Сам призыв начался с января 1984 года, и ряды СНА сразу резко выросли. Конечно, подготовка новобранцев во многом оставляла желать лучшего, но она с лихвой компенсировалась высоким боевым духом. А в течение 1984 года этот дух подкрепили советские вертолеты, пушки и РСЗО.
Не будет преувеличением сказать, что именно в 1984-м война против «контрас» пошла всерьез. Время засад против одиночных машин, учителей и мелких подразделений милиции ушло безвозвратно. Отныне группировки «контрас» уже не возвращались в Гондурас без потерь, и их моральный дух сильно упал.
Сандинисты теперь сами применяли тактику засад – «тактических засад по площадям». Батальоны милиции окружали какой-либо район, в котором предполагалось наличие бандитов. Затем этот район с вертолетов и РСЗО обрабатывала армия, а милиция занимала «зачищенные квадраты». Теперь «контрас» несли тяжелые потери, подчас даже не имея визуального контакта с противником. Советская артиллерия осколочными снарядами вызывала множество ранений, а возвращаться в Гондурас приходилось днями и даже неделями в условиях постоянных боев. Многие раненые «контрас» уже не добирались до своих баз живыми. Один из командиров ФДН, отлеживаясь в лесной хижине с тяжелой раной, отрезал себе ножом ногу по частям, чтобы избежать гангрены.
Сандинисты отселили из охваченных боями северных районов всех мирных жителей и теперь могли «обрабатывать» огнем местность без опасений причинить вред мирному населению. К тому же подобная тактика позволяла минимизировать экономический ущерб, так как переселенцы работали на полях и заводах рядом с дорогами и под защитой войск. «Контрас» же, напротив, были лишены в горных районах былой поддержки (пусть часто и вынужденной) со стороны гражданского населения.
Даже без прекращения финансирования конгрессом многим инструкторам ЦРУ казалось, что песенка «бойцов за свободу» спета. В этих условиях минирование никарагуанских портов было актом отчаяния ЦРУ, которое неумолимо проигрывало войну в никарагуанских горах.
Но американская разведка не желала признавать себя побежденной. В середине 1984 года ЦРУ решило, наконец, добиться единства действий между северным (гондурасским) и южным (костариканским) фронтами «контрас», применив метод сотворения «мучеников» из собственного учебника.
Американцы решили, что на роль «мученика», пожалуй, подойдет командующий силами АРДЕ в Коста-Рике Пастора. Он наотрез отказывался даже от формального соглашения с ФДН, поскольку считал себя врагом как сандинистов, так и сомосистов (бывших национальных гвардейцев, которые стояли во главе всей ФДН и ее тактических группировок).
К тому же, как и ФДН, АРДЕ активно занималась контрабандой наркотиков. Уже в мае 1984 года в Лэнгли пришла шифровка от резидентуры в Коста-Рике, в которой говорилось, что в наркобизнес вовлечен один из лидеров АРДЕ Карол Прадо и об этом известно даже таможенным властям США.
Всегда любивший покрасоваться перед журналистами Пастора созвал на 30 мая 1984 года пресс-конференцию в отдаленном поместье Ла-Пенка – в джунглях недалеко от никарагуанской границы и рядом с устьем пограничной реки Сан-Хуан. На каноэ и джипах к Пасторе пробрались примерно три десятка журналистов, в том числе и иностранных (американцы, шведы, датчане). Встреча обещала быть интересной, так как Пастора, по слухам, собирался рассказать о внутренних разногласиях в рядах никарагуанской вооруженной оппозиции.
Пастора появился в окружении телохранителей, но не успел даже раскрыть рта -примерно в 19:20 в зале сработала начиненная взрывчаткой С-4 бомба, замаскированная под камеру и оставленная кем-то прямо перед героем пресс-конференции. Он чудом остался жив, но получил ранения ног и ожоги. Пастора быстро покинул Ла-Пенку на моторной лодке. Однако один из его телохранителей и четверо журналистов (среди них американка Линда Фрезер) погибли. 25 человек были ранены и оставались без врачебной помощи несколько часов, пока их не смогли доставить на лодках до ближайшего доктора. Интересно, что американское посольство в Коста-Рике, до которого дозвонились журналисты из Ла-Пенки, отказалось организовать присылку вертолетов на место теракта. Костариканские власти почему-то в течение 48 часов не отдавали указаний о закрытии границ страны.
Начиненную взрывчаткой «камеру» оставил «датский журналист-фотограф» Пер Анкер Хансен, которого после этого никто не видел. Со своими коллегами-датчанами Хансен предпочитал говорить мало, причем на плохом английском и хорошем испанском. Еще до начала пресс-конференции (которую Пастора хотел было перенести на утро) «Хансен» жестами показал, что с камерой что-то не в порядке, и вышел из зала. После этого он, видимо, привел бомбу в действие с помощью радиосигнала.
Настоящий Хансен вскоре нашелся – он был в Дании, но ранее во время поездки в Латинскую Америку у него украли паспорт[1121]. Участников пресскоференции отбирали представители «контрас» в костариканской столице Сан-Хосе.
Пастора немедленно обвинил в организации покушения ЦРУ. Лидер никарагуанской правой оппозиции Артуро Крус (который в то время уже получал денежное пособие от ЦРУ) обвинил в теракте погибшую американскую журналистку Фрезер, которая якобы взорвала себя по заданию сандинистов.
ЦРУ, естественно, запустило в прессу слух, что Пастору пытались убрать сандинисты, причем с помощью киллера из баскской террористической организации ЭТА. В связях с ЭТА обвинили одного из присутствовавших на пресс-конференции американских журналистов Тони Авиргана, который сам был ранен.
Версия ЦРУ была «красивой», так как связывала Никарагуа с одной из самых известных в мире террористических организаций. К тому же, вовлекая ЭТА и сандинистов в теракт, ЦРУ компрометировало СФНО в глазах правящей Испанской социалистической рабочей партии, у которой с сандинистами сложились очень хорошие отношения. Называлось даже имя баскского террориста – Хос Мигель Лухуна – но уже через неделю французские власти сообщили, что он сидит в тюрьме.
Слухи об активности ЭТА в Коста-Рике распускались ЦРУ еще с октября 1983 года, причем говорилось и о том, что террористы хотят убить Пастору. 15 марта 1984 года госдепартамент США (Офис публичной дипломатии, в котором помимо дипломатов работали и представители разведки) нанял «частного консультанта» Луиса Мигеля Торреса, чтобы он подготовил подробный доклад на тему террористической деятельности ЭТА в Центральной Америке. Торрес нашел свидетеля, некоего Монтенегро, который утверждал, что боевики ЭТА вместе с сальвадорскими партизанами провели несколько взрывов в Сальвадоре. Интервью с Монтенегро было «слито» в прессу госдепартаментом сразу же после покушения на Пастору.
Начальник пресс-службы ФДН Эдгар Чаморро вспомнил, как еще в октябре 1983 года один из сотрудников ЦРУ в Гондурасе попросил его распространить постеры с изображением руки с автоматом, занесенной над картой Центральной Америки, и текстом, в котором говорилось о планировавшихся ЭТА терактах в регионе[1122].
В 1986 году родственники одного из раненных при покушении на Пастору американских журналистов, упомянутого выше Тони Авиргана подали судебный иск против ЦРУ и лиц, связанных с сотрудником Совета национальной безопасности США, подполковником морской пехоты Оливером Нортом.
По версии Авиргана, «человек Норта» в Коста-Рике миллионер Джон Халл обеспечивал передвижение по стране «Хансену». Смыслом теракта было убрать несговорчивого Пастору и передать руководство «южным фронтом» «контрас» более покладистому и приемлемому для ФДН Фернандо Чаморро (кличка Эль Негро), возглавлявшему контррволюционную группировку ФАРН (испанская аббревиатура – Революционные вооруженные силы Никарагуа).
Еще одной причиной теракта могло стать активное участие группировки Пасторы (АРДЕ) и его лично в контрабанде наркотиков в США. Эта деятельность приняла столь масштабный характер, что скрывать ее от общественности было все труднее. ЦРУ так описывало это в своем официальном отчете: «В январе 1984 года штаб-квартира (в Лэнгли) получила информацию, что вертолеты, закупленные кубинскими эмигрантами на имя организации „контрас“ Эдена Пасторы – АРДЕ, находятся в Майами на складе, принадлежащем одному бизнесмену. Один из кубинских эмигрантов в Майами (некий Саркис – прим. автора) был установлен в качестве спонсора приобретения этих вертолетов. В январе штаб-квартира (ЦРУ) получила инофрмацию от ФБР, что Саркис „может стать объектом юридического расследования, связанного с его незаконной деятельностью“. В результате штаб-квартира ЦРУ предупредила всех своих агентов, поддерживавших контакт с Саркисом, что тот „может быть вовлечен в незаконную торговлю наркотиками“[1123].
Видимо, ЦРУ опасалось, что словоохотливый и любящий журналистов (особенно женского пола) Пастора может проболтаться на пресс-конференции о наркобизнесе «контрас» в Америке, и тогда конгресс США уже никогда не возобновил бы финансирование этих «борцов за свободу». Уже после покушения на Пастору ЦРУ отмечало, что АРДЕ только активизировал контрабанду кокаина в США: «В октябре 1984 года ЦРУ получило иноформацию, позволявшую сделать вывод, что высшие представители АРДЕ, включая многих лиц из ближайшего окружения Пасторы – Адольфо Чаморро, Карло Прадо и Херардо Дурана, установили рабочие отношения с одним наркодилером в Майами. Шифровка от октября 1984 года в штаб-квартиру (ЦРУ) сообщала, что Адольфо Чаморро – второе лицо в командной структуре после Пасторы – только что заключил „соглашение о взаимной помощи“ с одним из наркодилеров в Майами, чье имя было неизвестно на момент составления шифровки. В шифровке в штаб-квартиру сообщалось, в частности: „[АРДЕ] предоставит оперативные возможности [АРДЕ] в Коста-Рике и Никарагуа для обеспечения транспортировки наркотиков и получит содействие официальных лиц правительства Коста-Рики в предоставлении документации в обмен на финансовую поддержку, самолеты и тренировку летчиков для [АРДЕ]“