Барриос направил официальные ноты США, Мексике и основным европейским державам, уведомляя о возникновении нового единого центральноамериканского государства. Немцы и англичане подумывали об отправке военных кораблей к берегам Центральной Америки. США заявили, что установление центральноамериканского единства военным путем для них неприемлемо. Гватемалу предупредили, что США не потерпят нарушения прав американских граждан в ходе возможных военных действий.
9 марта 1885 года американский посланник в Гватемале прибыл в Сальвадор и встретился с президентом Сальдиваром по просьбе последнего. Дипломат сообщал в Вашингтон, что в Сальвадоре проходят антигватемальские демонстрации[106]. Американцы поддержали Сальдивара, и президент показал посланнику США телеграмму Порфирио Диаса, где тоже гарантировалась помощь в борьбе против Барриоса.
Вслед за телеграммой Порфирио Диас сосредоточил на гватемальской границе мощную, по меркам региона, армию: 2000 сабель и 4000 штыков[107]. К гватемальскому порту Сан-Хосе был направлен мексиканский военный корабль. Тем не менее Мексика побоялась официально вступить в антигватемальский военный союз вместе с Сальвадором, Коста-Рикой и Никарагуа, так как опасалась недружественной реакции США в ответ на этот шаг.
Диас написал Барриосу, что мексиканское и центральноамериканское общественное мнение решительно отвергает его инициативу. Мексиканцы отозвали свою дипмиссию из Гватемалы и демонстративно перевели ее в Сальвадор.
Барриос, продолжая доверять американцам, попросил США быть посредником в назревавшем конфликте с Мексикой. Но в Вашингтоне мексиканский посланник активно работал над тем, чтобы США заняли по отношению к восстановлению центральноамериканского единства негативную позицию.
Порфирио Диас считал, что американцы все же могут решить поддержать Барриоса, а если тому удастся создать единое мощное государство, то он может попытаться отбить назад Чьяпас, ставший мексиканским штатом. Мексиканцы подозревали, что Барриос уже договорился с США о постройке межокеанского канала в обмен на поддержку его объединительных планов[108].
Мексиканцы были правы. Посланник Гватемалы в Вашингтоне Хауреги вел в 1884 году переговоры в госдепартаменте о строительстве трансокеанского канала через территорию Никарагуа в случае образования единой центральноамериканской республики. Однако гватемальцы не были готовы передать под юрисдикцию США полоску никарагуанской территории по обоим берегам канала[109].
Сами никарагуанцы отказались вступить в центральноамериканский союз во многом тоже из-за пресловутого канала. 15 марта 1885 года министр иностранных дел Никарагуа Кастельон сообщал в циркулярном письме всем никарагуанским дипломатическим представительствам: «Из той информации, которая имеется у правительства, можно сделать твердое заключение, что неожиданные и оскорбительные действия генерала Барриоса имеют в качестве подлинной причины стремление стать абсолютным арбитром переговоров о канале, а национальное единство он выдвигает лишь в качестве предлога»[110].
Американцы тем временем направили в гватемальский порт Ливингстон военный корабль «Суатара» якобы для того, чтобы забрать оттуда уже упоминавшихся выше «американских рабочих», у которых-де не было денег на билет до Нового Орлеана.
Барриос, между тем, собрал 15-тысячную армию и двинулся к сальвадорской границе. Никто не сомневался в победе гватемальцев, тем более что на сторону Барриоса перешел и сальвадорский воинский контингент во главе с генералом Франсиско Менендесом (примерно 300 человек). Всего под началом Барриоса было 20 тысяч человек – больше, чем насчитывалось в регулярной мексиканской армии того времени.
30 марта 1885 года гватемальцы перешли границу Сальвадора, разбив в первом же бою заслон сальвадорских войск у селения Эль-Коко. Сальвадорцы бежали, бросив одну пушку, митральезу и много амуниции. 2 апреля армия Барриоса выдвинулась в район сальвадорского селения Чальчуапа, где окопалась сальвадорская армия. И тут неожиданно примерно в 11 часов утра президента Гватемалы поразила шальная пуля, которую многие назвали «мистической». Дело в том, что, по словам очевидцев, Барриос был надежно защищен бруствером окопа от фронтального огня. Скорее всего, его убили сзади или с растущих рядом деревьев[111].
Однако американский посланник в Гватемале сообщал позднее, что Барриос был убит в бою, когда лично повел свои войска на укрепленные позиции врага[112]. Несмотря на панику в рядах гватемальцев, сальвадорцы не решились их преследовать.
С гибелью Барриоса погибла и идея центральноамериканского единства. Деморализованная гватемальская армия ушла из Сальвадора, а новый президент отменил знаменитый декрет своего предшественника и освободил из тюрем всех противников убитого президента. Семья Барриоса отправилась в изгнание в Сан-Франциско.
Именно консервативное правительство Никарагуа сыграло ключевую роль в крахе «проекта Барриоса».
Положение сальвадорского президента Сальдивара в собственной стране было очень непрочным – многие считали его предателем. В сальвадорской армии зрел заговор. Восстание против Сальдивара в мае 1885 года поднял соратник Барриоса Менендес. Под его командованием было от трех до четырех тысяч вооруженных сторонников. Первые бои принесли успех повстанцам. Американский посланник в Гватемале, посетивший Сальвадор, отметил, что силы Менендеса «растут с каждым» часом, а общественное мнение страны настроено в его пользу[113].
В июне 1885-го по просьбе Сальдивара и его преемника никарагуанские войска (примерно 1100 человек) вступили на территорию восточных департаментов Сальвадора, что вызвало протест правительства Гватемалы. Даже американцы сочли никарагуанскую интервенцию «неуместной». Однако Никарагуа готовилась направить в Сальвадор еще 500 военнослужащих. Тогда и Гватемала стал стягивать к границе с Сальвадором войска – около 4000 человек.
В конце концов, никарагуанская интервенция не помогла, и Менендес стал временным президентом Сальвадора.
Во второй половине 80-х годов сложными оставались никарагуанско-гондурасские отношения, так как в Гондурасе по-прежнему правил сторонник Барриоса Богран. Прессу будоражили периодические сообщения о готовящейся войне между двумя странами. Фактически это было отголоском сохранявшейся напряженности в гватемальско-сальвадорских отношениях, где Никарагуа была на стороне Сальвадора.
Пока консервативные правительства Никарагуа играли роль антинародного жандарма в Центральной Америке, против них росло недовольство в собственной стране. Сама консервативная партия (официально именовавшаяся республиканской) раскололась на два течения: церковников и прогрессистов.
В 1889 году скончался президент страны Карасо, и его четырехлетний срок отбыл до конца Роберто Сакаса, врач по образованию. В 1891-м Сакаса решил опять выставить свою кандидатуру на пост президента, хотя это было запрещено конституцией. Тогда Сакаса передал на короткое время президентские полномочия подставному малоизвестному политику и выиграл президентские выборы 1891 года. Однако это не понравилось ни консерваторам, ни либералам. 28 апреля 1893 года против Сакасы было организовано восстание в гранадском гарнизоне. Восстание поддержали и либералы.
Восставшие заняли Масайю и двинулись на Манагуа. При Ла-Барранке повстанцы разбили правительственные войска. Американский посланник Бейкер предложил свое посредничество в урегулировании конфликта. Летом 1893-го Сакаса был вынужден уступить власть временной хунте под руководством сенатора Мачадо (двух членов хунты назначал Сакаса, трех – повстанцы). Новое правительство было коалиционным: в него вошли и либералы, и консерваторы. Тем самым закончилось тридцатилетие консервативного правления в Никарагуа. Страна вступала в новый, судьбоносный период своей истории.
Глава 2. Интервенция США и борьба генерала Аугусто Сандино: 1893-1934 годы
Пришедший к власти в Никарагуа в 1893 году сорокалетний уроженец Манагуа Хосе Сантос Селайя, как и Барриос, был типичным либералом. В 16 лет он отправился в мекку всех тогдашних либералов – во Францию, где провел шесть лет.
Селайя стремился активно развивать в стране образование, бороться против засилья церкви, поощрять иностранные инвестиции и стоять на страже национального суверенитета. К американцам Селайя относился предупредительно, так как рассчитывал на помощь иностранного, прежде всего американского капитала в развитии страны. К тому же Селайя решил все-таки начать строительство межокеанского канала. И здесь он тоже полагался на инвестиции из США.
Пожалуй, дух правления Селайи лучше всего выразил великий никарагуанский поэт Рубен Дарио, говоривший, что дух никарагуанцев должен быть националистическим внутри страны и космополитичным по отношению к внешнему миру.
После тридцатилетнего правления консерваторов реформы Селайи в Никарагуа носили революционный характер.
Прежде всего, Селайя решил принять новую конституцию, которая сразу вызвала раздражение США. Многие либералы – делегаты конституционной ассамблеи хотели внести в основной закон положения об увеличении налогообложения иностранных компаний в Никарагуа. Дипломатический представитель США в Манагуа Бейкер в октябре 1893 года посетил Селайю и информировал его об «обеспокоенности» иностранного бизнеса. Селайя заверил Бейкера, что «просвещенные» элементы среди делегатов ассамблеи выскажутся против ограничения прав иностранцев, так как это может помешать иммиграции поселенцев в Никарагуа