Помимо легальных доходов гвардия активно «крышевала» игорный бизнес, проституцию и контрабанду.
Служить в гвардии стало престижно, и многие представители элиты, ранее презиравшие «выскочку» Сомосу, теперь охотно отдавали в офицеры гвардии своих сыновей.
Другой главной опорой Сомосы был бизнес, прежде всего экспортно-ориентированный. Друзья диктатора за крупные «откаты» могли получить освобождение от налогов или пошлин, а также льготные тарифы по перевозке железными дорогами. Сомоса, который позиционировал себя как «националиста-государственника», национализировал в 1937 году железные дороги, но доходы от них только частично шли в казну государства. Большую часть диктатор оставлял за собой. Он официально являлся главой железных дорог с титулом «Верховный руководитель»[428].
Государству принадлежал и единственный крупный экспортный порт Коринто, тарифы на услуги которого для бизнеса тоже зависели от воли диктатора.
Вообще Сомоса, любивший красивую жизнь, вскоре стал самым крупным предпринимателем страны. В качестве президента он активно захватывал в личную собственность принадлежавшие государству так называемые пустынные земли (то есть те, которые никто не обрабатывал). Затем за счет государства он оснащал их инфраструктурой (дорогами, мостами, водоснабжением и т. д.). После начала Второй мировой войны Сомоса как верный союзник США объявил войну Германии и Японии и конфисковал принадлежащие немецкому капиталу кофейные плантации в департаменте Матагальпа. На своих землях клан Сомосы помимо кофе выращивал хлопок и разводил крупный рогатый скот – это были традиционные источники богатства никарагуанской олигархии. На экспорт говядины были введены налоги, от которых, естественно, освобождалось мясо, выращенное на фермах Сомосы.
Как только Сомоса завладел единственным в стране заводом по пастеризации молока, он немедленно законодательно запретил продавать непастеризованное молоко населению.
Если в 1934 году у Сомосы практически не было никакого имущества, то в 1944-м президент владел уже 51 фермой по выращиванию крупного рогатого скота и 46 кофейными плантациями[429]. К этому времени он был крупнейшим земельным собственником и крупнейшим производителем кофе в Никарагуа. Кроме этого, диктатор приобрел завод по производству сахара в Монтелимаре, кожевенный завод (для выделки кожи со своих животноводческих ферм), цементную фабрику, спичечный завод, Национальную страховую компанию, газету «Новедадес» («Новости»), текстильное производство и доходные дома в нескольких городах.
Все отечественные и иностранные капиталисты должны были платить Сомосе «откаты» для получения лицензии на вырубку древесины или добычу полезных ископаемых, прежде всего золота. В 40-х годах годовая сумма таких «откатов» только от добычи золота оценивалась в 175-400 тысяч долларов[430].
Естественно, сколотив неправедными путями такое огромное состояние, Сомоса с самого первого дня своего пребывания в президентском кресле стал делать все, чтобы в этом кресле и остаться.
Как только Сомоса стал президентом, он стал добиваться изменения конституции страны с одной целью – закрепить свое право на переизбрание. А до изменения основного закона Сомоса в августе 1937 года провел через конгресс закон о запрете муниципальных выборов[431]. Все выборные органы власти были замены «комитетами соседей», находившимися под жестким контролем центрального правительства. Даже бюджеты муниципалитетов теперь тоже утверждали в Манагуа. Причем в столице санкционировали единое для всей страны процентное соотношение тех или иных расходов. Например, на административные расходы полагалось тратить не более 35 % бюджета, на жилищно-коммунальные услуги и развитие инфраструктуры – 40 %, на здравоохранение и гигиену – 10 % и т. д.
Если учесть, что посты глав департаментов («политических руководителей») тоже не были выборными, то получается, что Сомоса сформировал «вертикаль власти», замкнутую только на него самого.
Через две недели после прихода Сомосы к власти конгресс по настоянию нового президента стал обсуждать проект реформы конституции. «Зачищенная» от сторонников Сакасы либеральная партия была готова на все. Однако консерваторы, прежде чем дать свое согласие, хотели гарантий для своей партии относительно будущего распределения выборных должностей.
В августе 1938 года комитет конгресса по конституционной реформе представил парламенту проект новой конституции. В ней, по замыслу Сомосы, должен был быть наконец-то узаконен статус национальной гвардии, сделан ряд посулов трудящимся. Партии меньшинства (в данном случае консерваторам) было обещано пропорциональное представительство в законодательной, исполнительной и судебной власти.
Однако консерваторы решили голосовать против нового проекта конституции, так как прекрасно понимали его основное назначение – продлить срок пребывания Сомосы в президентском дворце. Но у консерваторов в обеих палатах конгресса было явное меньшинство, и парламент решил 15 декабря 1938 года провести выборы в Конституционное собрание. Сомоса всячески хотел добиться участия консерваторов в принятии новой конституции, чтобы придать ей «общенародный» характер. Была образована «техническая комиссия» по выработке проекта новой конституции в составе семи человек, причем три места отвели консерваторам (одним из них был Карлос Куадра Пассос – давний противник Чаморро)[432].
Сами выборы в Конституционное собрание было решено фактически вообще не проводить ввиду «неопытности „электората“». Главным партиям заранее отводилось определенное количество мест на основании итогов предыдущих выборов. Сомоса объяснял это стремлением обеспечить достойное представительство формально «оппозиционной» консервативной партии.
В результате консерваторы решили не участвовать и в фарсе «выборов» 6 ноября 1938 года, тем более что за распределение избирательных бюллетеней по участкам отвечала национальная гвардия. Неудивительно, что результаты были «подсчитаны» в рекордно короткие сроки – за 24 часа. Но даже на этих выборах сомосовские либералы получили на 10 тысяч голосов меньше, чем во время президентских выборов 1936 года. «Национальные консерваторы» (просомосовская фракция консервативной партии) вообще потеряли половину голосов: вместо 21 582 голосов в 1936 году они получили только 11 196 голосов в 1938-м.
Конституционное собрание выработало проект нового основного закона за четыре месяца. В документе в духе времени было несколько «социальных» положений. Так, например, государство получало право конфисковывать частную собственность ради «общего блага». Содержалось в конституции и обещание государства распределять неиспользуемые земли между мелкими и средними землевладельцами. Рабочим впервые в истории Никарагуа гарантировались один выходной день в неделю, минимальная заработная плата, ограничение продолжительности рабочего дня и выплата пособий при несчастном случае на производстве[433]. Государство брало на себя обязательство учредить службу социального страхования.
Проект новой конституции серьезно ограничивал гражданские права. Например, вне закона ставили всех, кто «делал заявления против общественного порядка, фундаментальных институтов государства (например, национальной гвардии), республиканской и демократической формы правления, установившегося социального строя, общественной нравственности и добрых традиций…»[434]. Ясно, что под такими предлогами можно было бросить в тюрьму кого угодно.
В конституции окончательно закреплялась отмена выборности муниципалитетов. Отныне президент должен был раз в два года назначать муниципальные советы. Национальная избирательная комиссия теперь тоже переходила под контроль исполнительной власти.
Наконец, конституция закрепляла статус национальной гвардии, не только как гаранта независимости и территориальной целостности нации, но и как хранителя внутреннего мира в стране.
Сомоса знал, чем «купить» американцев и заручиться их поддержкой в демонтаже демократии в Никарагуа. Еще 3 ноября 1938 года он сказал американскому посланнику Никольсону, что намерен включить в новую конституцию положения договора Брайана – Чаморро о трансокеанском канале[435]. К тому же Сомоса обещал американцам заранее представить на их рассмотрение соответствующее положение конституции. Одновременно диктатор воспользовался этим предлогом, чтобы инициировать свой визит в США.
Но госсекретарь США довольно высокомерно ответил, что договор Брайана – Чаморро и так действует, вне зависимости от того включен он в никарагуанскую конституцию или нет. В любое время США с санкции американского сената могут начать строительство канала[436]. Сомосе посоветовали лучше разрядить напряженные отношения с Коста-Рикой и Сальвадором, которые были против строительства канала без их согласия.
Посланник Николсон рекомендовал вообще не передавать договор Брайана – Чаморро на обсуждение Конституционного собрания, опасаясь, что его могут подвергнуть критике.
Однако все вышеперечисленные и многие другие положения новой конституции были призваны закамуфлировать главную новацию – срок президентских полномочий Сомосы продлялся до 1 мая 1947 года. Конституционное собрание тоже преображалось в нормальный парламент со сроком полномочий до 15 апреля 1947 года[437].
30 марта 1939 года Сомоса снова принес присягу в качестве президента республики согласно новой конституции – теперь уже без всяких выборов.
С самого начала своего пребывания у власти Сомоса хотел объединить либеральную партию по