[938]. На пике гражданской войны США оказывали сальвадорской хунте помощь в размере по 1,5 миллиона долларов в день.
Картер, считавший себя истинным верующим и апостолом прав человека, прекрасно знал, на что в Сальвадоре тратятся деньги американских налогоплательщиков. Он писал в своем дневнике: «…они (сальвадорцы) проходят там у себя через кровавую баню… У них там никого нет в тюрьмах. Они все мертвы. Это их метод поддержания так называемой законности»[939].
Однако американцы были полны решимости оправдать «эксцессы» сальвадорских «горилл» (вроде убийства и изнасилования монахинь) вмешательством Кубы и Никарагуа. Дело оставалось за малым – это вмешательство доказать.
В сентябре 1980 года ЦРУ могло предоставить президенту лишь следующие «данные» на сей счет: «…существует очень большая вероятность, что такая деятельность (обучение и поставка оружия сальвадорским партизанам – прим. автора) действительно имеет место и выражает официальную линию СФНО»[940]. Таким образом, американская разведка просто основывалась на открытых заявлениях СФНО о солидарности с борьбой сальвадорского народа против диктатуры.
Тем не менее госдепартамент поручил послу Пеззулло сделать в Манагуа жесткий демарш и потребовать от никарагуанского правительства «принять меры по прекращению любого транзита оружия и персонала сальвадорским террористическим группам»[941].
Итак, желанное средство давления на сандинистов было найдено. И не играло абсолютно никакой роли, насколько все обвинения американцев соотносились с действительностью.
Осенью 1980 года Манагуа посетил заместитель госсекретаря Джеймс Чик, который провел переговоры с членами Национального руководства СФНО Байардо Арсе, Умберто Ортегой и Хайме Уилоком. Чик прямо сказал, что выделение 75 миллионов долларов и будущее американско-никарагуанских отношений в целом зависит от полного прекращения любой поддержки сальвадорских партизан со стороны Никарагуа. При этом сам же Чик признал, что у США нет «достаточно твердых доказательств» такой поддержки[942].
В это время армия в Сальвадоре стала убивать уже и американцев. 4 января 1981 года из пулеметов прямо во время обеда в столичном отеле «Шератон» застрелили двух граждан США, приглашенных в Сальвадор в качестве советников по проведению аграрной реформы. Убили и их собеседника – главу агентства по аграрной реформе Хосе Родольфо Веру.
10 января 1981 года сальвадорские партизаны, объединившиеся во Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти (испанская аббревиатура ФМЛН)[943], начали «решающее наступление» против хунты, чтобы добиться победы еще до прихода Рейгана к власти. Администрация Картера немедленно воспользовалась этим, чтобы нарастить военную помощь сальвадорскому режиму, и наступление плохо вооруженных партизан было отбито[944]. Советского оружия опять не обнаружили.
Сальвадорские военные вновь проявили в борьбе с собственным народом фирменную жестокость. Например, в 1981 году были убиты более тысячи человек в деревне Эль-Мосоте. И США и Сальвадор полностью отрицали это чудовищное зверство, пока не были обнаружены братские могилы замученных и расстрелянных крестьян.
14 января 1981 года «возмущенный» посол США в Сальвадоре Роберт Уайт сообщил журналистам, что 100 человек из Никарагуа 13 января высадились с грузом оружия на сальвадорской территории в заливе Фонсека и это оружие найдено сальвадорской армией. Министр обороны Сальвадора сказал, что никарагуанцев среди убитых партизан не нашли, но их лодки сделаны из дерева, которое в Сальвадоре не встречается (!)[945]. Один бизнесмен, который смотрел по телевизору «сенсационную» пресс-конференцию сальвадорских военных, заметил: «Я не удержался от смеха. Это было лучше любой комедии»[946].
На месте «высадки» аккуратно лежали ручные гранаты советского производства, и у непредвзятых наблюдателей не возникало сомнения, что они подброшены.
Сандинисты действительно поставляли в 1979-1980 годах небольшие партии оружия сальвадорским партизанам, ведь и им самим в борьбе против Сомосы помогали многие государства. Но если бы в Сальвадоре не было широкого недовольства народа массовыми нарушениями прав человека и вопиющей нищетой на фоне баснословного богатства кучки олигархов-латифундистов, то никакой революции и гражданской войны в стране не возникло бы. К тому же сандинисты и партизаны никак не могли тягаться качеством и количеством оружия с массированными поставками из США сальвадорской хунте.
Тем не менее после «инцидента в заливе Фонсека» Картер объявил о приостановлении выделения кредитов и помощи Никарагуа вплоть до «выяснения» реальности обвинений относительно поддержки сандинистами «сальвадорских террористов» (так в Вашингтоне именовали партизан). Картер прекратил также поставки Никарагуа пшеницы по льготным ценам (остатки американского урожая продавались иностранным государствам по сниженным ценам, чтобы помочь, в том числе, и американским фермерам, у которых государство, в свою очередь, закупало зерно).
После инаугурации Рейгана правительство Никарагуа заявило, что готово поддерживать с США нормальные и даже хорошие отношения, если новая администрация будет уважать суверенитет Никарагуа. Никарагуанцы надеялись, что «пещерная» предвыборная программа Рейгана, как часто бывало в Америке, не станет претворяться в реальность во всем своем право-экстремистском характере.
Но насчет этого в Манагуа явно ошибались.
На одном из первых же дипломатических приемов в Вашингтоне новый госсекретарь США и бывший генерал Александр Хейг нагрубил послу Никарагуа в США Рите Делисио Каско. Когда та выразила уверенность, что характер двусторонних отношений не изменится с приходом в Белый дом нового президента, то Хейг, по его собственным воспоминаниям, «лапидарно заявил, что эта уверенность не отвечает действительности». «Пока сандинисты предают своих соседей (!), с ними нельзя поддерживать нормальные отношения, – утверждал он. – Америка готова не только полностью прекратить всю помощь, но и прибегнуть к иным мерам»[947]. Делисио Каско тоже оставила воспоминания об этой беседе: «Он сказал мне прямо в присутствии других дипломатов: „Передайте своему правительству, чтобы оно прекратило посылать помощь сальвадорским повстанцам, иначе мы разберемся с самим источником этой помощи“».
Весной 1981 года Никарагуа действительно прекратила всю помощь сальвадорским партизанам (это подтверждали доклады ЦРУ), но американцев это только раззадорило. Они стали требовать все новых и новых уступок.
Уже через два дня после вступления в должность Рейган окончательно «заморозил» «приостановленную» Картером помощь Никарагуа, причем без всяких объяснений.
Хейг хотел «разобраться» не только с Никарагуа, но и с Кубой. Он приказал подготовить план эвакуации американских граждан из Манагуа и «для ее обеспечения» поручил Пентагону разработать план ввода американских войск в Никарагуа. Именно с этого начиналась военная интервенция США против Доминиканской республики в апреле 1965 года. Позднее офицер, отвечавший за оперативное планирование в Комитете начальников штабов США, вспоминал: «Белый дом искал способ оправдать создание сил вторжения, которые смогли бы свергнуть режим (в Никарагуа)»[948].
Прекращение американской помощи ударило, прежде всего, по проамериканской буржуазной оппозиции в Никарагуа. Член правящей Хунты национального возрождения и большой сторонник развития отношений с США Артуро Крус говорил: «Прекращение американской помощи было бы очень негативным и контрпродуктивным шагом… Экономический кризис может перерасти в реальную радикализацию, и Никарагуа придется обратиться за финансовой помощью к другим блокам»[949].
Так и произошло. Но администрация Рейгана этого и хотела – чем теснее становились связи Никарагуа с Кубой и СССР, тем удобнее было объяснить и так зараженному антикоммунистической паранойей американскому общественному мнению необходимость свержения сандинистского режима.
Интересно, что прекратив помощь Никарагуа, администрация Рейгана продолжала выделять гранты в размере 7,5 миллиона долларов антиправительственным общественным организациям вроде оппозиционных профсоюзов, КОСЕП и церкви моравских братьев, которая активно спонсировала вооруженную контрреволюцию в Москитии. На 1982 год Рейган запросил у конгресса 35 миллионов долларов для «помощи» Никарагуа.
Американский посол в Манагуа Пеззулло был недоволен решением Рейгана прекратить помощь, так как это вредило, прежде всего, правой оппозиции. В середине февраля 1981 года он предъявил Даниэлю Ортеге и Серхио Рамиресу настоящий ультиматум – Никарагуа должна в течение месяца полностью прекратить любую поддержку сальвадорских партизан. Сандинисты пошли на это и даже прекратили вещание с территории Никарагуа радиостанции сальвадорских повстанцев. Однако демарш посла не был согласован с госдепартаментом, тем более что Хейг уже принял решение об отзыве из Манагуа «слишком мягкого» Пеззулло.
Американский госдеп ответил на уступки Никарагуа опубликованием 28 января 1981 года «белой бумаги»[950] под заголовком «Коммунистическое вмешательство в Сальвадоре». «Бумага» должна была оправдать ужесточение линии США по отношению к Никарагуа. Но даже американские СМИ (правда, с опозданием) обнаружили в «бумаге» много подтасовок и откровенного вымысла. Однако с точки зрения пропагандистской войны Рейган добился успеха – ведь опровержения, особенно спустя несколько месяцев, мало кто читает.