.
Таким образом, формально «контрас» даже не должны были вести боевые действия, а лишь производить диверсии против неких кубинских объектов в Никарагуа, чтобы не допустить поставок оттуда оружия в Сальвадор. Но такая аргументация требовалась только для американского конгресса, чтобы у него создалось впечатление (и оно действительно создалось), что речь идет о небольших диверсионных группах, а не о многотысячной армии. На самом деле под «сальвадорским» предлогом «контрас» должны были свергнуть правительство Никарагуа или дать армии США повод для нападения на эту страну.
Характерно, что директор ЦРУ Кейси, которому поручили всю работу по дестабилизации Никарагуа, даже не мог правильно произнести название этой страны – он говорил то «Никарга», то «Нигара»[1001].
Кейси (родился в 1913 году) был ветераном спецслужб США и еще в годы Второй мировой войны работал главой отдела европейских операций Управления стратегических служб (предшественника ЦРУ). Кейси был близким другом Рейгана и менеджером его избирательной кампании 1980 года. В 1961 году его приговорили к штрафу за плагиат при написании одной из своих книг. В 1971-1973 годах он являлся главой Комиссии по фондовым рынкам и ценным бумагам при Никсоне, причем при назначении на этот пост пытался обмануть сенат и скрыть дело о плагиате. Кейси был миллионером и сколотил состояние на советах богатым американцам по поводу уклонения от налогов. Умер в 1987 году от опухоли головного мозга.
В феврале 1982 года ЦРУ заверило комитет по разведке палаты представителей конгресса, что ни в коем случае не планирует свержения законного правительства Никарагуа. Уже тогда многие законодатели в это не поверили.
Сразу же после подписания Рейганом директивы СНБ в Буэнос-Айрес для координации действий с аргентинцами вылетел глава латиноамериканского подразделения ЦРУ Кларридж. Его сопровождали отвечавший в ЦРУ за Центральную Америку Джерри Свот, а также главные специалисты ЦРУ по организации диверсий и партизанской войны Хэнк Бус и Майкл Донахью[1002]. Кларриджа принял шеф аргентинской военной хунты Галтиери, который пытался поразить американцев помпезностью зала для переговоров, повышенными мерами безопасности и пышной формой своих офицеров. Как вспоминал Кларридж, переговоры в 10:30 утра начались с нескольких бокалов виски. Галтиери требовал гарантий, что американцы пойдут до конца в борьбе против сандинистов, и Кларридж со ссылкой на Рейгана такие гарантии дал. Сам американский эмиссар сомневался, что «контрас» в своем тогдашнем виде способны выполнить задачу свержения власти в Манагуа. Но именно этого и хотели аргентинцы, которых не интересовали мелкие предлоги вроде Сальвадора. Кларридж вспоминал, что Галтиери откровенно улыбался, когда американцы заговорили о предотвращении поставок оружия в Сальвадор.
Галтиери рассуждал о том, что аргентинские военные считают помощь «контрас» важной философско-мировоззренческой задачей в контексте борьбы с мировым коммунизмом. Он даже посетовал, что США перестали активно бороться с коммунизмом во времена Картера.
В штаб-квартире аргентинской военной разведки американцев познакомили с методикой партизанской войны, которую аргентинцы собирались преподавать «контрас». Американцы поняли, что аргентинцев самих придется учить, так как они собирались организовывать борьбу против сандинистов в городах, где у «контрас» не было абсолютно никакой поддержки[1003]. Зато антикоммунистические ролики для телевидения и программы для радио американцам понравились, так как были «креативными».
Соглашение о совместном сотрудничестве против Никарагуа Кларридж и Галтиери скрепили несколькими бокалами виски и рукопожатием. Через неделю после завершения переговоров Галтиери официально стал президентом Аргентины, и Кларридж направил ему поздравительную телеграмму[1004].
После Буэнос-Айреса Кларридж отправился в Гондурас. Командование гондурасской армии с самого начала сотрудничало с ЦРУ по «проекту контрас», но для «проформы» надо было заручиться согласием президента Гондураса Поликарпо Паса. Правда, поначалу переговоры столкнулись с неожиданной проблемой – Пас пил несколько дней, и гондурасские военные сомневались, что его удастся «осушить» до степени, достаточной для участия в переговорах[1005].
Кларридж обговорил все детали с командованием гондурасской армии и, в конце концов, все же встретился с протрезвевшим Пасом. Он описал это так: «Дверь неожиданно распахнулась, и в зал почти влетел коротышка в белой форме, увешанный всевозможными военными побрякушками и с голубой президентской лентой. Я заметил крупное, похожее на соус от спагетти пятно, которое красовалось на левой груди его белой формы. Лицо бедняги-президента было пепельным, и он выглядел так, будто его вот-вот вырвет. Большинство гондурасских офицеров выглядели явно смущенными»[1006]. Пас быстро дал добро и немедленно вылетел из комнаты, даже не обратив внимания на приветствия своих офицеров. Как и в Аргентине, никаких формальных документов подписано не было.
Кстати, по данным самих же американцев, все правительство президента Паса активно участвовало в торговле наркотиками. Сам Поликарпо Пас пришел к власти в 1978 году в результате военного переворота, профинансированного колумбийским медельинским наркокартелем, вследствие чего этот переворот прозвали «кокаиновый путч». Американцы хорошо знали Паса еще с 1965 года – тогда он (как и Бермудес) командовал гондурасским воинским контингентом, принявшим участие в американской интервенции против Доминиканской республики.
Реальным хозяином Гондураса и партнером ЦРУ был командующий гондурасской армией генерал Альварес, который говорил, что морально оправдано все, что позволяет свергнуть коммунистический режим в Никарагуа. В 1981 году президентом Гондураса на подтасованных выборах был «избран» гражданский политик Суасо, однако на самом деле страной по-прежнему правила армия.
К концу 1982 года в Гондурасе работали уже примерно 150 сотрудников и агентов ЦРУ. Общее руководство «проектом контрас» осуществлял посол США в Никарагуа Джон Негропонте[1007], которого контрреволюционеры называли «босс». Повседневное руководство операциями было в руках ЦРУ.
В марте 2005 года «Вашингтон Пост» так писала о Негропонте, которого еще в то время обвиняли в соучастии в преступлениях гондурасской военной хунты против активистов правозащитных и оппозиционных организаций (во время пребывания Негропонте в Тегусигальпе «без вести пропали» около 200 противников военного режима):
«Почитатели Негропонте видят в нем жесткого профессионального дипломата, который лояльно проводил в жизнь политику администрации Рейгана в Центральной Америке во время чрезвычайно сложного периода. Для его критиков он – символ темной главы в американской истории, когда Соединенные Штаты закрывали глаза на преступления диктаторов в третьем мире, считая их партнерами в мировом крестовом антикоммунистическом походе»[1008].
США в 80-е годы резко нарастили объем военной помощи Гондурасу, часть которой гондурасская армия продавала на черном рынке (причем некоторые партии оружия покупали сальвадорские партизаны), а часть шла «контрас». Таким образом ЦРУ и Пентагон обходили конгресс США, который ограничивал помощь никарагуанским «борцам за свободу» определенной суммой. В 1981 году военная и экономическая помощь США Гондурасу составила 47,5 миллиона долларов, в 1982 году – 112 миллионов, в 1983-м – 145,2 миллиона[1009]. Внешний долг Гондураса (самой бедной страны Латинской Америки за исключением Гаити) достиг астрономической суммы в 1,7 миллиарда долларов.
Пока ЦРУ и аргентинцы готовили «контрас» к боевым действиям, Хейг продолжал обвинять Никарагуа во всех мыслимых и немыслимых грехах. Так, 4 декабря 1981 года на сессии совета Организации американских государств (ОАГ) госсекретарь выдвинул обвинения в «милитаризации» и вмешательстве во внутренние дела центральноамериканских стран, как обычно, не утруждая себя доказательствами. Он снисходительно заметил, что США все же «держат дверь открытой» для возобновления переговоров с сандинистами. На это Даниэль Ортега метко заметил, что американцы открыли дверь ровно на столько, чтобы Никарагуа могла проползти в нее на коленях[1010].
Одновременно никарагуанцы пытались как можно тщательнее подготовиться к отражению возможной агрессии. 8 января 1981 года Франция завила, что готова продать Никарагуа оружия и боеприпасов на 15,8 миллиона долларов. Речь шла о крайне необходимых для борьбы с «контрас» на атлантическом побережье Никарагуа патрульных катерах (две штуки), двух вертолетах «алуэтт», переносных ракетных установках (около сотни с 7000 ракетами) и грузовиках. Франция бралась подготовить 10 никарагуанских пилотов и 10 морских офицеров.
Американцев это возмутило, и они охарактеризовали действия Франции как «удар в спину». Ведь США надеялись, что сандинисты обратятся за помощью к Москве, чем, наконец, и подтвердят постоянные американские голословные обвинения в «сползании» Никарагуа в «орбиту советского блока». На правительство Франции было оказано мощное дипломатическое давление, и первые поставки начались только в июле 1982 года.
Но с тех пор все каналы закупки вооружений для Никарагуа на Западе оказались заблокированными. В 1983 году удалось заключить только контракт с Голландией в размере 5,5 миллиона долларов на модернизацию сооружений береговой обороны важнейшего никарагуанского порта Коринто (куда приходили танкеры с мексиканской нефтью)