Рабочие увольнялись и начинали заниматься более прибыльной розничной торговлей. Тем самым размывался именно тот социальный слой, на который изначально стремились опереться сандинисты.
Даниэль Ортега открыто признал, что правительство жестко контролирует заработную плату просто потому, что это единственный денежный показатель, который оно в состоянии более или менее эффективно контролировать.
В августе 1986 года Национальное руководство СФНО призвало сандинистские профсоюзы проявлять умеренность в заработной плате, но одновременно повышать дисциплину на производстве и бороться за рост производительности труда. Однако если лидеры сандинистских профсоюзов и были готовы удерживать своих членов от забастовок в пользу повышения зарплаты, то взамен они требовали от правительства сохранения контроля над розничными ценами.
Но инфляция только усиливалась, и в этих условиях директора государственных предприятий прибегали к различным ухищрениям, чтобы сохранить у себя нужных им работников. Вошла в практику выплат надбавок к заработной плате в натуральной форме – продукцией самих предприятий.
Премии в рамках СНОТС стали выдавать уже не за конкретные заслуги, а просто как надбавку к низкой зарплате. В 1987 году премии на производственных предприятиях в госсекторе составляли 100 % от номинальной зарплаты[1360].
Правительство старалось компенсировать низкую зарплату организацией на всех предприятиях магазинов, где рабочим и служащим по карточкам продавали определенный набор продуктов по государственным ценам. В феврале 1985 года было подписано соглашение с профсоюзами, по которому магазины-распределители должны были охватить 300 тысяч лиц наемного труда. Предполагалось, что каждый рабочий или служащий будет заходить в распределитель только раз в месяц. Но на практике приходилось делать это по нескольку раз, так как нужные продукты поставлялись нерегулярно. Возникали очереди, и в середине 1987 года, по некоторым оценкам, людям приходилось проводить в распределителях по три-четыре часа[1361]. А это приводило к снижению дисциплины на предприятиях – многие отпрашивались с работы именно для того, чтобы посетить распределитель.
На черном рынке можно было в сентябре 1987 года приобрести карточку, дававшую право на посещение распределителя, за 40 тысяч кордоб, что соответствовало примерно 32 % официальной средней заработной платы в тот период. Это означало, что распределители не были ключевым источником снабжения – иначе карточки стоили бы гораздо дороже.
При работе над планом на 1987 год экономисты из Секретариата планирования предложили повысить заработную плату в начале этого года на 100 %, предупредив, что потом придется сделать это с гораздо большим эффектом на рост денежной массы. Однако Национальное руководство СФНО отвергло это предложение.
В январе 1986 года сандинисты решили активизировать аграрную реформу. До тех пор практически вся земля распределялась только среди кооперативов. К тому же реформа была очень умеренной и фактически не затронула крупных и средних землевладельцев. Но в Никарагуа было до 100 тысяч крестьян, у которых вообще не имелось земли и которые много ждали от революции. С годами они разочаровались в сандинистах, и многие из них пополнили ряды «контрас», просто потому, что в лагерях «борцов за свободу» хотя бы кормили.
В 1983–1985 годах в ходе аграрной реформы было экспроприировано 345 поместий общей площадью 119 218 гектаров. В 1985 году 9537 семей получили 165 099 га, но лишь 65 419 из них были конфискованы государством у частных владельцев. Большей частью (чтобы сохранить мир с сельской буржуазией) сандинисты распределяли землю из государственного фонда. Только в 1985 году госсектор уменьшился на 10 тысяч га. А это вело к снижению экспортной выручки, так как, в отличие от крупных государственных хозяйств, получившие землю бедные крестьяне выращивали продукты для собственного потребления.
В январе 1986 года правительство решило экспроприировать наделы свыше 350 га на плодородном тихоокеанском побережье и 700 га в других районах страны уже не только у тех владельцев, кто отсутствовал в стране более шести месяцев, но и у тех, кто не обрабатывал свою землю[1362]. Поводом для экспроприации могло быть и то, что наделы сдавались в аренду.
В 1986 году было экспроприировано 449 поместий общей площадью 134 628 га. 11 626 семей получили 197 112 га земли, часть которой опять пришлось выделить из госсектора. В 1987 году было распределено 54 668 гектаров[1363].
Но земли всем все равно не хватало, в том числе и оттого, что правительство переселило примерно 140 тысяч крестьян из охваченных войной районов. Отмечались случаи захвата переселенцами крупных и средних поместий. Например, в Ла-Вероне (департамент Матагальпа) сельскохозяйственные рабочие захватили одно из довольно современных и эффективных поместий. Верховный суд Никарагуа по иску собственников постановил вернуть захваченную землю владельцам. Однако министр сельского хозяйства и член Национального руководства СФН Хайме Уилок выдал рабочим свидетельство о праве собственности на землю. Новые собственники преобразовали поместье в кооператив.
Этот пример ясно показывает, что сандинисты, несмотря на большое желание сохранить мир с частными крупными производителями, все же не могли игнорировать требований бедных крестьян и сельскохозяйственных рабочих, которые были их основной опорой на селе.
Но, с другой стороны, в 1987 году было экспроприировано на 68 % меньше земли, чем годом раньше, и этой мерой было затронуто лишь 38 268 гектаров. Правительство явно снизило темпы аграрной реформы, стремясь найти модус вивенди с буржуазией, особенно после подписания мирного договора в Эскипуласе. В 1988 году Хайме Уилок официально объявил аграрную реформу оконченной. В этом году было экспроприировано только 30 поместий.
Одной из причин недовольства многих крестьян революционной властью было неадекватное снабжение со стороны государственных организаций удобрениями, машинами, запчастями и другими вещами, необходимыми для сельского хозяйства. Во время визита в Швецию в 1985 году Даниэль Ортега получил от социал-демократического правительства Пальме несколько миллионов долларов на организацию сети кооперативных магазинов в никарагуанской деревне.
Кооперативные магазины предполагалось создать, прежде всего, в зонах, затронутых войной, для гарантированного снабжения бедного крестьянства. Поставку товаров взяло на себя государственное предприятие ECODEPA[1364]. Помимо чисто экономических целей и кооперативной торговли при этом ставились и социально-политические задачи. Члены кооперативов являлись одновременно и членами организаций местной самообороны. Также предполагалось через кооперативные магазины активнее вовлекать женщин в политическую жизнь страны.
В 1984-1989 годах ECODEPA получила на развитие кооперативной торговли 23 миллиона долларов международной помощи, в том числе 19 миллионов из Швеции и 1,7 миллиона из Голландии. Примерно 8 миллионов долларов иностранной помощи было потрачено на субсидирование товаров в кооперативных магазинах, чтобы сделать их доступными для бедных крестьян.
Первые магазины («тиенда кампесина» – «сельский магазин») открылись в ноябре 1985 года и приобрели среди крестьян большую популярность. В магазинах можно было купить необходимые товары по низким ценам, а также приобрести дефицитные товары. Доля ECODEPA, например, на рынке ранцевых опрыскивателей составляла 100 %, гвоздей для подковки лошадей – 90 %, мачете – 34 %.
Пайщиками магазина могли стать как члены производственных сельхозкооперативов, так и крестьяне-частники. В 1985-1989 годах пайщики внесли в кооперативные магазины в виде взносов примерно 500 тысяч долларов – большая для Никарагуа сумма. Прибыль магазинов обычно использовалась для их дальнейшего развития.
В 1987 году правительство Никарагуа продолжала политику осторожной адаптации цен к рыночному уровню. Торговля зерном и бобами была либерализована в рамках шести регионов, но между регионами ее могли осуществлять только государственные организации. Министерство внутренней торговли устроило блокпосты на дорогах, чтобы не допустить частников-спекулянтов в крупные города, особенно в Манагуа, где цены были самыми высокими. У такой экономической тактики были и политические цели – торговцы вывозили продукты из районов, охваченных войной, что толкало многих жителей этих территорий в оппозицию к правительству. Правительство считало, что блокпосты не вызовут недовольства крестьян, так как они были предназначены только для контроля над торговцами-посредниками.
Однако, как и раньше, экономическая политика страдала непоследовательностью. В феврале 1987 года министерство внутренней торговли объявило об усилении контроля на дорогах, а уже в апреле блокпосты были полностью отменены. Таким образом, торговля зерном и бобами была либерализована в общенациональном масштабе. Но это шло вразрез с обещаниями правительства рабочим и служащим поддерживать «гарантированные каналы снабжения» по государственным ценам.
В феврале 1987-го минторг объявил о решении сократить количество торговцев на 60 %, а уже в июле правительство объявило о намерении выдавать лицензии на право торговать любому желающему. Власти полагали, что плата за лицензию станет важным источником поступления средств в бюджет[1365].
Одновременно правительство решило, наконец, «разморозить» зарплаты. В мае 1987 года Уилок заявил, что повышение зарплаты не вызовет всплеска инфляции, так как ее истинной причиной является дефицит госбюджета. Экономический блок никарагуанского правительства считал, что официальная заработная плата рабочих и служащих настолько мала, что ее повышение всего лишь отразит реальные цены на рынке основных продуктов питания и широкого потребления.