[847]. Например, 30 % текста проекта ключевого для Никарагуа закона о политических партиях (разработанного СФНО) было изменено госсоветом.
18 мая 1980 года были объявлены имена двух новых «буржуазных» членов Хунты национального возрождения – бывшего президента Национального банка Артуро Круса (которого очень ценили в Вашингтоне, где он долгое время работал в Межамериканском банке развития) и Рафаэля Кордобы Риваса (бывшего главы Верховного суда). Оба политика были членами Демократической консервативной партии. Пеззулло воспринял эти назначения как свою личную победу.
Был разрешен и конфликт вокруг «Ла Пренсы». Семья Чаморро выкупила у Хавьера его акции, и он ушел, чтобы создать новую газету – «Эль Нуэво Диарио», которая поддерживала революцию.
Компромисс немедленно смягчил и позицию церкви, которая «позволила» священникам – членам правительства остаться на своих постах при условии, что они не будут проводить службы в храмах.
Если в вопросе о составе хунты и госсовета сандинисты одержали победу над буржуазными оппонентами (причем победу элегантную – руками американского посла), то переход «Ла Пренсы» целиком под контроль оппозиции возвещал для них серьезные проблемы. Новая «Ла Пренса» стала в каждом номере резко критиковать правительство и сохранила свое лидерство по тиражу: когда «Эль Нуэво Диарио» продала 73 тысячи экземпляров (несомненный успех для новой газеты), «возобновившая в мае 1980 года свой выход „Ла Пренса“ – 123 тысячи. Заголовок рупора оппозиции ликовал, передразнивая сандинистские лозунги: „Народ уже проголосовал – 123 тысячи штук!“[848]
Причин сохранявшейся популярности «Ла Пренсы» было несколько. Во-первых, большинство никарагуанцев читали только одну газету и традиционно доверяли газете оппозиционной. Во-вторых, диктатура Сомосы привила многим стойкое отвращение к любой официальной прессе. В-третьих, «Ла Пренса», в отличие от «серьезных» «Баррикады» и «Эль Нуэво Диарио», печатала много всякого рода сенсационных материалов, типа светских новостей и криминальной хроники. Поэтому газету любили аполитичные домохозяйки. Наконец, все три главные никарагуанские газеты выходили в разное время, и у «Ла Пренсы» оно было самым предпочтительным – утро. «Эль Нуэво Диарио» разносили в полдень, а «Баррикаду» – ближе к вечеру[849].
После мая 1980 года каждый аршинный заголовок «Ла Пренсы» на первой полосе носил резко антиправительственный характер.
Несмотря на все маневры буржуазной оппозиции, первая годовщина Сандинистской революции продемонстрировала поддержку народной власти как внутри страны, так и за ее пределами. К 19 июля 1980 года количество стран, с которыми Никарагуа поддерживала дипломатические отношения, возросло примерно вдвое. В сентябре 1979 года Никарагуа вступила в Движение неприсоединения, и делегация страны, к неудовольствию американцев, приняла участие в конференции движения в Гаване.
Даниэль Ортега так объяснил причины присоединения Никарагуа к движению: «Мы вступаем в Движение неприсоединения, потому что видим в нем самую широкую организацию стран третьего мира, которая играет важную роль и оказывает растущее влияние на международной арене, в борьбе народов против империализма, колониализма, апартеида, расизма – включая сионизм – и любой формы угнетения. Потому что оно – за активное мирное сосуществование, против военных блоков и союзов, за перестройку международных отношений на достойной основе и за установление нового мирового экономического порядка»[850].
Следует отметить, что в то время Движение неприсоединения, где тон задавали Индия, Куба и Югославия было прогрессивной и влиятельной силой, которая по большинству международных вопросов поддерживала социалистические страны. И эта поддержка была взаимной – именно СССР выступил с идеей нового экономического порядка, который должен был создать льготные условия для развивающихся стран в международной торговле.
Но в том же сентябре 1979 года делегацию Хунты национального возрождения во главе с Даниэлем Ортегой, приехавшую в США на заседание Генеральной Ассамблеи ООН, принял президент Картер, и беседа носила вполне дружественный характер. Правда, никарагуанцы не пошли на уступки в главном вопросе – Картер требовал от страны принять делегацию МВФ, которая должная была сформулировать для Манагуа экономическую политику. Картер связывал это с предоставлением американской помощи и прогрессом на переговорах по реструктуризации никарагуанского внешнего долга.
Никарагуа установила дипломатические отношения со всеми социалистическими государствами, кроме Китая, который проводил тогда антисоветский и проамериканский курс. Но сандинисты не сильно огорчились и наладили хорошие торгово-экономические связи с Тайванем. В сентябре 1979 года население Никарагуа с энтузиазмом встречало премьер-министра Вьетнама Фам Ван Донга – героя борьбы вьетнамцев против агрессии США была в Никарагуа сверхпопулярна. Национальный дворец в Манагуа был украшен огромными портретами Хо Ши Мина и Че Гевары[851].
Однако в целом сандинисты старались в первое время особо не развивать политические отношения со странами социалистического содружества, за исключением Кубы. Это прямо вытекало из «принципа равноудаленности» от противоборствующих блоков «холодной войны».
Дипломатические отношения между СССР и Никарагуа были установлены 12 декабря 1944 года на волне роста авторитета Советского Союза благодаря блестящим победам Красной армии во Второй мировой войне (в 1944-м под давлением народных массы дипотношения с СССР установили многие латиноамериканские страны). При Сомосе дипломатические отношения с СССР формально не прерывались, но фактически никаких реальных связей между странами не существовало и посольствами они так и не обменялись.
После победы Сандинистской революции Москва и Манагуа нормализовали двусторонние связи только 18 октября 1979 года. В начале 1980 года КПСС и СФНО подписали соглашение о межпартийном сотрудничестве. Обмен посольствами состоялся лишь в том же 1980 году.
В целом Никарагуа проводила в отношении Москвы весьма самостоятельную линию (в отличие от сервильности, с которой Сомоса относился к США). После ввода советских войск в Афганистан Никарагуа воздержалась при голосовании в Генеральной Ассамблее ООН по антисоветской резолюции, разработанной США. Никарагуанская делегация отметила, что не поддерживает ввода советских войск, но и осуждение его считает в данный момент контрпродуктивным. Заметим, что ту же позицию заняли многие страны – лидеры Движения неприсоединения, прежде всего Индия.
Легкий диссонанс с СССР существовал и в сфере разоружения. Никарагуа поддержала резолюцию ООН с требованием полного прекращения испытаний ядерного оружия, в то время как Советский Союз воздержался, а США проголосовали против[852].
Вместе с США Никарагуа подержала резолюцию ООН по событиям в Чаде, в то время как СССР голосовал против[853].
Сомоса, следуя в русле американской внешней политики, практически не развивал отношения с собратьями Никарагуа по третьему миру, так как большинство режимов там придерживались прогрессивной и даже социалистической ориентации. Сандинисты восполнили этот пробел.
Тесные отношения сложились с арабским миром – особенно с прогрессивными режимами: Алжиром, Ливией и Сирией, а также с Организацией освобождения Палестины (ООП)[854]. Алжир продал Никарагуа советские танки Т-55, а Ливия предоставила крупный кредит в 100 миллионов долларов на льготных условиях.
Естественно, что испортились никарагуанско-израильские отношения. Израиль снабжал диктатуру Сомосы новейшим оружием и инструкторами в 1978-1979 годах, когда военную помощь перед лицом зверств диктатора против собственного народа заморозили даже США. Предоставленные Израилем Сомосе кредиты в 4 миллиона долларов были практически единственной частью внешнего долга, которую сандинисты не признали и отказались погашать. Заметим, что иностранные кредиторы Никарагуа восприняли это с пониманием. Никарагуа стала оказывать моральную и политическую поддержку прогрессивным национально-освободительным движениям – АНК в Южной Африке, СВАПО в Намибии, ПОЛИСАРИО в Западной Сахаре, левым партизанским движениям в Аргентине, Уругвае, Сальвадоре и Гватемале.
Впервые в истории никарагуанская делегация во главе с Даниэлем Ортегой посетила в 1980 году ряд африканских стран и приняла участие в праздновании церемонии провозглашения независимости Зимбабве.
В Латинской Америке прекрасные отношения сложились с Мексикой, которая в первые годы революции снабжала Никарагуа нефтью в кредит и по льготным ценам. СФНО вступил и в Конференцию политических партий Латинской Америки, организованную под эгидой правящей мексиканской Институционно-революционной партии. Страны связывала старинная дружба, и никарагуанцы были благодарны Мексике за помощь в борьбе против американской интервенции в 1925-1927 годах. Именно Мексика предоставила в свое время политическое убежище Аугусто Сандино.
Хорошие доверительные отношения сложились у Мексики с Перу.
Но, конечно, американцы не сидели без дела, пытаясь изолировать Никарагуа (как и Кубу) в Западном полушарии. К тому же Никарагуа не могла иметь хороших контактов с правыми полуфашистскими режимами вроде Чили или Аргентины.
Аргентинская военная хунта[855] также активно, как и Израиль, помогала Сомосе оружием до самого конца диктатуры, и садинисты не признали 3 миллиона долларов никарагуанского долга Буэнос-Айресу. Вместо официальной аргентинской делегации на праздновании первой годовщины Сандинистской революции присутствовали представители левого партизанского движения Аргентины – «монтонерос». Поддерживали сандинисты и левых аргентинских партизан из коммунистической Революционной народной армии.