Д'Эското попросил Эндерса объяснить, каким образом, с точки зрения США, оружие вообще попадает сальвадорским повстанцам. Эндерс ответил, что «большая его часть» – 90 % – идет через Гондурас, причем с его атлантического побережья. Но тогда, чтобы доставить оружие в Сальвадор, пришлось бы проехать всю страну. Было непонятно, зачем Никарагуа поставлять помощь партизанам в Сальвадоре таким кружным путем, да еще и по территории враждебного государства, напичканной базами «контрас». Спохватился и Эндерс, заявив, что часть оружия идет через тихоокеанский залив Фонсека.
После утверждения никарагуанского министра, что ничего подобного не происходит, Эндерс в грубой форме обвинил сандинистов в том, что они попросту не знают, что творится на их территории, а посему не имеют права управлять страной. Ответ д'Эското поставил американского эмиссара в тупик: если оружие идет через Гондурас, как утверждают США, то, значит, и власти Гондураса не имеют права управлять своей страной. Ведь не будут же США утверждать, что проамериканский режим в Гондурасе является союзником сальвадорских партизан[959].
В ответ на просьбу никарагуанцев предоставить конкретные данные о поставках оружия через Гондурас Эндерс заметил, что правительство США не раскрывает свои источники информации. Д'Эското настаивал: нужны не источники, а всего лишь конкретные данные, например, фото с американских спутников или самолетов У-2. (В 1962 году именно У-2 сфотографировали базы советских ракет на Кубе.) В конце концов, пусть США дадут такую информацию дружественному Гондурасу, чтобы он пресек тайные каналы поставки оружия.
Эндерс был выведен из себя независимым поведением «каких-то там никарагуанцев» и ответил д'Эското: «Отец, вы достаточно долго в политике, чтобы понять – не все, что теоретически является возможным, может быть реализовано на практике». Никарагуанский министр не упустил инициативы и повторил предложение о совместном патрулировании никарагуанско-гондурасской границы. Такое предложение было передано Гондурасу еще в начале 1981 года, но никакого ответа до сих пор не последовало. Эндерс не нашел ничего лучшего, чем охарактеризовать такое предложение как «непрактичное», – еще бы, ведь в этом случае всему миру стали бы известные данные о лагерях «контрас», созданных в Гондурасе под руководством того же Эндерса, члена «межведомственной ограниченной группы».
Наконец, «дипломат» Эндерс не выдержал, вскочил со стула и начал грозить д'Эското пальцем: «Отец, не забывайте, что Соединенные Штаты ровно в 100 раз больше, чем вы»[960]. После этого Эндерс раскрыл суть требований США, которые, конечно же, не имели ничего общего с сальвадорскими делами: если сандинисты собираются пойти по пути «второй Кубы», то они играют с огнем и было бы благоразумнее с их стороны «отложить спички в сторону»[961]. Таким образом, американцы требовали ни больше ни меньше, чем отказа от всех завоеваний революции и возврата к статус-кво времен Сомосы.
Министр ответил, что хотя США гораздо крупнее, чем Никарагуа, это не означает, что никарагуанцы «заплачут и позовут на помощь „дядю“ Рейгана».
Эндерс вернулся из Манагуа, по воспоминаниям Кларриджа «обиженным» и сообщил, что сандинисты-де очень грубо его приняли и «прочитали лекцию» об истории двусторонних отношений, наполненной диктатом и военными интервенциями США против Никарагуа[962]. Заместитель госсекретаря и Кларридж решили дать зеленый свет вооруженным акциям «контрас», чтобы сделать сандинистов более сговорчивыми. Таким образом, по словам Кларриджа, Эндерс предложил совместить дипломатическое давление с военным.
Но даже эту линию в администрации Рейгана посчитали «мягкотелой». В Эндерсе видели друга и единомышленника Киссинджера. Рейган и директор ЦРУ Кейси считали Киссинджера предателем и самовлюбленным болтуном, который в угоду своим дипломатическим хитросплетениям «сдал красным Вьетнам». Кейси и Хейг полагали, что и Эндерс может «сдать» «контрас» ради какого-нибудь дипломатического компромисса с сандинистами[963]. Поэтому никакое реальное взаимопонимание с Никарагуа вашингтонским «ястребам» было не нужно.
Позднее, после жаркого спора с помощником президента Рейгана по национальной безопасности Кларком по Никарагуа, Эндерса быстро отправили послом в Испанию.
Кларридж вспоминал, что первоначально он считал вице-президента США Джорджа Буша (бывшего директора ЦРУ, которого знал лично) представителем умеренного крыла Республиканской партии. Но вскоре выяснилось, что взгляды Буша насчет Центральной Америки ничем не отличаются от позиции Рейгана или Хейга.
В сентябре 1981 года американцы в «качестве компромисса» предложили сандинистам, что будут решительно применять законы о нейтралитете США[964] против «контрас» и подпишут с Никарагуа декларацию о ненападении. Следует отметить, что к этому времени во многих американских городах (Лос-Анджелес, Сан-Франциско, Вашингтон, Новый Орлеан, Майами) открыто действовали зарегистрированные властями (и освобожденные от налогов как «благотворительные») различного рода комитеты по сбору средств для никарагуанских «контрас», что как раз и было нарушением американских законов о нейтралитете.
Никарагуанцы логично ответили, что законы США и так должны применяться, а обязательство не нападать друг на друга уже содержится в «договоре Рио-де-Жанейро» 1948 года, заключенном США и латиноамериканскими странами, причем по настоянию американцев. К тому же, агрессия одного государства против другого запрещена Уставом ООН.
Эндерс с самого начала серьезно не относился к переговорам с Никарагуа и говорил Кларриджу, что они нужны для оправдания помощи «контрас» в конгрессе США[965].
В обмен на эти «уступки» США потребовали от Никарагуа полной капитуляции. Новому послу Никарагуа в США и бывшему члену Хунты национального возрождения Артуро Крусу показали проект документа с требованиями в отношении Никарагуа. Требования были настолько явно унизительными, что сам документ Крусу передать отказались. Никарагуа должна была прекратить закупку за границей всех видов тяжелого вооружения, к которым США отнесли реактивные истребители, вертолеты (как боевые, так и транспортные), танки, БТР и БМП, гаубицы и т. д. Американцы лишь разрешали «пополнять выбывавшую из строя» такую технику. Никарагуа предписывалось продать за границу все системы вооружений, которых не было у соседних стран. Кроме того, численность Сандинистской народной армии должна была быть ограничена 15-17 тысячами с последующим сокращением до 10 тысяч.
Очевидно, что если бы Никарагуа согласилась с этим ультиматумом, то «контрас» в начале своего предстоящего наступления столкнулись бы с серьезно ослабленным противником в лице СНА, лишенной всех видов оружия, которых не было у самих контрреволюционеров. К тому же Никарагуа оказывалась в невыгодном положении по сравнению с враждебно настроенными соседними странами, например, Гондурасом. Ведь у Гондураса были современные сверхзвуковые истребители американского производства, а у Никарагуа их не было. В случае вооруженного конфликта авиация Гондураса могла бы беспрепятственно бомбить Манагуа и любые другие никарагуанские города.
Крус выразил законное возмущение этим документом, и американцы попросили его «забыть о нем».
7 октября 1981 года США начали первые крупные совместные маневры с Гондурасом вблизи никарагуанской границы (Halcon Vista 1981), которые в последующие годы стали практически нормальным явлением. Во время учений отрабатывалась совместная высадка войск в Никарагуа, и после любого спровоцированного американцами инцидента маневры могли быстро перерасти в настоящую войну. В придачу для обеспечения маневров американцы создали в Гондурасе военную базу, через которую шли и военные поставки для «контрас».
Таким образом, постоянно критикуя некое мифическое «массированное» военное присутствие русских и кубинцев в Никарагуа, американцы сами наладили постоянное военное присутствие в Гондурасе.
Даниэль Ортега осудил американские военные маневры в ООН, но никарагуанцы не оставляли попыток договориться с Вашингтоном по-хорошему.
31 октября 1981 года заместитель министра иностранных дел Никарагуа Виктор Уго Тиноко направил послание в госдепартамент с выражением готовности к продолжению переговоров, начатых Эндерсом в Манагуа. Но американцев не устроило в письме Тиноко требование закрыть в Гондурасе лагеря по подготовке контрреволюционеров. Не желая обсуждать эту тему (ведь возразить было, по сути, нечего – лагеря существовали в реальности, в отличие от неких фантастических кубинских и советских военных советников в Сальвадоре), американцы просто проигнорировали письмо Тиноко и сочли дипломатический путь улучшения отношений с Манагуа исчерпанным.
18 августа 1981 года Пеззулло, уволенный с дипломатической службы Рейганом за «мягкость», покинул Никарагуа. США семь месяцев не назначали нового посла, что тоже было ясным и показательным демаршем.
Помимо дипломатических ухищрений и демонстрации грубой силы в Гондурасе американцы не забывали и о вооруженной борьбе против сандинистов, которая, как уже упоминалось, началась в конце 1981 года на атлантическом побережье руками обманутых и насильственно мобилизованных индейцев-мискито.
К этому времени главным инструктором «контрас» из ФДН стал мастер-сержант армии США Рэй Доти, который ранее готовил в Лаосе боевиков армии Ванг Пао[966]. Под его руководством «контрас» создали мощную главную базу в Гондурасе и проложили к ней дорогу длиной почти в 30 миль для бесперебойного снабжения. Оружие и снаряжение из США прибывало морем и по воздуху на базы гондурасской армии.