Эти группы участвовали в политических антиправительственных демонстрациях и самовольных захватах земель у помещиков и крупных агрокорпораций. В марте 1978 года комитеты из четырех департаментов объединились в Ассоциацию сельских тружеников (испанская аббревиатура ACT) – первый нелегальный общенациональный профцентр сельскохозяйственных рабочих страны. Члены ACT участвовали в вооруженной борьбе против диктатуры и помогали партизанам продуктами.
В декабре 1979 года прошла Национальная учредительная ассамблея ACT, и к июлю 1980 года в организации было уже 108 177 членов, объединенных в 3081 местную организацию[708]. Целями ACT были поднятие жизненного уровня сельскохозяйственных рабочих и изъятие земель у членов клана Сомосы и врагов революции.
Проблемой организации было то, что СФНО хотел сохранить конфискованные у Сомосы крупные отлаженные и экспортно-ориентированные сельхозпредприятия (например, по производству сахара и кофе). В этом случае сельскохозяйственные рабочие фактически только меняли хозяина: вместо диктатора им становилось государство. Эта бесспорно верная экономически политика правительства встречала сопротивление аграрного пролетариата. Мечтой любого сельскохозяйственного рабочего был свой собственный надел земли, на котором он собирался выращивать абсолютно не годившиеся на экспорт бобы и кукурузу для собственной семьи. Таким образом, раздробление крупных аграрных хозяйств не только лишало страну экспортной выручки, но и выводило из товарного сектора тысячи людей, которые, по сути, замыкались в натуральном хозяйстве.
Еще больше проблем было с объявленной СФНО линией на поощрение объединения отдельных крестьянских хозяйств в кооперативы. Опять же, с экономической точки зрения было понятно, что кооперативы технически превосходят отсталый мелкотоварный сектор, где не применялись ни машины, ни удобрения. Но и крестьяне, и сельхозрабочие относились к производственным кооперативам с подозрением. В этом их поддерживали частные торговцы-оптовики, понимавшие, что кооперативы будут наверняка продавать продукцию государству, и тем самым их бизнес посредников окажется под угрозой. Наконец, против кооперативов активно агитировала церковь, традиционно имевшая среди крестьян (особенно в отдаленных горных районах севера страны) большое влияние.
Таким образом, деятельность ACT с первых месяцев революции была сложной, а активисты организации стали первыми жертвами вооруженного контрреволюционного подполья в 1980 году.
В 1981-м не без усилий правой оппозиции в ACT произошел раскол, и из него выделилась новая организация – Национальный союз фермеров и скотоводов (испанская аббревиатура UNAG). В эту организацию вошли в основном крепко стоявшие на ногах средние агропроизводители, желавшие сохранения собственного бизнеса и негативно относившиеся к кооперативам. К 1982 году в UNAG было 42 тысячи членов, к 1984-му – 75 тысяч, а к 1985-му – 124 тысячи[709]. Формально организация не находилась в оппозиции, но активно предъявляла правительству свои требования, сводившиеся к ограничению кооперативного движения и повышению государственных закупочных цен на сельхозпродукцию. Союз требовал, чтобы в ходе аграрной реформы землю выделяли не кооперативам, а только частникам.
Для СФНО выполнение обоих требований означало сокращение экспортной выручки (в стране после революции действовала государственная монополия на экспорт важнейших товаров, прежде всего кофе). Отказ от кооперирования села рассматривался Национальным руководством СФНО еще и как крупнейшая политическая ошибка. Ведь в кооперативах видели не только передовые формы производства, но и инструмент политического воспитания масс, что было особенно важно именно на селе.
Таким образом, конфликт между СФНО (и массовыми организациями фронта) и UNAG был неизбежным, но сандинисты стремились, по возможности, учитывать интересы мелких и средних крестьян-единоличников.
СФНО прилагал все возможные усилия, чтобы добиться единства или хотя бы тесной координации действия профсоюзного движения как в городе, так и на селе в целях поддержки основных направлений революционной программы сандинистского правительства. Неоценимую услугу сандинистам в этом деле оказал президент США Рейган, избранный на этот пост в ноябре 1980 года. Своей публичной антиникарагуанской риторикой он настолько дискредитировал любую оппозицию в Никарагуа (где всех противников сандинистов стали считать пособниками американцев), что поддержка революционного правительства в стране укрепилась.
В 1981 году был образован Координационный орган профсоюзного движения («Координадора»), в который вошли СПТ, АТС, CAUS, CUS, ВКТ, Рабочий фронт, ФЕТСАЛУД, а также профсоюзы журналистов и учителей. Вне «Координадоры» осталась только НКТ, а вскоре организацию покинул CUS.
СФНО добился главного: в принятой 16 июля 1981 года платформе «Координадоры» подчеркивалось стремление решать любые трудовые споры без остановки производства. Право на забастовку подтверждалось, но она рассматривалась как последнее и чрезвычайное средство решения проблемы.
Однако в декабре 1981 года после начала вооруженной борьбы контрреволюции против Никарагуа при поддержке США власти временно приостановили право на забастовку, и этот запрет оставался в силе вплоть до июля 1984 года.
При всей важности СФНО и массовых революционных организаций, формально государственную власть после победы революции имели в руках другие органы.
После начала вооруженного восстания против диктатуры Сомосы в июне 1979 года сандинисты под давлением США (Вашингтон решительно не желал однозначной военной победы повстанцев и стремился сохранить «сомосизм без Сомосы») 16 июня создали в столице Коста-Рики Сан-Хосе Хунту правительства национального возрождения[710]. Именно этот орган должен был взять на себя всю полноту власти после победы над диктатурой.
Официально в хунту вошел только один сандинист – Даниэль Ортега. Однако на практике СФНО поддерживали еще два члена хунты – профессор Моисес Хассан, (представлявший Единое народное движение – блок левых партий, выступавший в ходе восстания как «гражданское» крыло фронта) и Серхио Рамирес. Последний представлял независимую неполитическую группу интеллектуалов («группу двенадцати», названную по количеству первоначально входивших в нее видных деятелей науки, церкви, искусства и бизнеса и образованную именно с целью оказания политической поддержки СФНО). Буржуазную оппозицию Сомосе, не связанную с СФНО, представляли два члена хунты – Виолетта Чаморро (вдова убитого в январе 1978 года редактора консервативной оппозиционной Сомосе газеты «Ла Пренса» Педро Хоакина Чаморро) и предприниматель Альфонсо Робело (лидер буржуазной оппозиционной партии «Никарагуанское демократическое движение»).
Интересно, что специальный посланник президента Картера Уильям Боудлер активно пытался в июне 1979 года заставить сандинистов добавить в хунту еще нескольких умеренно-буржуазных политиков (например, Адольфо Калеро, Исмаила Рейеса). Американцы угрожали, намекая на возможность военной интервенции в случае отказа. Сандинисты скрепя сердце согласились на расширение хунты, однако, к неудовольствию США, против выступили именно члены этого органа, представлявшие буржуазию, – Чаморро и Робело. Американцев умеренный состав хунты удовлетворил, и они фактически признали ее еще до бегства Сомосы из Никарагуа 17 июля 1979 года.
Правительственная программа хунты базировалась на упоминавшихся выше «трех китах» – смешанной экономике, политическом плюрализме и внешней политике неприсоединения к военным блокам. Формально США ничего не могли против этого возразить. Не очень хорошо разбиравшиеся в тонкостях никарагуанской политики американцы были введены в заблуждение тем, что официально только один из пяти членов хунты, Ортега, был членом СФНО и марксистом. Да и с учетом побед СФНО на поле боя и наметившегося в конце июня коллапса национальной гвардии Сомосы ничего другого, как признать хунту, США не оставалось. В противном случае сандинисты победили бы диктатуру и без этого органа и сами взяли бы власть в свои руки.
В рядах СФНО с самого начала рассматривали включение буржуазных политиков в состав хунты как вынужденный компромисс с целью избежать американской интервенции. Многие сандинисты были даже против такого компромисса, справедливо считая, что буржуазия реально ничего не сделала для свержения диктатуры. Но еще основатель СФНО Карлос Фонсека Амадор неоднократно писал и говорил, что на пути к социализму фронт может заключать тактические временные союзы с представителями буржуазных кругов, если те на том или ином этапе революции будут иметь сходные с сандинистами цели.
Никарагуанская буржуазия присоединилась к народному движению против диктатуры скорее вынужденно. Ее требования сводились к новациям в государственном и экономическом механизме диктатуры с целью допуска тех предпринимателей, кто прямо не входил в бизнес-клан Сомосы, к выгодным государственным контрактам. Вторым требованием была демократизация избирательной системы, опять же, для того, чтобы в парламенте и судах помимо членов либеральной партии Сомосы могли бы иметь реальное право голоса и представители других буржуазных партий (главными из которых были независимая либеральная, консервативная и социал-христианская).
Никаких глубоких социально-экономических реформ в стране буржуазные круги проводить не хотели, в чем и было их коренное, фундаментальное отличие от СФНО. В принципе буржуазию экономическая система сомосизма вполне устраивала.
Однако начавшаяся в 1978 году общенародная вооруженная борьба против диктатуры поставила буржуазные круги перед нелегким выбором: либо продолжать попытки договориться с диктатором о некоторых реформах, либо присоединиться к восстанию, чтобы иметь вес в новом правительстве после свержения диктатуры.