ым даже для самых богатых стран Латинской Америки предоставление Никарагуа ресурсов в том объеме, в котором они нам требовались. Таким образом, нам пришлось увеличить свою экономическую зависимость, прежде всего, от Советского Союза, а также от стран Восточной Европы, таких как Германская Демократическая Республика и Болгария, а также от Кубы»[1255]. В бывшей ГДР, кстати, до сих пор с ностальгией вспоминают прекрасный никарагуанский ром «Флор де Канья», который был отмечен медалью Лейпцигской выставки-ярмарки.
Следует подчеркнуть, что СССР, ГДР и Куба в это тяжелое для Никарагуа время предоставили стране кредиты в свободно конвертируемой валюте.
Но Рейгана, как и в случае вторжения на Гренаду, мнение мирового сообщества и реальная эффективность блокады не интересовали. Вся эта театральная истерия с «чрезвычайным положением» была рассчитана на домашних зрителей на Капитолийском холме.
Конгрессмены подхватили антиникарагуанскую истерию Рейгана, хотя некоторые из них тоже собирались с визитом в Москву. Сказать что-нибудь хорошее или даже нейтральное в адрес сандинистов в то время было просто немыслимо – никто не хотел прослыть предателем и «агентом Кремля». Раздавались даже предложения разорвать дипломатические отношения с Никарагуа.
Усилия Рейгана в духе оруэлловского «министерства правды» дали, наконец, свои плоды 12 июня 1985 года. В этот день палата представителей проголосовала за выделение 27 миллионов долларов в виде «гуманитарной» помощи «контрас». Причем сенат предлагал выделить 38 миллионов. Согласно принятому нижней палатой закону деньги можно было тратить только на еду, одежду, медикаменты, но не на «оружие, системы вооружений, боеприпасы или иное снаряжение, транспортные средства или материалы, которые можно использовать для причинения тяжелого вреда здоровью или смерти»[1256].
При этом даже многие видные американские юристы считали, что конгресс грубым образом нарушил международное гуманитарное и военное право. Согласно Женевским конвенциям о правилах введения войны гуманитарную помощь можно предоставлять только некомбатантам (то есть гражданскому населению, не участвующему в боевых действиях). Гуманитарная помощь участникам боевых действий не допускалась.
Но Рейгана, как показал иск Никарагуа в Международный суд ООН, международное право заботило мало. 29 августа 1985 года президент США учредил специальное ведомство – Офис по гуманитарному содействию Никарагуа (Nicaraguan Humanitarian Assistance Office, NHAO) для распределения санкционированных конгрессом 27 миллионов долларов. Офис возглавил посол Роберт Дюмлинг. Он сам потом признавал, что помимо того, что разрешил конгресс, на деньги офиса закупалось оружие для «контрас».
К 4 сентября 1986 года офис Дюмлинга распределил 26,8 миллиона долларов, но контролеры из Бюджетного управления конгресса так и не смогли обнаружить следов многих банковских переводов, затерявшихся в бесчисленных оффшорах.
Зато «гуманитарная помощь» стала настоящим праздником жизни для коррумпированной клики Бермудеса и друзей Норта, кормящихся вокруг «никарагуанского проекта». Оружие и снаряжение под видом гуманитарной помощи поставляли разнообразные подставные фирмы, организованные Нортом и ЦРУ. Например, офис Дюмлинга нанял для этих целей за 50 тысяч долларов некий «Институт за демократию, образование и содействие», учредителем которого был курьер Норта Роберт Оуэн[1257]. Для «откатов» «контрас» выставляли завышенные счета. Например, закупались винтовки по 150 долларов за штуку, но в счете была указана сумма 600 долларов.
Зарабатывали «контрас» и их американские друзья и на черном валютном рынке в Гондурасе. Они меняли доллары на гондурасские лемпиры по нелегальному курсу 1 доллар – 2,65 лемпиры, но в счетах указывали официальный курс обмена: 1 доллар – 2 лемпиры. Таким образом, можно было прикарманить до 30 % от суммы той или иной партии «гуманитарной помощи».
При этом многим полевым командирам «контрас» не платили жалованье (400 долларов в месяц) годами, и они говорили про Бермудеса и его «штаб»: «У них чистые ботинки и грязные руки».
12 июня 1985 года, все с той же несбыточной целью улучшения имиджа «контрас», в Коста-Рике была создана якобы принципиально новая «политическая» организация «борцов за свободу» – Объединенная никарагуанская оппозиция (испанская аббревиатура УНО). Ее возглавили три политических директора – Артуро Крус, Адольфо Калеро и Альфонсо Робело, или, как их окрестил архитектор всей этой косметической операции Норт, – «три А» (по аналогии с высшим кредитным рейтингом международных рейтинговых агентств).
УНО понадобилась все для того же – чтобы убедить американскую и мировую общественность, что в никарагуанской оппозиции не заправляют бывшие соратники Сомосы и национальные гвардейцы. Однако таким образом фактически продолжила свое существование ФДН, только под новой вывеской и с респектабельным лицом Круса. По крайней мере, ничего в военном командовании «контрас» не изменилось.
Сам Крус по протекции директора ЦРУ Кейси получил «грант» в виде 40 тысяч долларов на полгода от Национального центра стратегической информации – «научного» учреждения, давно спонсировавшегося ЦРУ. После образования УНО «отцы никарагуанской демократии» получали твердое и высокое жалование в долларах: Крус – 7 тысяч в месяц, Калеро – 12,5 тысячи, Робело – 10 тысяч[1258]. Вскоре и Робело, и Крусу надоела их роль «фигового листка» для Бермудеса и ФДН. Оуэн докладывал Норту: «Робело, по его словам, устал от отсутствия равенства среди „трех А“. Круса и меня, говорит он, добавили в ФДН, чтобы отмыть ее лицо»[1259]. Крус постоянно угрожал своей отставкой, но щедрые дотации ЦРУ, видимо, были весомее.
В меморандуме от 17 марта 1986 года под заголовком «Политическая ситуация в ФДН/УНО» Оуэн докладывал Норту: «Я написал ФДН/УНО, потому что именно ФДН руководит УНО, а не наоборот. УНО – это креатура правительства США для того, чтобы получить поддержку конгресса. Когда ее создавали год назад, была надежда, что УНО станет жизнеспособной организацией. Но на самом деле, почти все, чего она добилась, следует отнести на счет руки правительства США, которая направляла и манипулировала (УНО). Нет сомнений: была надежда, что Крус и Робело превратятся в сильных лидеров, чтобы хотя бы в какой-то степени служить противовесом мощи Калеро и ФДН. Но оба – и Круус, и Робело – стали сплошным разочарованием»[1260].
Крус пытался несколько поправить незавидный, с точки зрения соблюдения прав человека, имидж «контрас». Он попросил бывшего юриста завода «Кока-Колы» в Никарагуа Карлоса Икасу составить Кодекс поведения «контрас» взамен старого, попросту списанного с аналогичного документа национальной гвардии Сомосы. Был создан также Офис по юридическим вопросам, который должен был расследовать жалобы на злоупотребления «борцов за свободу», в том числе и жалобы самих «контрас». Появилась даже своя тюрьма – раньше пленных просто привязывали к дереву и забивали до смерти.
Правда, в новой тюрьме среди примерно сотни «заключенных» было подозрительно много молодых женщин, которых держали там для сексуальных утех охраны и командиров.
Бермудес попросту игнорировал нового «лидера», которого открыто называл коммунистом. Когда Крус приветствовал в лагерях «борцов за свободу», те по указанию Бермудеса отвечали ему ледяным молчанием, зато бурно выражали восторг самому Бермудесу[1261].
О нравах в лагерях «борцов за свободу» свидетельствует следующий эпизод. Один из высших командиров Мак (на чьей совести были печально знаменитые снимки Воля) решил наказать восемь бойцов, которые опоздали на утреннюю зарядку. Он велел четырем из них залезть на вершину дерева, а пятому – это дерево срубить. При падении с высоты погибли трое провинившихся, а четвертый был тяжело ранен. «Это показательный пример для всех вас. Вы должны понять, что значит быть настоящим солдатом», – сказал Мак бойцам, наблюдавшим за казнью[1262]. После этого бойцы решили сбежать из лагеря, но были пойманы и жестоко избиты.
Норт в 1985 году был озабочен скорейшим созданием нового «южного фронта» «контрас» в Коста-Рике на развалинах бесславного воинства «команданте ноль». 9 апреля 1985-го Оуэн сообщил Норту из Коста-Рики, что полевые командиры из бывшего АРДЕ, окружающие Эль Негро (Чаморро), готовы перей ти к кому угодно, лишь бы получать деньги и снаряжение. Правда, Оуэн предупредил, что Чаморро сильно пьет, а люди, собравшиеся вокруг него, замешаны в коррупции и, возможно, в наркоторговле. Но Норту приходилось работать с любым человеческим материалом – он хотел как можно быстрее образовать в Коста-Рике южный фронт против сандинистов для того, чтобы хотя бы как-то отвлечь силы СНА, практически добившие ФДН на гондурасской границе.
Сбежавшие от Пасторы полевые командиры[1263] обещали Норту выставить до 2500 человек при условии адекватного снабжения: после ссоры ЦРУ с Пасторой южные «контрас» ничего не получали больше восьми месяцев и не вели никакой боевой деятельности.
Норт со своей обычной резвостью взялся за организацию воздушного моста в Коста-Рику. Ему уже мерещился мощный удар с территории Коста-Рики прямо по Манагуа. Сначала подставные фирмы-авиаперевозчики Норта и ЦРУ (например, «Эйр Америка») пытались организовать в Коста-Рике полевой аэродром. Они договорились с офицером костариканской гражданской гвардии (так назывались вооруженные силы Коста-Рики), который обещал устроить взлетно-посадочную полосу на своем ранчо и объявить ее военной зоной, чтобы скрыть все предприятие от посторонних глаз.