Интересно, что даже причины малярии в Никарагуа носили в определенной степени социальный характер. Активное использование химикатов крупными капиталистическими предприятиями и кланом самого Сомосы на рисовых плантациях привело к такой мутации малярийных комаров, что те стали невосприимчивы к большинству вакцин. В 1978 году 4,4 никарагуанца из тысячи заболели малярией, а в результате войны эта цифра выросла в 1979 году до 7,3[805]. В 1981 году 80 тысяч добровольцев распределили антималярийные лекарства среди 75 % населения страны.
Специальное начальное медицинское образование получили некоторые бойцы Армии грамотности. Они должны были как лечить своих бригадистов, так и учить элементарным навыкам гигиены и врачебной самопомощи местное население. Также бригадисты сообщали о наличии в их регионах тех или иных заболеваний, ведь при Сомосе никто не занимался исследованием санитарной обстановки в стране и государство регистрировало только четверть рождений и смертей собственных граждан.
Медицинскому факультету национального университета было дано поручение в два раза увеличить количество выпускаемых специалистов (до 500 человек в год). Так как 70 % вспомогательного медицинского персонала даже в Манагуа не имело специального медицинского образования, то министерство здравоохранения организовало специальные курсы для медсестер и лаборантов.
«Народной болезнью номер один» при Сомосе был туберкулез – явное следствие плохого питания и плохих условий труда, особенно в горнодобывающей промышленности. В ходе общенациональной кампании борьбы против туберкулеза было проведено обязательное рентгеновское исследование всех, кто болел болезнями дыхательных путей более трех недель подряд. В 70 % случаях рождений с медицинской помощью новорожденным прививали бациллу Кальметта-Герена.
С диареей стали бороться путем создания 170 центров оральной регидратации (поначалу их было 170, позднее – 226), где пациентов поили специальным питательным раствором, предотвращая гибель от обезвоживания организма. За первый 21 месяц действия этой программы удалось вылечить 92 тысячи детей. Всего через центры прошло 249 тысяч никарагуанских детей.
Полиомиелит был полностью ликвидирован к 1982 году.
Как и в случае с Народной армией грамотности, правительству помогали добровольцы. 169 тысяч бригадистов Армии здоровья (в основном молодых людей) распределили среди населения 330 тысяч доз вакцины. В первые годы революции количество сотрудников системы здравоохранения выросло до 22 700 человек, то есть удвоилось по сравнению с временами Сомосы.
Главным показателем не только успехов борьбы с болезнями, но и общего настроения людей был резкий всплеск и так высокой рождаемости. Резкое сокращение в результате политики правительства детской смертности (со 140 до 50), налаживание регулярного обследования беременных женщин (оно стало доступным в первые же годы революции 65 тысячам никарагуанок) позволили увеличить прирост населения с 3 до 4,5 % в год в 1980 году. Аборты в Никарагуа как католической стране были формально запрещены, что на практике приводило к гибели многих женщин именно в результате нелегальных прерываний беременности. После победы революции аборты, к неудовольствию церкви, стали проводить в клиниках.
Продолжительность жизни населения – ключевой показатель, характеризующий успехи здравоохранения в той или иной стране, – выросла за годы революции почти на 10 лет – до 60 лет.
Успехи Никарагуа в медицинском обслуживании также нашли заслуженное признание мирового сообщества – Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) провозгласила Никарагуа «образцовой страной в смысле охраны здоровья».
Конечно, такие выдающиеся успехи были бы невозможны без широкой кампании международной солидарности. Чудеса героизма показывали кубинские врачи, первые из которых вместе с медикаментами прибыли в Никарагуа уже в июле 1979 года. Кубинцы работали в самых труднодоступных и опасных районах страны. Против них активно агитировала церковь (как против безбожников), и некоторые жители индейских районов атлантического побережья Никарагуа боялись давать своих детей на осмотр кубинским специалистам. Свою лепту в антикубинскую истерию, естественно, вносили и американские СМИ.
Медикаменты для центров регидратации были предоставлены ЮНИСЕФ. Помогали Красный Крест и Всемирная программа продовольствия, а также некоторые западноевропейские страны. На развитие здравоохранения были потрачены и американские кредиты в объеме 7 миллионов долларов, выделенные еще Сомосе. Кредит в размере 20 миллионов долларов на строительство и оборудование деревенских медицинских центров предоставил МАБР. Только в первые три месяца революционной власти в Никарагуа в виде дара было направлено из-за рубежа медикаментов на 1,6 миллиона долларов[806].
Достаточно отчетливо международную кампанию солидарности с Никарагуа можно проиллюстрировать на примере госпиталя «Карлос Маркс», построенного в Манагуа специалистами из ГДР. В 1984 году президент Никарагуа и лидер СФНО Даниэль Ортега попросил председателя Госсовета ГДР в Эриха Хонеккера о помощи, и она была представлена быстро и без бюрократических проволочек. Восточная Германия немедленно перебросила в Никарагуа полевой палаточный лазарет Национальной народной армии ГДР, в котором работали гражданские врачи-специалисты (85 человек), сформированные в виде бригады Союза свободной немецкой молодежи (своего рода комсомол ГДР). Все деньги и оборудование госпиталя (около 15 тысяч предметов, необходимых для переоборудования военного лазарета в полноценный госпиталь)[807] были собраны в виде пожертвования населения ГДР и путем сверхплановых работ на предприятиях Восточной Германии в пользу народа Никарагуа. Причем эта солидарность была искренней, а не навязанной сверху.
В 1985-1990 годах на специальный счет госпиталя «Карлос Маркс» в ГДР поступило 28 миллионов марок ГДР.
23 июля 1985 года этот госпиталь был передан президенту Никарагуа Ортеге в качестве подарка народа ГДР. В 1986 году палатки были замены поставленными из ГДР сборными домами. И для этой масштабной реконструкции все средства собрали обычные граждане ГДР. С учетом постоянных перебоев с электричеством в Манагуа у госпиталя был свой дизель-генератор, а также трансформаторная подстанция (в Никарагуа напряжение в сети было таким же, как в США, то есть отличалось от европейского). У больницы был и свой источник качественной питьевой воды. С 1987 года госпиталь также оказывал помощь в повышении квалификации никарагуанских врачей и медсестер.
«Карлос Маркс» приобрел среди никарагуанцев такую популярность, что его не решились закрыть даже власти ФРГ после ликвидации ГДР в 1990 году (хотя сначала все-таки хотели, якобы потому, что деньги на госпиталь в ГДР были собраны «незаконно»). В госпитале лечили в основном бедных, а также беженцев из районов, охваченных войной «контрас» против законного правительства. После падения правительства сандинистов в 1990 году медицинскую помощь немецкий госпиталь (его переименовали в «Немецкий никарагуанский госпиталь») стал оказывать уже за деньги.
Всего в госпитале «Карлос Маркс» были даны 1,6 миллиона амбулаторных консультаций, стационарно вылечены 220 тысяч пациентов, проведены 75 тысяч хирургических операций и рождены 78 тысяч детей.
Революционное правительство сразу же попыталось переломить катастрофическую ситуацию с жильем, которая особенно обострилась после разрушительного землетрясения в Манагуа в декабре 1972 года.
Все социальные проблемы в стране были взаимосвязаны. Хлопковый бум в 50-е – 60-е годы лишил многих крестьян земли, и они пополнили городской люмпен-пролетариат, особенно столичный. Если в Манагуа в 1940 году проживали 40 тысяч человек, то в 1972-м – 400 тысяч, а к 1980 году – 650 тысяч. Большинство мигрантов из села жили в самодельных хижинах из досок, покрытых оцинкованным листом, с земляным полом и без всякого намека на канализацию Правда, с электроэнергией дело обстояло лучше, но многие подключались к сети пиратским способом, так как денег на оплату света у городской бедноты не было.
Уже в 1963 году, по официальным данным, в стране не хватало 182 тысяч единиц жилья, и с учетом сильного демографического роста этот дефицит увеличивался еще на 10 тысяч единиц каждый год. По данным национальной переписи 1971 года, 61 % всех жилищ в стране имели земляной пол, 36 % не имели доступа к питьевой воде, 59 % были отрезаны от электричества, 46 % не имели канализации, 68 % состояли только из одной-двух комнат, а в 23 % в одной комнате жили пять и более лиц[808]. Неудивительно, что такое «жилье» было мощным рассадником инфекционных заболеваний.
Убожество ситуации еще больше усугубило разрушительное землетрясение 1972 года, в результате которого в Манагуа погибли 8 тысяч человек и было повреждено или уничтожено 75 % жилого фонда. Без крова остались 250 тысяч человек, прежде всего в бедных кварталах.
К моменту революции город так и не отстроили (шли даже разговоры о возведении его на новом месте). Он представлял из себя странное зрелище для иностранцев – городские кварталы были разделены огромными пустырями, и ощущения единого градостроительного комплекса не возникало. Скорее это был хаотичный набор пригородов без городского центра.
Сомоса канализировал в свои строительные предприятия львиную долю международной помощи на восстановление Манагуа, большая часть которой так и не дошла до адресатов. Например, все тротуары Манагуа замостили плиткой с предприятий диктатора, которая потом очень пригодилась революционерам для сооружения баррикад во время восстания в июне 1979 года.
При Сомосе был основан Жилищный институт, который должен был возводить социальное жилье. В 1973-1978 годах институт построил 27 тысяч единиц жилья, право на которое имели самые малообеспеченные слои (те, кто получал в месяц 1200 кордоб, то есть 120 долларов, и меньше). Образцово-показательным был квартал «Лас Америкас», который построили с помощью США (11 132 квартир). Правда, в отличие от ГДР, американцы поставили в Никарагуа деревянные дома без полов и всех удобств. В самих США такие постройки использовались в виде временных бытовок на стройках. Позднее предполагалось заменить американский подарок «нормальными» домами, но к моменту революции этого так и не произошло. Тем не менее при распределении таких домов дала о себе знать широко распространенная при диктатуре коррупция. Даже американцы признавали, что право на жилье в «Лас Америкас» подчас получали отнюдь не самые малообеспеченные люди, а те, кто имел связи с госчиновниками или национальной гвардией.