площадку.
– Выручай, Гирей-Хан! – запыхавшись, подбежал к нему уже немолодой земляк, наверное, его ровесник. Он не был похож на посланца бандформирований, больше того – Ферзаули его где-то видел, только не мог вспомнить – где.
– Моего племянника в милицию забрали! Ни за что! – горячечно заговорил он. – Поспорили с кем-то… Его и товарища… Помоги, ты знаешь, я в долгу не останусь!
Уфф… Ферзаули перевел дух. Он, наконец, узнал визитера – это был Хасан Вахаев – преподаватель кооперативного техникума. Его непутевого племянника уже приходилось один раз выпутывать из подобной истории.
– Слушай, Хасан, сколько можно? Один раз, второй… Время позднее. Я же не адвокат!
– Но ты председатель землячества! Тебя тут все знают!
– Когда я тебя на вайнахский праздник звал, ты был занят, а когда надо хулигана из милиции вытаскивать – ты меня ночью будишь! Так кто я – председатель землячества, или адвокат?
– Гирей, я тебя прошу…
– Ладно, последний раз! Только сейчас все равно поздно. Завтра с утра приезжай в «Беркат», будем думать…
– Спасибо, Гирей! В девять я приду!
Хасан развернулся и выскочил из подъезда, попав в поле зрения двух мужчин, сидящих в темной «семерке», растворившейся в темноте переулка, метрах в двадцати от дома.
– Вот он! – сказал наблюдатель, сидящий рядом с водителем, и поднес к губам рацию.
– Волна, я «пятый», объект принял…
– Тащите аккуратно, – ответила рация.
Хасан Вахаев быстро прошел по улице, дождался трамвая и вскочил в почти пустой вагон. «Семерка», соблюдая дистанцию, неспешно двигалась следом.
Зря перенервничавший, Ферзаули зашел на кухню, включил чайник. Пока вода закипала, осторожно отодвинул занавеску и выглянул в окно. Где-то там, в темноте, должна находиться машина с его охраной. Но сейчас ничего видно не было. И вдруг, в круге света от фонаря над подъездом, появился человек. Кто это, Гирей-Хан понял еще до того, как стихла трель домофона. Вот он, посланец бандитов! Когда перед наступающей опасностью собираешь нервы в комок, а опасность оказывается мнимой, очень трудно собраться во второй раз… Но деваться некуда и Ферзаули открыл дверь. Это оказался Султан. Не дожидаясь приглашения, он отодвинул Гирей-Хана и, по-хозяйски, вошел в прихожую.
– Ты что, переезжать собрался? – спросил связной, пнув ногой картонные коробки, набитые вещами и перевязанные веревкой. Вначале Тамила хотела брать их с собой, но Гирей-Хан запретил. А спрятать не догадался, так и оставил под вешалкой.
– Куда мне переезжать? – голос дрогнул. – Земляки попросили взять на хранение, дня на три…
– Ай, ай, – зацокал языком гость. – Зря дома держишь! Кто знает, что они там оставили. Вдруг наркотики, или взрывчатка?
Ферзаули откашлялся, беря себя в руки.
– Ничего подобного там быть не может, – уже твердым голосом сказал он. – Обычная, порядочная семья. Сам разберусь, короче!
– Ясно, что сам. Я не за этим пришел. По нашему делу что скажешь?
– Дорогие это вещи, вот что! По миллиону долларов стоят, а может, и больше. Но больше в наших краях никто не даст.
– А по миллиону дадут?
– Должны.
– А кто это у вас такой богатый?
– Есть один коллекционер. У него много интересных штучек… Сабля древняя, щит…
Султан зыркнул остро, будто бритвой полоснул.
– Слушай, председатель, ты конкретно базарь! Кто такой? Имя, адрес?
Ферзаули растерялся. Конкретности ему Романов не дал. К тому же, он понял, что допустил ошибку, разговаривая в коридоре. Связника следовало вести на кухню. Именно там, в радиоточку вмонтирован передатчик, который должен передать разговор кому надо…
– Что молчишь, или язык проглотил? – под подбородок Гирей-Хану уперся ствол пистолета. – Уж больно ты скользкий, председатель! Может, мне тебе сразу мозги вышибить? Говори, живо!
– Ашот Пилоян, Базарный переулок, 13, – наконец, сказал он.
– Ну, ладно! – Султан убрал пистолет, хотя по глазам было видно, что он не верит ни одному его слову. – Давай фотографии!
Ферзаули принес снимки. Султан взял их левой рукой.
– А насчет того, что переезжать тебе некуда, так это ты правильно сказал! Только на тот свет!
Засмеявшись, связник вышел из квартиры, хлопнув дверью так, что посыпалась штукатурка. Только тут Гирей-Хан услышал свист кипящего чайника и бросился на кухню. Чаю уже не хотелось. Он прошел к телефону, набрал номер Романова – тот должен был быть на работе. И действительно – снял трубку после первого же звонка.
– Валерий Павлович, только что Султан ушел, – глухо произнес Ферзаули. – Он требовал имя и адрес коллекционера, пистолетом грозил. Пришлось назвать одного мелкого спекулянта, по нумизматике работает, по орденам… Ашот Пи…
– Подожди, подожди! – перебил куратор, повысив голос. – Ты о чем?! От тебя ушел посетитель двадцать минут назад! Наши ведут его, сейчас он уже на Зоологической, у зоопарка! А ты говоришь, что Султан ушел только что!
– Да это не тот! – убитым тоном проговорил Гирей-Хан. – Это Хасан Вахаев, он как раз возле зоопарка живет! Он к этим делам никакого отношения не имеет… Просто просил племянника из милиции вытащить…
– Да ты что?! – аж задохнулся майор. – А почему не предупредил? Почему передатчик не работал?! Да ты знаешь, что сорвал всю операцию?!
Ферзаули услышал удар трубки о рычаг. Послышались короткие гудки.
Утром Гирей-Хан проснулся как обычно, за пять минут до звонка будильника. Биологические часы работали безотказно. Непривычно, что рядом нет Тамилы – наверняка она уже в Москве. Он встал с кровати, взял со стола китайский будильник, нажал клавишу выключения, надел халат и вышел из спальни. После утреннего туалета разогрел котлеты из баранины, наготовленные женой, с аппетитом позавтракал. Он не был впечатлительным человеком и все, происшедшее вчера, казалось дурным сном. Он уже скучал по Тамиле, по детям… Но ничего, уже сегодня вечером он сядет в поезд, оставит в Тиходонске все дурные сны, и завтра воссоединится с семьей. Москва большая, там его не найдут. Да и искать не будут. Что он им такого сделал? Просьбу выполнил, про контакты с ФСБ никому не известно… А жить постоянно в Тиходонске он не обязан. Так что, за это искать его по всей стране и мстить?! Нет, ерунда!