Рене Шик был обычной марионеткой клана Сомосы и запомнился никарагуанцам только тем, что каждую среду раздавал у президентского дворца денежные купюры беднякам, образовывавшим большие очереди. Правда, собственные министры критиковали президента за то, что он берет эти деньги из государственной казны. В июле 1966 года после возвращения из поездки по Европе у Шика, давно страдавшего от пристрастия к бутылке и даже вступившего в общество анонимных алкоголиков, прихватило сердце, и 3 августа президент скончался от инфаркта.
До окончания президентского срока, истекавшего в мае 1967 года, конгресс избрал президентом министра внутренних дел Лоренсо Герреро Гутьерреса, родственника усопшего Шика.
В августе 1966-го Анастасио Сомоса-младший («Тачито») заявил о своей готовности баллотироваться на пост президента. «Тачито» за цинизм и крайнюю жестокость не любили даже в собственной семье. Он предпочитал лично пытать политических противников и держал в саду зоопарк – клетки с заключенными вперемежку с клетками, в которых сидели настоящие звери.
«Тачито» родился 5 декабря 1925 года и с семи лет учился в элитной христианской школе, в одном классе с Педро Хоакином Чаморро. Но уже в 10 лет Анастасио отправили учиться в США, где он окончил гимназию во Флориде и католическое военное училище Ла-Саль (примерный аналог кадетского училища). 3 июля 1943 года он был принят в лучшее военное училище США – Вест-Пойнт, сразу же после окончания которого отец назначил его начальником штаба национальной гвардии.
В 1950 году «Тачито» женился на своей родственнице, жившей в США, – Хоуп Поротокарреро. Сомосе-старшему нравились элегантность, знание нескольких иностранных языков и умение шикарно одеваться Хоуп. «Она – высший класс!» – говаривал «Тачо». Хоуп считалась, по меркам семьи Сомосы, культурной и светской дамой (она подражала Жаклин Кеннеди), хотя больше всего ее интересовали бутики Майами и танцы. В шикарной свадебной церемонии участвовали 4000 приглашенных. У Сомосы-младшего было пятеро детей. Они, как и их мать, были ярыми поклонниками американского образа жизни и говорили по-английски лучше, чем по-испански. Уже в 60-е годы супруги отдалились друг от друга, и Хоуп большую часть времени проводила в США. Развода избегали только по политическим мотивам.
Сначала молодые жили в Нью-Йорке, где собирались остаться на всю жизнь. Там Сомоса-младший занимался бизнесом клана, в частности, транспортной судоходной компанией «Маменик Лайн». Но сын был нужен отцу в Никарагуа.
Путь к президентскому креслу для «Тачито» был окончательно расчищен, когда в апреле 1967 года его старший брат Луис неожиданно умер от инфаркта в 45 лет.
Известие о выдвижении ненавистного «Тачито» (куда более жесткого и властолюбивого, чем Луис) заставило сандинистов вновь вернуться к партизанской борьбе.
Карлос Фонсека во второй половине 60-х жил то в Мексике, то в Коста-Рике. Будучи в очередной раз арестован и отбывая срок в костариканской тюрьме, он влюбился в Марию Хайде Теран, которая навещала его по четвергам и воскресеньям. Молодые люди познакомились на тайной студенческой сходке. Мария, бывшая на два года младше Карлоса, происходила из видной леонской семьи, известной своими либеральными взглядами. Ее отец и брат были членами Независимой либеральной партии. Семья владела издательством и книжным магазином недалеко от университета. В апреле 1965 года Мария и Карлос поженились, и в ноябре 1966-го у них родился сын – Карлос-младший.
Надо отметить, что Фонсека терпеть не мог свободных отношений между мужчиной и женщиной. Если в партизанском отряде или подполье он замечал, что между юношей и девушкой вспыхивали романтические чувства, он, как правило, немедленно вызывал молодого человека и требовал, чтобы тот оформил нормальный брак, прежде чем пара начнет жить вместе. Ясно, что такие «старомодные» уже по меркам тогдашней молодежи взгляды объяснялись тяжелой судьбой самого Фонсеки – незаконнорожденного сына матери-одиночки.
В январе 1966 года в Гаване была проведена Триконтинентальная конференция. На ней лидеры кубинской революции, в частности, Че Гевара в своем послании конференции, призвали народы Африки, Азии и Латинской Америки к вооруженной борьбе против американского империализма. Фидель Кастро обрушился с критикой на «консервативные» коммунистические партии Латинской Америки, которые, по его мнению» слишком увлеклись парламентаризмом и работой в профсоюзах. Кастро призвал дать США «два, три, еще больше Вьетнамов»[514]. Именно в то время Че Гевара отправился делать революцию в Боливию.
Под влиянием кубинцев СФНО опубликовал в ноябре 1966 года манифест, в котором отказывался от мирных средств борьбы. Характерным был уже заголовок этого документа: «Сандино – да, Сомоса – нет, революция – да, избирательный фарс – нет!»[515].
В Никарагуа в то время, Партия республиканской мобилизации (в которой работали и коммунисты, и сандинисты) решила поддержать на выборах 1967 года кандидатуру консерватора, богатого скотовода Фернандо Агуэро. Принадлежащая бывшему однокласснику Сомосы-младшего Педро Хоакину Чаморро газета «Ла Пренса» была рупором объединенной оппозиции – Национального союза оппозиции.
В воскресенье 22 января 1967 года буржуазная оппозиция и коммунисты решили провести в столице мощный митинг против кандидатур «Тачито». На улицы Манагуа вышла небывалая в истории страны демонстрация – более 50 тысяч человек. Оппозиция требовала отмены намеченных на 5 февраля президенских выборов и реформы избирательного законодательства. Агуэро призвал командование национальной гвардии к диалогу с народом. Сандинсты распространяли среди демонстрантов листовки с призывом бойкотировать выборы.
И тут Сомоса-младший показал, что превзошел кровожадностью даже своего отца. Национальной гвардии был отдан приказ стрелять на поражение. На центральной улице Манагуа – авениде Рузвельта – были убиты более 100 человек (по неофициальным данным – около 1000-1500). Лидеры оппозиции укрылись в одном из отелей, который был обстрелян из танка «шерман».
Правда, по некоторым сведениям, первый выстрел прозвучал из рядов манифестантов и сделал его бывший национальный гвардеец, в то время – член СФНО Давид Техада Перальта. Но это, конечно, не оправдывает звериную жестокость национальных гвардейцев по отношению к собственному народу.
По стране прокатилась волна арестов. В числе прочих был арестован один из лидеров СФНО – Эден Пастора, которого обвинили в незаконном ношении оружия. Редакция «Ла Пренсы» была 22 января разгромлена национальной гвардией, и газета не выходила до 3 февраля. Но Агуэро все же продолжал предвыборную борьбу.
СФНО обвинил буржуазную оппозицию и коммунистов в том, что они своей неправильной тактикой подставили безоружных людей под пули. Тактика буржуазной оппозиции, которая надеялась, что жестокая расправа над мирными людьми вызовет раскол в национальной гвардии и вмешательство США в пользу оппозиции, оказалась неверной.
Неудивительно, что 5 февраля 1967 года «Тачито» был избран президентом Никарагуа, получив 75 % голосов.
Сандинисты решили заново начать партизанскую борьбу, понимая, что мирными средствами устранить диктатуру не получится. Теперь в качестве «очага» был выбран горный лесной район Панкасан, в котором жили испаноговорящие крестьяне и который находился неподалеку от родного города Фонсеки Матагальпы. В Панкасане не было крупных городов и дорог с твердым покрытием, что затрудняло возможные контрпартизанские операции национальной гвардии. Люди жили в деревнях, в каждой из которых насчитывалось не более 200 жителей. Это был центр района боевых операций Сандино в 1927-1933 годах. Многие здесь помнили «генерала свободных людей» и даже воевали в рядах его армии.
Хотя регион Панкасан занимал 15 % территории Никарагуа, там жил лишь 1 % населения страны[516].
Фонсека с апреля 1967 года находился в горах и лично готовил партизанское движение вместе с другими руководителями фронта Оскаром Турсиосом[517], Сильвио Майоргой и Томасом Борхе. Вдвоем с проводником из местных Фонсека осторожно обходил крестьянские дома (крестьяне знали его как «Иисуса») и вел беседы на тему эксплуатации крестьян местными богатеями и американскими империалистами. Крестьяне в Панкасане жили очень бедно, так как были оттеснены в этот негостеприимный район кофейными плантаторами, захватившими лучшие земли. Фонсека обещал им аграрную реформу, но предупреждал, что ее придется завоевать с оружием в руках.
Фонсека считал никарагуанский народ мятежным, но пока не революционным. Это означало, что люди в принципе готовы к восстанию против режима, но не могут сформулировать политическую программу борьбы.
Крестьяне охотно слушали «Иисуса» и обещали помощь. Проблема была, правда, в том, что у многих родственники служили в национальной гвардии. Это была давняя политика Сомосы-старшего в районах сандинистского движения 1927-1933 годов. Чтобы привлечь местное непокорное население к сотрудничеству, его охотно брали в национальную гвардию.
Помощники партизан из числа местных крестьян были организованы в ячейки, каждая из которых выполняла определенные задачи: разведка, снабжение продовольствием, предоставление жилья партизанам и т. д. Фонсека уделял конспирации огромное внимание, из-за чего над ним часто посмеивались более нетерпеливые товарищи. Например, он настаивал на том, чтобы как можно меньше бойцов СФНО в разных районах знали друг друга в лицо. Сам Фонсека часто менял внешний облик, превращаясь, скажем, из врача в бейсболиста. Он специально тренировал мимику и менял прически. Очки Фонсека (он был близорук) иногда заменял только что появившимися контактными линзами. Ходили даже слухи, что он пришел на похороны собственной матери, переодевшись монашкой.
Все руководство фронта, включая Фонсеку, прибыло в Панкасан. Партизан, снова разделенных на т