Американцы хвастливо заявляли в кулуарах, что давно присматривались к Пасторе, и теперь это «наш парень». Шеф латиноамериканских операций ЦРУ Кларридж сулил Пасторе, что американцы помогут ему стать «звездой второй никарагуанской революции».
Таким образом, ЦРУ создало «второй фронт» в Коста-Рике, но у Пасторы не хватало главного – оружия и сотен идейно преданных бойцов, как это было в 1978-1979 годах. Американцы начали исподволь подталкивать АРДЕ и его лидера к установлению контактов с «контрас» в Гондурасе. Но Пастора поначалу ничего не хотел об этом слышать, понимая, что сотрудничество с такими одиозными фигурами, как Лау или Бермудес, будет означать для него политическое самоубийство, и тогда он полностью оправдает свой былой боевой псевдоним – «команданте ноль».
После пресс-конференции Пасторы к нему из Гондураса с ведома ЦРУ прилетели представители ФДН – Хосе Франсиско Карденаль и Мариано Мендоса. Переговоры о тактическом союзе шли непросто, поскольку Пастора, в целом справедливо, обвинял Карденаля в том, что он стал марионеткой в руках аргентинской хунты и бывших национальных гвардейцев. Карденаль (тоже не без оснований) считал Пастору тщеславным эгоистом, видящим себя исключительно в роли президента Никарагуа. Пастора наивно полагал, что финансировать вооруженную борьбу против сандинистов можно за счет социал-демократических правительств Западной Европы, которых всего лишь следует «освободить» от неправильных взглядов в отношении Никарагуа и СФНО.
В июле 1982 года СНБ США предложил Рейгану выделить Пасторе отдельные от ФДН средства на создание реального фронта борьбы против сандинистов с территории Коста-Рики. Однако в администрации Рейгана Пасторе не доверяли (все-таки бывший сандинист) и решили, что он должен получать деньги из общего фонда поддержки «контрас», то есть через Гондурас.
Теракты диверсионных групп ЦРУ, саботаж внутренней оппозиции и повышавшийся с каждым днем пропагандистский градус американской риторики против Никарагуа вынудили сандинистов сделать давно назревший внешнеполитический выбор.
В мае 1982 года самая представительная до того времени никарагуанская делегация отправилась в Москву. Делегацию возглавлял координатор Хунты национального возрождения Даниэль Ортега, так что это была первая советско-никарагуанская встреча на высшем уровне. Ортегу сопровождали еще два члена национального руководства СФНО – Нуньес и Руис, а также министр иностранных дел д'Эското.
Никарагуанская делегация пробыла в СССР с 4-го по 9 мая 1982 года. Ее приняли подчеркнуто тепло и на самом высоком уровне – в официальных переговорах участвовали Брежнев, Тихонов, министр иностранных дел А. А. Громыко и заместитель Брежнева по партии К. У. Черненко. Никарагуа была обещана экономическая и военная помощь. В официальном коммюнике говорилось: «При обмене мнениями по вопросу о положении в Центральной Америке с советской стороны была выражена полная поддержка миролюбивых предложений правительства Никарагуа, направленных на нормализацию обстановки в этом регионе. В Вашингтоне, подчеркнул Л. И. Брежнев, еще живут имперскими категориями американского колониализма. Никарагуа, ставшая объектом провокаций и нападок со стороны Соединенных Штатов, на собственном опыте знает, что это несет народам Латинской Америки… Обе стороны решительно осудили угрозы США в адрес Никарагуа, Кубы и других латиноамериканских государств, вмешательство США в дела Сальвадора, заявили о своей солидарности с патриотическими и демократическими силами Латинской Америки»[1030].
Парадоксально, но в коммюнике выражалась и поддержка Аргентине в связи с конфликтом вокруг Фолклендских островов. А тем временем вашингтонские «друзья» и сообщники аргентинцев по обучению диверсантов и бандитов в Гондурасе активно помогали Великобритании топить аргентинские корабли и убивать аргентинских солдат и офицеров. 29 мая 1982 года Организация американских государств (ОАГ) осудила военные действии Великобритании против Аргентины и потребовала от США прекратить помощь Лондону во «имя межамериканской солидарности». Данную резолюцию поддержала и Никарагуа.
Неприятным для США был и тот факт, что и Москва, и Манагуа одобрили инициативы Мексики по ослаблению напряженности в Центральной Америке.
Никарагуанцы были полностью удовлетворены итогами визита в Москву. Было понятно, что СССР не бросит Никарагуа на произвол судьбы в случае американской агрессии. Выступая в Кремле, Даниэль Ортега не жалел слов благодарности: «Дух братского взаимопонимания, в котором прошли переговоры, простота и искренность советских руководителей и вновь проявленная ими решительная солидарность с Никарагуа служат гарантией развития отношений сотрудничества между нашими странами. Мы знаем, что наши переговоры и достигнутые соглашения о сотрудничестве воспринимаются с подозрением теми эгоистически настроенными кругами, которые не в состоянии понять стремление трудящихся к солидарности в их борьбе в защиту своей свободы, за достижение прогресса и счастья»[1031].
Под «эгоистическими кругами» Ортега имел в виду никарагуанскую буржуазию, которая – естественно, по указке из Вашингтона – подвергла визит в СССР очередным нападкам в духе «подчинения Никарагуа геополитическим интересам Москвы».
Между тем никаких геополитических интересов у Москвы в Центральной Америке не было. Имея отличные отношения с Кубой, СССР не был заинтересован ни в каких военных базах в Никарагуа: ведь Никарагуа отстоит от территории США дальше, чем Куба. К тому же в век «взаимного гарантированного ядерного уничтожения» межконтинентальными баллистическими ракетами все эти военные базы вблизи границ обеих сверхдержав были только тратой ресурсов. Солидарность СССР с Никарагуа была бескорыстной и стоила советским налогоплательщикам немалых средств.
С лета 1982 года отряды «контрас» начали активно проникать в северные горные районы Никарагуа. Разработанная ЦРУ тактика заключалась в быстрых нападениях на плохо охраняемые объекты типа банков, кооперативов, промышленных объектов, плантаций государственных хозяйств. После нападения отряды отходили в Гондурас. «Контрас» не полагались на агитацию – их задачей было запугать население с помощью беспощадного террора. Опять же, именно этого – мстить и еще раз мстить – хотели бывшие национальные гвардейцы, а ведь командовали всеми крупными отрядами ФДН только они. Особенно зверски расправлялись с учителями – как профессиональными педагогами, так и добровольцами армии грамотности.
Боев с крупными армейскими подразделениями и силами милиции «контрас» поначалу избегали. Достичь этого помогало специальное оборудование радиоэлектронной борьбы, поставленное ЦРУ. Американские операторы прослушивали все радиопереговоры частей СНА и милиции и оперативно информировали «контрас» обо всех передвижениях сандинистов. Никарагуа прослушивали также с кораблей ВМС США, фотографировали со спутников и самолетов-шпионов У-2. Новейшее по тому времени спутниковое телефонное оборудование соединяло резидентуру ЦРУ в Тегусигальпе (столица Гондураса) со штаб-квартирой в Лэнгли.
Террор «контрас» не обходил стороной и иностранцев, которые работали в Никарагуа, помогая бороться с неграмотностью и болезнями. Причем борцы с «безбожниками-сандинистами» не щадили и активистов религиозных организаций.
Американский миссионер, священник Джеймс Фельтц так описывал нападение отряда ФДН на деревню Бокана-де-Пайвас (департамент Матагальпа) 3 марта 1982 года, очевидцем которого он был: «Мы проводили заседание Комитета католического действия, когда вошли семеро вооруженных людей, направили на нас автоматы и запугали всех собравшихся христиан. Они сказали нам, что если мы как-то связаны с революционным процессом, то нам не поздоровится. После издевательств, запугиваний и угроз они похвалились, что только что убили местного судью[1032]. У одного из них на рубашке было большое кровавое пятно. Убитого судью звали Эмилиано Перес Обандо. Он был делегатом «Слова господнего» (одно из распространенных в США религиозных течений – прим. автора). Они сказали, что оставили его подыхать недалеко отсюда, но любого, кто попытается ему помочь, немедленно приговорят к смерти… (мы) нашли Эмилиано раненым и умиравшим. Его тело было все еще теплым, но он уже был близок к смерти. Мы надеялись, что если сможем доставить его к врачу, то, возможно, спасем его жизнь. Мы одолжили машину и помчались прочь… По дороге к Рио-Бланко Эмилиано умер у меня на руках. У него было десять детей, и жена ждала еще одного. Мне было очень тяжело говорить вдове о том, что ее мужественный муж уже мертв… Его смерть была тяжелым ударом для всего прихода, города и окрестных деревень… Многие восхищались им. Это была моя первая встреча с «контрас» и с их жестокостью. Я убедился, что «контрас» потеряли все остатки человечности. Я видел, как они хвалились тем, что убили этого человека, и как им нравилось терроризировать людей. Я видел, какое удовольствие доставило им убийство Эмилиано»[1033].
Помимо расправ с активистами массовых организаций, представителями власти и просто «подозрительными» лицами «контрас» уводили сотни людей в Гондурас, причем по дороге использовали мужчин и женщин в качестве грузчиков. В лагерях у похищенных был один выбор – присоединиться к ФДН или умереть, так как «контрас» не хотели отпускать обратно тех, кто знал местонахождение их баз. Пленных допрашивали – «допрос» обычно заключался в том, что несчастных привязывали к дереву и пытали до смерти, например, постепенно срезая кожу с лица.
В конце 1982 года перед «контрас» была поставлена первая серьезная боевая задача политического масштаба. Отдельным отрядам ФДН предстояло объединиться и захватить никарагуанский город Халапа, который с трех сторон был окружен территорией Гондураса. В операции приняли участие примерно 1000 «контрас» и впервые были использованы американские минометы.