После сражения у Эль-Сарагуаски сандинисты отступили в район реки Коко, где их тревожили американские карательные экспедиции и самолеты.
В мае же американцы назначили капитана морской пехоты Уилкинсона Джонсона новым главой центральной избирательной комиссии Никарагуа на парламентских выборах 1930 года. Одновременно госдепартамент предписал Монкаде внести изменения в избирательное законодательство[343].
Джонсон (получивший дипломатический ранг чрезвычайного и полномочного посланника) сообщал в Вашингтон в августе 1930 года, что для свободных выборов требуется прекратить практику арестов и запугивания по политическим мотивам и гарантировать свободу печати[344]. Монкада обещал Джонсону издать указ об амнистии, но отказался разрешить американцу расследовать предыдущие случаи арестов по политическим мотивам. Джонсону даже пришлось позднее издать официальное заявление с протестом против помех, которые Монкада чинил кандидатам консервативной партии.
С учетом сложной ситуации в стране Джонсон попросил для охраны избирательных участков дополнительно 800 морских пехотинцев и национальных гвардейцев. Ханна сообщал в Вашингтон, что присутствие на избирательных участках морской пехоты США произведет на никарагуанцев самое неблагоприятное впечатление, поэтому лучше активнее привлекать национальную гвардию, которая, по оценке американского посланника, «одерживает верх над бандитами».
9 сентября 1930 года Сандино опять был ранен и на время прекратил личное участие в боевых операциях. 16 октября генерал издал приказ о принудительной реквизиции у частных лиц соли и медикаментов, которых очень не хватало партизанам. Естественно, американцы и Монкада вновь окрестили Сандино «бандитом». Сандино так аргументировал свою политику: «Неужели же люди, боровшиеся за освобождение родины, должны ходить в лохмотьях?.. История нас рассудит, и тогда будет ясно, кто виноват, – мы или эти богачи, собственность которых мы реквизировали и на которых лежит главная и непосредственная вина за все то, что произошло в Никарагуа; ведь это именно они, богачи, призвали на нашу землю американских наемников»[345].
У партизан было плохо и с едой. Часто они питались только бананами и сладкой кашицей из сахарного тростника.
Парламентские выборы 2 ноября 1930 года прошли, по оценкам американцев, «спокойно» и закончились очередной победой либералов: консерваторы потеряли три места в сенате и девять – в нижней палате конгресса.
7 ноября 1930 года госсекретарь США направил Монкаде личное послание, в котором еще раз предостерегал против сокращения национальной гвардии. Это якобы не позволяли сделать «сложная ситуация и бандитизм» в граничащих с Гондурасом департаментах Нуэво-Сеговия, Хинотега и Эстели[346].
Действительно, под новый, 1931 год, Сандино опять преподнес американцам неприятный сюрприз. 10 декабря партизаны напали на 10 морских пехотинцев, чинивших оборванную телефонную линию в районе Окоталя. Восемь американцев были убиты, двум другим, несмотря на полученные ранения, удалось скрыться. Американцы в отместку согнали 1200 местных жителей в концентрационный лагерь в городе Яли, что только увеличило приток пополнения к сандинистам[347].
17 января 1931 года сандинисты атаковали город Сомото в департаменте Нуэво-Сеговия.
Госсекретарь США Стимсон (тот самый, который добился заключения соглашения в Типитапе в 1927 году) поставил вопрос о выводе американских войск в течение двух лет и передаче всех функций оккупантов национальной гвардии. Для этого гвардию надо было увеличить еще на 500 человек и освободить от местных задач по поддержанию порядка.
19 февраля 1931-го Стимсон публично заявил, что американские войска покинут Никарагуа, как только присягу принесет следующий избранный никарагуанский президент.
К этому заявлению Стимсона побудила, в числе прочего, жесткая критика политики в отношении Никарагуа в конгрессе США, причем в этом вопросе объединились и республиканцы, и демократы. В США тоже бушевал мировой экономический кризис, а содержание американской морской пехоты в Никарагуа, на Гаити и в Доминиканской республике обходилось в 8,9 млн долларов в год – больше, чем содержание такого же количества морских пехотинцев в США.
В апреле 1931 года Стимсон писал американскому посланнику в Манагуа: «Правительство США не может осуществлять общую охрану по всей стране при помощи американских войск. Это приведет к трудностям и обязательствам, которые правительство США не предполагает принимать. Те, кто желает оставаться здесь (имелись в виду американские инструкторы в национальной гвардии – прим. автора), пусть делают это на собственный страх и риск»[348].
31 марта 1931 года в 10. часов 19 минут утра в Никарагуа разразилось страшное землетрясение. Примечательно, что подземные толчки и пожары в Манагуа многие жители столицы сначала приняли за американские бомбардировки. Американские солдаты немедленно занялись в столице мародерством, и командующему национальной гвардией, американскому же генералу Кальвину Мэтьюсу пришлось ввести осадное положение. Разрушения в столице были огромными, если учесть, что большинство домов в то время были деревянными шаткими постройками бедняков. Погибли около двух тысяч человек. Половину жителей Манагуа пришлось эвакуировать в другие места.
Чтобы подправить изрядно подмоченный имидж США в Никарагуа, американцы (в том числе и военной авиацией) стали доставлять в страну гуманитарную помощь.
Сандино воспринял ужасное землетрясение как наказание свыше для американцев и их пособников. В циркулярном письме по своей армии от 10 апреля он писал: «Дорогие братья! Близится час расплаты. 31 марта текущего года землетрясение разрушило половину Манагуа; среди прочего была уничтожена посадочная площадка со значительным количеством самолетов и взрывчатых веществ, принадлежащих противнику. Сейчас, когда само провидение наказывает противника, мы со своей стороны должны повсеместно помочь ему. Наш долг – сеять ужас в стране врага…»[349]
Сандино решил ударить американцев по их самому больному месту – по кошельку, а именно – по американским инвестициям в Никарагуа.
Двумя колоннами в апреле 1931 года сандинисты отправились к атлантическому побережью вниз по течению реки Коко и по другим рекам. Вся операция была тщательно спланирована лично Сандино.
13 апреля американский консул из Блуфилдса сообщил, что утром 11 апреля 75 хорошо вооруженных партизан под командованием генерала Бландона неожиданно появились в 60 милях от Пуэрто-Кабесаса в местечке Логтаун, от которого до Пуэрто-Кабесаса была проложена железная дорога. В тот же день в бою был убит командующий национальной гвардии Пуэрто-Кабесаса американский капитан Мэрфи, который с отрядом национальной гвардии самонадеянно отправился в Логтаун, чтобы выбить оттуда сандинистов.
Впервые за всю войну партизаны осадили крупный никарагуанский город и важнейший порт – Пуэрто-Кабесас. Его падение лишило бы правительство в Манагуа таможенных пошлин – главного источника бюджетных поступлений. В окрестностях порта произошло четыре кровопролитных боя, но сандинистам для решительного штурма не хватало артиллерии, тем более что на помощь гарнизону Пуэрто-Кабесаса пришли самолеты с американских кораблей. По данным штаб-квартиры Сандино, были уничтожены 11 американцев и 15 национальных гвардейцев. Пришлось срочно перебрасывать национальную гвардию из Блуфилдса, который остался вообще без гарнизона.
Сами американцы признавали, что за 48 часов 12-14 апреля были убиты четыре американца и три пропали без вести[350]. Это были очень большие потери, если учесть предыдущий ход боев против Сандино. Ведь это была необычная засада – на сей раз партизаны наступали. Сандинисты продвинулись на расстояние 13 километров до Пуэрто-Кабесаса, что вызвало панику в Вашингтоне и лично у госсекретаря Стимсона. Госсекретарь даже предложил американцам в городе на всякий случай подняться на борт кораблей ВМФ США. Стимсон возмущался, что национальная гвардия в Сеговии позволила четырем крупным отрядам партизан незамеченными выйти в район атлантического побережья, и признал, что партизанское командование «эффективно» спланировало синхронную операцию сразу в нескольких районах страны. Госсекретарь США выражал возмущение тем, что уже на протяжении трех лет американцы тренируют национальную гвардию и создали в ней разведку, но она до сих пор не может наладить сбор сведений о повстанцах. «История учит», наставлял посланника в Никарагуа Стимсон, что при партизанской войне сбор разведданных является основным фактором. А гвардия и морская пехота постоянно попадают в засады, ничего не зная о противнике.
Стимсон никак не хотел понять, что сила разведки сандинистов и, соответственно, слабость разведки гвардии состоит в различном отношении населения к противоборствующим сторонам.
Однако через два дня американская авиация локализовала колонну сандинистов (150 человек), и в бою погиб ее командир Педро Бландон. Сандино сообщал в циркулярном письме командирам своих отрядов: «Смерть генерала Бландона явилась страшным ударом для наших войск, но никто не пал духом, наоборот, наши силы продвинулись в направлении Кабо-де-Грасиас, где захватили порт и разрушили радиостанцию. Через несколько часов Кабо был подвергнут бомбардировке с военных самолетов противника, но все обошлось без потерь с нашей стороны»[351].
Партизаны внезапно появились в городе Кабо-Грасиас-а-Диос и разгромили там фактории американских компаний[352]