олг каждого гражданина», «СФНО вел народ к Освобождению», «Мало тратить, экономить ресурсы и много производить – это и есть Революция», «Сандинистские комитеты защиты защищают революцию» и т. д.
Учебник арифметики также носил характерное название: «Математика и экономическое восстановление (Никарагуа) – одна и та же операция».
Урок должен был начинаться с обсуждения учениками фотографии, причем было желательно дать свободно выговориться всем желающим. Важность диалога и самовыражения неоднократно подчеркивал Карденаль: «Первый шаг [процесса обучения] носит ярко выраженный политический характер, так как он предоставляет народу власть слова. Выражая свое собственное мнение о своей жизни, истории своей страны и своем будущем в диалоге с другими, они [ученики] начинают развивать и укреплять свои творческие и аналитические способности… а ведь любое образование, которое заслуживает этого названия, должно готовить людей к свободе – к свободе иметь собственное мнение, быть критически настроенным для того, чтобы изменить свой мир»[791].
Например, фотография к уроку № 10 (тема: «Аграрная реформа даст работу и землю народу») изображала мужчин, женщин и детей, убирающих урожай кукурузы. Диалог вращался не только вокруг самой темы обеспечения страны продовольствием, но и затрагивал равенство полов, необходимость дать детям новое светлое будущее и т. д.
После диалога преподаватель переходил к фонетическим упражнениям на базе только что обсужденного материала, а заканчивалось занятие письменными и устными упражнениями. Так как уроки должны были проходить по вечерам для обычно сильно устававших за трудовой день людей (прежде всего крестьян), то весь материал надо было уложить максимум в два часа.
Естественно, буржуазная оппозиция сразу же заговорила о «промывке мозгов» и политической пропаганде, хотя в мире нет и не было ни одной страны, где преподавались бы деполитизированные история и обществоведение. Следует также подчеркнуть, что никакой антирелигиозной пропаганды учебная программа не содержала. Тем более что правительство сделало предстоявшую войну против неграмотности предметом широкого общественного обсуждения в небывалом в истории страны масштабе.
Созданная для координации всей кампании Национальная комиссия грамотности провела два общенациональных конгресса по оценке готовившихся программ обучения с участием педагогического сообщества. Обсуждение тем и организационных моментов состоялось во всех массовых организациях страны и в церковных приходах. Всего в процессе обсуждения предстоявшей кампании приняли участие более 100 тысяч человек. Отделения Национальной комиссии грамотности были созданы в столицах всех 16 департаментов и 144 районных центрах. Они должны были оперативно в случае необходимости помогать бригадистам советом и учебными материалами.
Характерно, что в центральном офисе Национальной комиссии работали эксперты из самых разных в политическом отношении стран – Аргентины (два человека), Чили (один), Колумбии (четыре), Коста-Рики (один), Кубы (четыре), Сальвадора (два), Мексики (два), Гондураса (один), Перу (один), Испании (четыре), США (три) и т. д.[792]
С самого начала правительство заявило, что несовершеннолетние могут стать бригадистами только с согласия родителей, причем бригады будут разделены по половому признаку и несовершеннолетних девушек поселят вместе в общежитиях под надзором взрослых учителей. Бойцы народной милиции, полиции и армии должны были охранять бригадистов от любых проявлений враждебности. Были образованы комитеты родителей, следившие за ходом кампании, в которой участвовали их дети.
24 марта 1980 года армия борьбы против неграмотности под колокольный звон церквей и восторженные крики собравшихся выстроилась на площадях крупных городов для того, чтобы торжественно отправиться на свою битву. Каждый бригадист был в «форме» – джинсах, резиновых сапогах и серой крестьянской рубахе. Оружием каждого бойца армии помимо учебников были переносная школьная доска, сетка против москитов, гамак, фонарь и набор основных медикаментов.
Только 7 тысяч из примерно 80 тысяч бригадистов были профессиональными педагогами. Некоторым из общественных «учителей» едва исполнилось 13 лет. В общей сложности в армию грамотности записались более 95 тысяч добровольцев. Всего в той или иной форме (обучение, организационное обеспечение, сбор средств и т. д.) в кампании по борьбе с неграмотностью приняли участие 20 % населения страны.
Примечательно, что, как в свое время и на Кубе, 60 % бригадистов были женщинами и девушками.
После торжественных проводов бригадисты на грузовиках, автобусах, лодках или лошадях разъехались по всей стране, причем у некоторых дорога заняла 10 дней.
Прием на местах был, как правило, не менее восторженным, чем проводы дома. Во всех деревнях юношей и девушек встречали торжественной службой в церкви, крестьяне спешили накормить их самыми лучшими (с точки зрения их бедной непритязательной жизни) «деликатесами». Крестьяне были потрясены хотя бы уже тем, что впервые на них обратили внимание жители далеких и чуждых им городов. И это внимание было искренним и бескорыстным.
Учеба началась не сразу. Первое время бригадисты работали вместе с крестьянами в поле и ели с ними «из одного котелка», чтобы лучше понять образ жизни своих учеников. Конечно, для многих горожан было шоком узнать, в какой ужасной нищете, без света, воды и туалетов живут их сограждане, обеспечивающие всю страну едой. Один из бригадистов, 15-летний Давид писал домой: «Дорогие мама и папа… москиты сводят меня с ума. Как только я начинаю говорить, они залетают мне в рот. Но скоро пришлют москитные сетки. Я надеюсь на это… Я многому учусь. Теперь я знаю, как доить корову и сажать овощи. А на днях я с доном Демесио привязывал бычка. Но я делал это очень неумело, и нам пришлось его снова ловить… Дожди не прекращаются. Подошвы моих ботинок отклеились, и мне пришлось пришить их иглой, которую местные используют для зашивания мешков…»
16-летняя Гуадалупе сообщала родителям: «Иногда трудновато. Томасита умная и хочет учиться, но ее маленький ребенок очень много кричит, и ей постоянно приходится его успокаивать. Я прихожу к ней по три раза в день, чтобы застать ее свободной, но… пока она не продвинулась дальше четвертого урока… Камило вроде не очень хорошо делает фонетические упражнения. Ему, конечно, нужны очки. Ему уже 67 лет… Сокорро и Хоакина уже дошли до урока № 14, но Хулио пришлось бросить учебу, чтобы собирать кофе, а Каталину малярия приковала к постели… Висенте сильно подтянулся после того, как упал с мула. До этого он был настоящим лентяем. Но теперь, когда у него сломана рука, он стал серьезным и прилежным, несмотря на то, что ему приходится заново учиться писать левой рукой»[793].
Характерным является и один из диалогов в импровизированном классе (учились везде – от крестьянских хижин до складов с луком).
«– Донья Ауксиладора, что для Вас означает незнание?
– Незнание означает, что я не знаю ничего о том, кто я есть на самом деле, и почти ничего не знаю о мире, в котором я живу.
– Почему Вы хотите научиться читать и писать?
– Ну… чтобы разбудить свой разум.
– А ты, Асунсьон?
– Научившись читать и писать… мы сможем получать больше выгоды от сельского хозяйства. Теперь мы приобретаем навыки, как бы это сказать, навыки лучшей обработки земли. Сомоса никогда не учил нас читать – не подло ли с его стороны, а? Он знал, что если он научит крестьян читать, то они потребуют своих прав. Да что там, раньше люди не могли даже свободно дышать. Знаете, я считаю, что правительство – это как глава семьи. Глава семьи требует лучшего от своих детей, а дети требуют лучшего от своего родителя, но чиновник, как и глава семьи, который не дает своим детям культуру и воспитание, не любит своих детей. Ведь так?»
В июле 1980 года сельскохозяйственный рабочий дон Хосе говорил матери своего молодого учителя: «Знаете, я уже не невежда. Теперь я умею читать. Еще, может, и несовершенно, понимаете, но я умею. И знаете, Ваш сын тоже уже не невежда. Теперь он знает, как мы живем, что мы едим, как мы работаем, и он знает жизнь в горах. Ваш сын, сеньора, научился читать по нашему учебнику».
Одна из матерей, пославшая в бригады трех детей, говорила: «Крестовый поход за грамотность научил нас двум вещам. Во-первых, что могут совершить наши дети и кем они могут стать. Во-вторых, тому, что из себя представляет наша страна и какие вежливые и бедные люди наши селяне»[794].
К сожалению, война против неграмотности не обошлась без реальных военных потерь. В ходе кампании погибли 56 бригадистов – шесть были убиты прорвавшимися из Гондураса бывшими нацио нальными гвардейцами, остальные стали жертвами болезней и несчастных случаев[795].
19 мая 1980 года восемь бывших нацио нальных гвардейцев, проникших из Гондураса, убили бойца армии грамотности Георгио Андраде. На суде один из убийц Педро Рафаэль заявил, что убил Андраде, потому что все учителя – коммунисты. Рафаэлю дали 30 лет тюрьмы[796].
Радиостанция бывших нацио нальных гвардейцев из Гондураса с характерным названием «Вольверемос» («Мы вернемся») угрожала расправой всем участникам кампании по ликвидации неграмотности. Однако только 4 % всех бригадистов досрочно прекратили выполнять свое боевое задание, большинство из них – в первые недели Крестового похода.
Тем не менее Крестовый поход против неграмотности был феноменально успешным. Всего за пять месяцев количество неграмотного взрослого населения в стране сократилось с 50 до 12 % – лучший показатель в Латинской Америке за исключением Кубы. Правда региональные диспропорции пока сохранялись, хотя и не носили такого скандального характера, как при диктатуре. Если неграмотными после завершения кампании оставались всего 7 % жителей экономически развитого населения тихоокеанского побережья, то в труднодоступных горных и восточных районах процент неграмотных все еще был выше – 20–25 %. До Крестового похода против неграмотности в северных горных районах и на восточном побережье неграмотность составляла соответственно 66,7 и 71,6 % взрослого населения.