После национализации государственный менеджмент в духе рационализации производства стал сокращать персонал, что вызвало недовольство, умело использованное Рабочим фронтом.
Леваки практически парализовали стачками всю промышленную деятельность в департаменте Чинандега (на границе с которым действовали подпольные группы МИЛПАС). В январе 1980 года остановились два крупнейших в стране предприятия по производству сахара, хлопкоочистительные предприятия, а также завод по производству химикатов для сельского хозяйства.
Охваченные забастовками сахарные заводы Сан-Антонио и Монтерроса были самыми крупными промышленными объектами в Никарагуа.
Сандинистам надо было срочно принимать меры, так как уже срубленный сахарный тростник быстро гнил без переработки[897]. Каждый день забастовки на сахарных заводах обходился стране в полмиллиона кордоб. Между тем лидеры Рабочего фронта говорили возбужденным рабочим, что сандинисты все равно никогда не повысят им зарплату. Придется начинать новую гражданскую войну, чтобы отстранить от власти «предателей» и передать ее, наконец, в руки рабочих и крестьян.
И попытка начать такую войну была предпринята, когда лидеры Рабочего фронта обманули стачечников, объявив им, что сандинисты арестовали нескольких рабочих в Манагуа. Возмущенные забастовщики сели в грузовики и отправились в столицу «освобождать» своих товарищей. Когда член Национального руководства СФНО и министр планирования Руис попытался поговорить с рабочими сахарного предприятия в Сан-Антонио, активисты Рабочего фронта с предприятия Монтерроса (по пути в Манагуа) взяли штурмом трибуну и не дали Руису сказать ни слова[898]. Однако Руис тоже оказался не робкого десятка, и когда активисты Рабочего фронта покинули митинг, четыре тысячи рабочих Сан-Антонио избрали новое руководство своего профсоюза и решили прекратить забастовку.
Сандинисты совершили ошибку, когда задержали рабочих из Монтерросы, которым при этом даже угрожали оружием солдаты революционной армии. Такие шаги только лили воду на мельницу пропаганды Рабочего фронта в духе «сандинистов – лакеев буржуазии». «Баррикада» стала публиковать карикатуры, на которых обманутых рабочих явно смешивали с функционерами Рабочего фронта. На одной из карикатур активист Рабочего фронта плыл на облаке над рабочими, уткнувшись в книгу, – сандинисты хотели дать понять, что леваки следуют вычурным революционным теориям, а не реалиям никарагуанской жизни.
Когда рабочие Монтерросы прибыли, наконец, в Манагуа, они к своему удивлению обнаружили, что Рабочий фронт вызвал их не для освобождения арестованных товарищей, а для того, чтобы протестовать против закрытия 23 января 1980 года газеты «Эль Пуэбло». Газету уже закрывали на короткое время в июле 1979 года, но затем «Эль Пуэбло» превзошла в нападках на революционную власть даже «Ла Пренсу». Якобы левая газета усиленно критиковала кампанию по ликвидации неграмотности и в унисон с буржуазной оппозицией требовала «освободить» Комитеты сандинистской защиты от влияния СФНО. На страницах газеты активно публиковали агитационные материалы правой Социал-христианской партии, которая поддерживала «Эль Пуэбло» деньгами (видимо, полученными из Венесуэлы).
Возможно, закрытие сандинистами газеты с тиражом всего в 2 тысячи экземпляров было ошибкой, только пробудившей к «Эль Пуэбло» интерес (это издание, незначительное для общественного мнения, не закрывал даже Сомоса). К тому же у буржуазной оппозиции появился лишний повод обвинить СФНО в нарушении политических свобод и сползании к тоталитаризму. В защиту «Эль Пуэбло» немедленно выступили «Ла Пренса» и реакционные радиостанции типа «Радио Миль».
Непосредственным поводом к закрытию газеты послужил ее редакционный комментарий против «Плана 80», который, с точки зрения «Эль Пуэбло», «давал буржуазии и бизнесменам большие возможности и ничего – эксплуатируемым массам»[899]. 21 января 1980 года «Эль Пуэбло» призвала к «замене нынешнего правительства другим, которое сможет защитить наше самоопределение перед лицом атак (международных контрреволюционных сил)»[900]. После этого армия заняла помещение газеты и арестовала ее редакторов. Госбезопасность продемонстрировала общественности два больших склада оружия МИЛПАС.
Между тем возмущенные обманом своих вождей из Рабочего фронта пролетарии Монтерросы вернулись домой и после трудных переговоров с сандинистским профцентром решили прекратить забастовку. Им пообещали наладить на предприятии систему медицинской помощи и организовать магазин ЭНАБАС для продажи важнейших товаров по твердым государственным ценам.
Но тут Рабочий фронт разыграл против рабочих свою козырную карту – отряды МИЛПАС. Когда рубщики сахарного тростника вернулись на поля, их встретили вооруженные бойцы, которые прокалывали шины грузовиков и угрожали рабочим оружием.
В ответ на акции сандинистов против «Эль Пуэбло» правительство Албании разорвало с Никарагуа дипломатические отношения, а контакты с СФНО прервали некоторые троцкистские партии западных стран (например, Коммунистическая партия Испании, марксистко-ленинская Коммунистическая партия Швеции и т. д.).
Пока сандинисты боролись с забастовками и с «Эль Пуэбло», разрозненные отряды МИЛПАС в горах решили перейти в наступление, чтобы помочь своим соратникам и вообще прощупать способность властей к сопротивлению. Политически «горные» мильписты позиционировали себя как спасители истинной революции от предателей-сандинистов. Но, в отличие от городских активистов НДД и Рабочего фронта, с самого начала крестьянские МИЛПАС в горах вели пропаганду против марксизма как якобы чуждого никарагуанцам политического течения. Якобы против марксизма был и Герман Помарес (очень популярный среди крестьян), и поэтому-де от него избавились собственные товарищи из СФНО, ставшие марионетками Кубы.
Первый бой войны, послуживший началом движения «контрас», произошел в ноябре 1979 года на склонах легендарного холма Эль-Чипоте – когда-то это была резиденция Сандино. Тем самым мильписты давали понять, что именно они, а не марксисты-ленинцы из СФНО, являются идейными наследниками главного героя никарагуанской истории.
Примерно 70 бойцов МИЛПАС атаковали сандинистский военный лагерь на склонах холма к северо-востоку от небольшого городка Килали[901]. Однако сандинисты оказали ожесточенное сопротивление, и пять нападавших были убиты, а шесть – ранены. Сандинисты потерь не понесли, и мильпистам не удалось достичь главной цели нападения – захватить для своего отряда оружие.
Характерно, что один из убитых «революционеров» – мильпистов носил боевую кличку Шакал. Атакой на лагерь (в котором было примерно 160 милиционеров, собранных для охраны кооператива) руководил бывший боец отряда Помареса по кличке Херонимо.
Несмотря на поражение при Эль-Чипоте, отдельные группы мильпистов в начале 1980 года активизировались в районе реки Коко вдоль границы с Гондурасом. За ними из-за реки наблюдали бывшие национальные гвардейцы, но мильписты поначалу гордо отказывались от всякого сотрудничества с «Легионом 15 сентября» Энрике Бермудеса. Это было неудивительно – крестьяне-горцы, даже если они не одобряли сандинистские кооперативы и регулирование цен, все равно не могли представить себя в одних и тех же боевых порядках с бывшими палачами диктатуры.
Сандинисты пока не перебрасывали в горы части регулярной армии, и с мильпистами справлялись милиционеры и вооруженные члены кооперативов. Патрули стали прочесывать горы, и вскоре в засаду попал еще один лидер мильпистов по кличке Эль Тигре («Тигр»). Мильпист явно оказался не столь храбрым, как тигр. Когда милиционеры ночью окружили хижину, где он отсыпался вместе с тремя товарищами, «тигр» переоделся в женское платье и дал стрекача, для убедительности вереща в темноте тонким фальцетом[902].
Таким образом, ответ сандинистов на Эль-Чипоте оказался быстрым и решительным. В конце 1979 года милиция захватила и уничтожила нескольких представителей горного крестьянского клана Галеано, из которого вышло много командиров мильпистских групп.
О том, что никакими революционерами мильписты не являлись, лучше всего свидетельствуют их боевые клички: помимо Шакала и Тигра среди них были Брюс Ли, Дикий Кот (Тигрильо), Змея и т. д.
С апреля 1980 года боевая активность МИЛПАС вроде бы спала. Разрозненные и плохо вооруженные группы предпочитали уклоняться от любых контактов с милицией. Например, когда одна из групп случайно захватила в плен двух сотрудников госбезопасности (ими оказались вчерашние студенты, которые шли в деревню на свидание с девушками), то их отпустили со словами: «Мы не бывшие гвардейцы, а только рассерженные крестьяне. Если вы оставите нас в покое, мы не будем с вами воевать»[903].
Когда активность милиции утихла, МИЛПАС решили нанести новый удар, на это раз сорвав празднование первой годовщины Сандинистской революции. Нападение было приурочено к пребыванию в Никарагуа Фиделя Кастро, который находился в тот момент неподалеку от горного района в Эстели.
23 июля 1980 года мильписты под командованием Педро Хоакина Гонсалеса (боевая кличка Димас) на короткое время захватили небольшой городок Килали в 50 милях от Эстели. Успех МИЛПАС был обусловлен откровенным предательством командира гарнизона Килали, который накануне отослал из города регулярный отряд и фактически сорвал оборону местных милиционеров. Позднее командира и 18 милиционеров арестовали за пособничество врагу. О нападении (в котором СФНО обвинил бывших национальных гвардейцев) сообщили в СМИ, и именно с этого для большинства никарагуанцев и началась война контрреволюции против новой власти.