Правда, громадные иностранные деньги и строительный бум после землетрясения, казалось, покончили с фазой плохой конъюнктуры для никарагуанских экспортных товаров, наблюдавшейся в 1967-1972 годах. Четыре аграрных продукта составляли основную часть (более 60 %) никарагуанского экспорта в начале 70-х годов: 24,5 % – хлопок, 18,1 % – кофе, 10,2 % – сахар и 7,2 % – говядина[537].
Все они упали в цене после мирового энергетического кризиса 1973 года, а потом Никарагуа постигла засуха. В 1974 году строительный бум иссяк, и Сомосе ввиду отсутствия прежних экспортных поступлений пришлось активно занимать деньги за границей, благо с помощью американцев делать это ему было несложно. Последствия такой близорукой политики не замедлили сказаться.
В 1968 году у Никарагуа был самый маленький среди стран Центральной Америки внешний долг – 49 миллионов долларов. Но лишь в 1970-1975 годах внешний долг Никарагуа увеличился с 146,8 до 592,7 миллиона долларов[538].
В 1979 году к моменту падения диктатуры Сомосы на обслуживание внешнего долга страны шло уже 22 % экспорта. В 1978 году ВВП снизился на 5 %, а внешний долг достиг астрономической суммы – миллиарда долларов. Страна была фактически в состоянии банкротства. Однако на военных расходах Сомоса по-прежнему не экономил.
Но следует подчеркнуть, что ухудшившееся начиная с 1975 года экономическое положение Никарагуа не было причиной сандинистской революции 1978-1979 годов. Это ухудшение не носило характер острого кризиса, а никарагуанцы привыкли к постоянным взлетам и падениям зависимой от мирового рынка экономики страны.
В 1974 году ВВП Никарагуа вырос на 12,7 % (из-за восстановительных работ после землетрясения), в 1975 году – на 2,2 %, в 1976-м – на 5 %, в 1977-м – на 0,9 %. При этом промышленное производство увеличилось в 1977 году на 10,3 %. В целом в 1970-1978 годах ВВП Никарагуа рос на 4 % в год (в среднем в Центральной Америке – на 5,4 %). Относительно неплохими темпами увеличивались инвестиции во все сектора экономики.
Однако Никарагуа страдала от чудовищно несправедливого распределения доходов среди населения. Диктатор установил в 1975 году минимальную дневную заработную плату в 13 кордоб (меньше двух долларов), но и ее часто не выплачивали на частных предприятиях. К тому же номинальная зарплата очень сильно страдала от усилившейся в 1970-е годы инфляции. Рост цен в 1970-1979 годах составил 174 %, а на продукты питания цены выросли в 3,4 раза. Это было связано с ростом цен на импортируемые Никарагуа продукты питания и энергоносители. Если принять среднемесячную заработную плату в 1971 году за 100 %, то в 1978 году она составила только 86,3 %. Причем в торговле (среди мелких ремесленников и торговцев) реальные доходы за этот же период упали на 28,2 %[539].
ВВП на душу населения (1078 долларов) в 1978 году был ниже, чем в 1970-м (1095 долларов) – прежде всего из-за инфляции.
Таким образом, люди в Никарагуа в 70-е годы в целом жили хуже, чем в 60-е. И все же главной причиной борьбы против диктатуры Сомосы было активное неприятие всем населением тотального контроля, который диктатор и его семья осуществляли над обществом во всех сферах жизни. Никарагуанцы хотели главным образом не роста зарплаты, а элементарной свободы и возможности самовыражения в жизни, в том числе и в политической деятельности. Тем более что к концу 70-х годов благодаря пропаганде сандинистов и коммунистов многие стали понимать, что живут плохо только потому, что хорошо живут Сомоса, его семья и связанная с кланом олигархия.
В 1974 году сандинисты опять решили вернуться к вооруженной борьбе, но уже не только на основе «фокизма». Прекрасно понимая ненависть, которую испытывает к диктатуре подавляющая часть населения, сандинисты хотели смелыми вооруженными нападениями, рассчитанными прежде всего на внешний пропагандистский эффект, вызвать в стране всеобщую политическую забастовку и народное восстание.
27 декабря 1974 года один из руководителей сандинистского вооруженного подполья Херман Помарес услышал по радио, что в этот вечер будет устроен прием для посла США Тернера Шелтона на вилле министра сельского хозяйства, богатого хлопкового магната и друга Сомосы Хосе Марии («Чемы», как его звали) Кастильо в самом роскошном квартале Манагуа Лос-Роблес. В приеме, по сообщениям радио, должен был участвовать и член семейного клана Сомосы Гильермо Севилья Дебайле, уже много лет являвшийся никарагуанским послом в Вашингтоне. Среди гостей были и министр иностранных дел Алехандро Монтьель, родственник Сомосы и глава государственной кредитной корпорации ИНФОНАК Ноэль Паллейс Дебайле, другие представители «сливок» никарагуанской политики и бизнеса.
Сандинисты не захотели упустить такой прекрасный шанс для удара в сердце диктатуры. В 11:00 Помарес дал своему отряду команду на сбор. Оружие группы было весьма разнообразным: американские винтовки М-1 времен Второй мировой войны, охотничьи ружья, пистолеты и шесть ручных гранат. Каждый член боевой группы нес в большом пластиковом пакете снаряжение на случай длительной осады – воду, факелы, витамины, лекарства, глюкоза, аспирин, сыворотку, нейлоновые веревки[540]. Члены группы встретились друг с другом перед нападением в первый раз.
Командовал отрядом команданте Эдуардо Контрерас. Участники рейда надели маски из чулок и черно-красные платки (символ СФНО). Группа собралась в 21:00, быстро подготовив план боевой операции. Сандинисты приехали к особняку на двух такси, затем связали таксистов, дали им в порядке компенсации по 50 кордоб и посоветовали не звать на помощь ранее, чем через час.
В 22:50, сразу же после ухода американского посла и сводного брата диктатора генерала Хосе Сомосы, группа из 13 человек (включая трех женщин), построившись клином с острием по направлению к зданию, ворвалась на виллу. Нападавшие кричали: «Это политическая операция. Руки за голову и лицом к стене! Это Сандинистский фронт национального освобождения. Вива Сандино!» Два агента службы безопасности (из 14-15, охранявших виллу) были убиты, двое – ранены. Ранен был и один из сандинистов. Некоторые гости попадали в обморок. Кастильо раздал 13 винтовок, находившихся в доме, музыкантам оркестра, но те воевать не захотели и укрылись в ванной.
Сомоса был застигнут врасплох, пребывая в своем любимом Майами, где у него была вилла. Диктатору пришлось срочно возвращаться в Манагуа, пока его сводный брат Хосе руководил операцией по окружению захваченной виллы. Здание оцепил элитный батальон национальной гвардии «Генерал Сомоса» численностью в 500 человек. Гвардия взломала заднюю дверь особняка, но проникнуть в дом не решилась, беспорядочно ведя огонь из автоматов через щель в двери. В результате гвардейцы ранили в бедро президента компании ЭССО в Никарагуа Рапаччиоли.
В Никарагуа было введено осадное положение, которое продлилось 33 месяца.
Ночью 28 декабря в особняк позвонил удивленный Хосе Сомоса (он остался «на хозяйстве», а Анастасио был на пути в Мадрид с тем, чтобы нанести визит другому диктатору – «генералиссимусу» Франко). Хосе сразу же согласился отпустить политзаключенных в обмен на заложников. Анастасио Сомоса позвонил сводному брату из Майами (где он остановился по пути в Испанию) и приказал никаких переговоров с сандинистами не вести.
Между тем команда Контрераса предложила на роль переговорщика влиятельного архиепископа Манагуа Мигеля Обандо-и-Браво, который не скрывал своего оппозиционного настроения по отношению к диктатуре. В обмен на освобождение заложников сандинисты требовали разрешить выезд из страны находящимся в тюрьмах лидерам СФНО Даниэлю Ортеге и Хосе Бенито Эскобару (который отвечал за работу с профсоюзами). Архиепископ передал вернувшемуся в Манагуа Сомосе требование выплатить выкуп в 5 миллионов долларов мелкими купюрами. Диктатор высокомерно ответил, что сам решит проблему: «Всегда, когда вмешивается церковь, единственное, что ее интересует, – это спасти жизни. А как же все остальное?»[541]
Однако Сомосе пришлось согласиться на все требования группы Контрераса. Помимо выезда заключенных СФНО получил полмиллиона долларов выкупа (Сомоса говорил, что банки на Рождество закрыты и столько мелких купюр нигде не найдешь), а в ведущих СМИ страны («Ла Пренса», «Эль Сентроамерикано» и даже сомосовской газете «Новедадес») были опубликованы коммюнике Сандинистского фронта. Они же были зачитаны на двух телеканалах и шести радиостанциях страны.
Коммюнике были составлены очень грамотно и с прицелом на экономический кризис. В частности, в случае свержения диктатуры было обещано повысить зарплату всем группам рабочих и даже национальным гвардейцам – до 500 кордоб (71 доллар). Таким образом, большинству населения ясно дали понять, что их жизнь улучшится только после ухода Сомосы.
Население было потрясено смелой акцией СФНО: оказывается, всесильного Сомосу можно поставить на колени. Неудивительно, что когда группа Контрераса «Хуан Хосе Кесада»[542] после 60-часовой осады вместе с освобожденными политзаключенными (18 человек) ехала в аэропорт Манагуа, толпы людей по маршруту движения скандировали «Да здравствует фронт!» и «Вива Сандино!».
Среди освобожденных заключенных, прибывших вместе с Помаресом в кубинский столичный аэропорт «Хосе Марта», был будущий лидер фронта и президент Никарагуа Даниэль Ортега Сааведра.
Сааведра родился 11 ноября 1945 года в семье среднего класса в городе ЛаЛибертад, департамент Чонталес. Мать (Лидия Ортега) и отец (Даниэль Ортега) находились в позиции к режиму Сомосы, а Лидию однажды даже арестовала национальная гвардия, найдя у нее «любовные письма» и сочтя их шифрованными посланиями.
С юных лет Даниэль Ортега и его два брата Умберто и Камило принимали активное участие в борьбе против диктатуры. Уже в 15 лет Даниэля первый раз арестовали. В 1963 году он поступил в Центральноамериканский университет Манагуа, чтобы изучать право, но, примкнув к СФНО, бросил учебу. В 1967 году Ортегу арестовали второй раз за участие с автоматом в руках в экспроприации одного из отделений «Бэнк оф Америка». На тот момент он уже отвечал за партизанское движение в городах. В столичной тюрьме «Модело» Ортега писал стихотворения, одно из которых называлось «Я никогда не видел Манагуа, когда девушки там носили мини-юбки». Группа Контрераса вытащила Ортегу из тюрьмы в декабре 1974 года. На Кубе Ортега прошел подготовку к партизанской борьбе.