Осенью 1979 года Бермудесу позвонил генерал-майор ВВС США Чарльз Бойд, отвечавший в военно-воздушных силах за Западное полушарие. Бойд свел Бермудеса с ЦРУ, и с середины 1980 года бывший полковник стал платным осведомителем американской разведки[870]. В задачу Бермудеса входило информирование ЦРУ о настроениях никарагуанской политической эмиграции и сбор сведений о положении в самой Никарагуа.
На деньги ЦРУ Бермудес стал разыскивать в Гондурасе, Гватемале и Сальвадоре бывших национальных гвардейцев и убеждать их включиться в активную вооруженную борьбу против сандинистов.
Собственно, такая борьба началась сразу же после победы революции. Бывшие гвардейцы, жившие в Гондурасе в лагерях недалеко от никарагуанской границы, при поддержке коллег из гондурасской армии изредка нападали на никарагуанские села, уводя скот и зверски расправляясь с членами сандинистских массовых организаций и кооперативов. Однако ни на какую поддержку населения бывшие гвардейцы рассчитывать не могли. Как бы ни противились частные сельхозпроизводители Никарагуа мерам по государственному регулированию экономики со стороны новых властей, само слово «гвардия» продолжало оставаться ругательством и оскорблением даже в их кругах. Сандинисты даже не задействовали против мелких групп национальных гвардейцев регулярной армии: с ними вполне справлялись милиция и пограничная стража.
Многие офицеры и солдаты гвардии нанялись на службу сальвадорскому и гватемальскому военным режимам, где формировали секретные отряды для расправы с политическими противниками этих проамериканских правительств.
Примерно в середине 1980 года Бермудес получил от ЦРУ задание объединить своих бывших коллег в единую вооруженную организацию. После этого вместе с женой он переехал из Майами (где был центр никарагуанской политической эмиграции, группировавшейся вокруг соратников Сомосы) в Гватемалу и создал там из бывших национальных гвардейцев «Легион 15 сентября»[871].
Правой рукой Бермудеса стал Рикардо Лау (по кличке Китаец) – личность одиозная даже по меркам национальной гвардии. Майор национальной гвардии Лау дослужился в национальной гвардии до начальника контрразведки и в этой же должности подвизался и в «Легионе 15 сентября». При Сомосе Лау с удовольствием лично пытал политзаключенных. Его излюбленным методом было подведение проводов в 220 вольт к гениталиям узников[872]. Во время гражданской войны Лау лично курировал деятельность контрольно-пропускного пункта в Манагуа по дороге в аэропорт. На КПП останавливали всех молодых людей и искали у них синяки и ушибы на коленях. Если таковые обнаруживались, то это воспринималось как доказательство участия в боевых действиях против гвардии на баррикадах, и несчастных немедленно расстреливали.
Лау редко улыбался и производил на всех, кто с ним общался зловещее впечатление.
Попав в эмиграцию, Лау взялся выполнить секретный приказ командования сальвадорской армии и организовал убийство архиепископа Сальвадора Ромеро (деньги на «благое дело» в размере 120 тысяч долларов пожертвовали сальвадорские крупные предприниматели и землевладельцы). Виной Ромеро было то, что он выступал против массовых убийств, совершаемых армией и тайными полувоенными «эскадронами смерти». Лау участвовал и в заказных политических убийствах, и в Гондурасе.
Первоначально «Легион 15 сентября» существовал на деньги никарагуанской эмиграции, но реальной военной опасности для сандинистов не представлял.
На связь с Бермудесом вышел после своей эмиграции из Никарагуа в мае 1980 года президент Строительной палаты Хосе Франсиско Карденаль. С ним в США, в свою очередь, встретился Салазар. По инициативе ЦРУ Бермудес и Карденаль создали «политическую» оппозиционную организацию – Никарагуанский демократический революционный альянс (испанская аббревиатура АДРИН). Американцы всеми силами стремились освободиться от неисправимого в глазах никарагуанцев имиджа национальной гвардии и хотели создать впечатление, что АДРИН не имеет со сторонниками диктатуры ничего общего (отсюда и термин «революционный» в названии).
Однако бывшие гвардейцы хотели только мстить и шли на политические игры лишь в обмен на американское финансирование.
В сентябре 1980 года Карденаль и один из предпринимателей в сфере строительного бизнеса Арана отправились в Сальвадор. Они попросили командующего сальвадорской армией и члена правящей хунты Хайме Абдула Гутьерреса помочь АДРИН (а фактически «Легиону 15 сентября») оружием и представить территорию Сальвадора для тренировки никарагуанских контрреволюционеров. Встречу организовал министр иностранных дел Сальвадора Фидель Чавес. Когда-то строительная компания Карденаля строила в Манагуа торговый центр для богатого сальвадорского олигархического клана, юристом которого и был Чавес[873].
С командованием сальвадорской армии отдельно встретились и Салазар вместе с Сомаррибой. И тем и другим сальвадорцы обещали помочь. Салазар заручился также поддержкой министра иностранных дел Гондураса и президента Венесуэлы.
Салазар хотел получить в Сальвадоре и Гондурасе оружие и оснастить им не только военных заговорщиков в рядах Сандинистской народной армии, но и членов своего кооператива. Предполагалось организовать в Манагуа военный мятеж и арестовать всех членов Национального руководства СФНО.
Между тем в Никарагуа в сентябре – октябре 1980 года продолжались конспиративные встречи заговорщиков с Монкадой. На одной из них Монкада сообщил, что с Салазаром хочет встретиться настоящий глава военных заговорщиков, которого он, Салазар, прекрасно знает. Действительно, Салазар прекрасно знал Альваро Бальтодано, служившего в сандинистской военной разведке. Его отец Эмилио Бальтодано был членом «группы двенадцати» и занимал пост генерального контролера революционного правительства Никарагуа (его полномочия касались контроля над расходованием бюджетных средств). Альваро Бальтодано был человеком богатым и верующим, когда в 1974 году присоединился к СФНО. Салазар несколько лет назад помог Бальтодано избежать банкротства, когда у того не уродился хлопок, и поэтому доверял ему.
Пока Салазар плел свои козни, Робело продолжал открытые нападки на сандинистов. Теперь бывший член хунты концентрировался на внешней пропаганде, пытаясь убедить правительства и общественное мнение западных стран, что Никарагуа уже стала второй Кубой. Для сандинистов деятельность Робело была крайне опасной, так как именно во второй половине 1980 года Никарагуа вела сложные переговоры с западными кредиторами по реструктуризации внешнего долга. В августе – сентябре 1980 года Робело совершил шестинедельное турне по Латинской Америке и Западной Европе. Вернувшись, в октябре он выступил с речью перед членами своей партии и обвинил СФНО в милитаризме и тоталитаризме. Особенно протестовал Робело против политического характера сандинистской армии. Ему ответил Хайме Уилок: новая армия Никарагуа – это не часть СФНО, а вооруженный сандинистами народ.
Робело и КОСЕП активизировались не случайно – опросы общественного мнения в США показывали, что на выборах в ноябре 1980 года убедительную победу одержит кандидат республиканцев Рональд Рейган.
Рейган был праворадикальным политиком даже по меркам республиканской партии США. Еще будучи президентом американской гильдии киноактеров в 1947-1952 годах, он был, пожалуй, единственным представителем этой профессии, который дал «нужные» показания в пресловутой комиссии конгресса по расследованию антиамериканской деятельности, разоблачая «происки коммунистов» в Голливуде. В результате работы этой комиссии тысячи представителей американской интеллигенции потеряли работу, многие сели в тюрьму, а некоторые были вынуждены покончить жизнь самоубийством. В 40-е годы Рейган был секретным осведомителем ФБР под псевдонимом «Т-10» и регулярно информировал контрразведку об актерах, бывших, по его мнению, коммунистами[874].
Рейган не имел никакого образования, и его кругозор был ограниченным даже по американским меркам того времени. Это метко подметил известный писатель Гор Видал: «Я точно знаю, что мистер Рейган не совсем ясно представляет себе разницу между Медичи и Гуччи. Он только знает, что Нэнси (жена Рейгана – прим. автора) носит кого-то одного из них»[875].
Рейган не скрывал дружеских чувств по отношению к Сомосе даже тогда, когда диктатора за массовые убийства собственных подданных в 1978-1979 годах критиковал президент Картер. Рейган считал, что всю революцию в Никарагуа организовали ненавистные ему коммунисты, прежде всего СССР (который он, уже будучи президентом, окрестил «империей зла»). Так, в выступлении по радио в марте 1979 года Рейган говорил: «Волнения в Никарагуа явно носят на себе кубинскую этикетку. Если в этой охваченной беспорядками стране и могут быть люди, которые имеют оправданные претензии к режиму Сомосы, все же не подлежит сомнению, что большинство повстанцев прошли подготовку на Кубе, были вооружены кубинцами и хотят создать еще одну коммунистическую страну в этом полушарии»[876]. А за кубинцами, по мнению Рейгана, естественно, стояли ненавистные ему русские.
В 1980 году Рейган заявил в интервью «Уолл Стрит Джорнэл»: «Советский Союз стоит за всеми беспорядками в мире. Если бы они не занимались своей игрой в домино, то в мире не было бы ни одного очага напряженности»[877].
В июле 1980 года Рейган был утвержден кандидатом Республиканской партии США на пост президента и обещал вернуть Америке утерянную во Вьетнаме военную мощь и перейти в решительное наступление против мирового коммунизма. В вопросе Никарагуа программа Республиканской партии была недвусмысленной: «Мы осуждаем захват власти в Никарагуа сандинистами-марксистами и попытки дестабилизировать Сальвадор, Гватемалу и Гондурас… Мы выступаем против программы помощи Картера правительству Никарагуа. Однако мы поддержим усилия народа Никарагуа по созданию свободного и независимого правительства… Мы вернемся к фундаментальному принципу – будем относиться к другу как к другу, а к самопровозглашенному врагу – как к врагу, без всяких околичностей»