Правда, он, пожалуй, принес Сомосе больше вреда, чем пользы. В качестве условия выделения денег МФВ настоял на девальвации кордобы. Это была первая официальная девальвация за 40 лет, и она немедленно вызвала резкий рост цен в стране, особенно на продовольствие (примерно на 40 %). Ненависть населения к диктатуре усилилась, несмотря на обещание Сомосы к 1 мая поднять зарплату госслужащим на 15 %.
Пока Сомоса отмечал Пасху в США, сандинисты тоже решили отпраздновать святую неделю по-своему. В воскресенье 8 апреля примерно в 16:00 две колонны СФНО (200-300 бойцов) под командованием команданте Франсиско Риверы (боевой псевдоним Зорро) и Хуана Альберто Бландона (Фройлан) вошли в Эстели и захватили пустовавшие государственные здания. Был нанесен удар по гарнизону гвардии, и она предпочла отступить.
Одновременно партизаны атаковали окрестные городки и перекрыли все дороги, ведущие в Эстели.
Сандинисты хотели покинуть город, но население просило их остаться и раздать оружие. Жители Эстели были приятно удивлены тому, что, в отличие от сентября 1978 года, бойцы СФНО пришли в город прекрасно вооруженными. Это вдохновило людей на борьбу. Так, неожиданно для СФНО, в Эстели опять вспыхнуло вооруженное восстание местного населения. Партизаны были вынуждены возглавить уличную борьбу, чтобы не бросать горожан в беде.
Сомоса-младший обрадовался, решив, что сандинисты повторяют тактику сентября 1978 года. Эстели немедленно окружили около 1000 элитных солдат гвардии, и город начали методично бомбардировать и обстреливать с воздуха. Однако партизаны заблаговременно оставили недалеко от города специальный отряд дл того, чтобы в случае необходимости извне порвать блокаду. Так и вышло. Когда «Тачито» после четырех дней бомбежек и минометных обстрелов решил, что город уже превращен в развалины и его можно «зачищать» (у гвардии для этой цели были танк «шерман» и два бронетранспортера), отряд партизан неожиданно ударил в тыл элитным частям. Те были вынуждены оголить фронт, и через эту брешь сандинисты 13 апреля в 18:00 организованно стали покидать Эстели, уводя с собой в горы сотни новых бойцов, а также женщин и детей.
Перед отходом партизаны и местные жители начали демонстративно укреплять баррикады, чтобы дать гвардии понять, что сопротивление будет продолжено. 14 апреля гвардия объявила перемирие на несколько часов, чтобы позволить Красному Кресту подобрать трупы погибших. Когда перемирие закончилось, частей СФНО в городе уже не было.
Отличительной чертой этой операции были минимальные потери фронта, хотя в бою был убит командущий силами СФНО в Эстели команданте Бландон. Бои в городе также показали, что все горожане как один полностью на стороне СФНО несмотря на жестокие репрессии осени 1978 года.
Действительно, в апреле 1979-го в Эстели гвардия превзошла сама себя, даже по сравнению с осенью 1978-го. Из госпиталя Сан-Хуан-де-Диос на улицу вытащили двух врачей и 40 пациентов, многие из которых были без сознания. Всех их отвели во двор и расстреяли из пулеметов[626].
Часть бойцов СФНО потом тайно вернулись в Эстели для продолжения подпольной работы, других перебросили в Манагуа.
Операция в Эстели подверглась критике со стороны некоторых членов руководства СФНО, поскольку тактика фронта не планировала уличных боев (так как они вели к большим жертвам среди гражданского населения) и длительного захвата городов на данном этапе борьбы. Командиры СФНО в Эстели во время боев обратились с отчаянной просьбой начать наступление Южного фронта, чтобы оттянуть элитные части от города. Однако Пастора заявил, что пока не готов вступить в бой. Не исключено, что он хотел, чтобы гвардия истекла кровью на севере. Тогда, триумфально войдя в Манагуа, Пастора стал бы фактическим лидером СФНО.
Однако с политической точки зрения бои в Эстели было трудно переоценить. Мировая общественность еще раз убедилась в зверском характере диктатуры, и Сомоса оказался на мировой арене в такой изоляции, как никогда прежде. Именно после событий в Эстели, в которых участвовали израильские самолеты, бомбя мирное население, США стали давить на Израиль, чтобы Тель-Авив прекратил военную помощь Сомосе.
Сомоса решил срочно пополнить боеприпасы гвардии за счет центральноамериканских военных диктатур, которые обещали ему помощь в декабре 1978 года. Однако внутриполитическая ситуация коллег-диктаторов была немногим лучше, чем у самого Сомосы. На слушаниях по правам человека в американском конгрессе в 1977 году Гватемала и Сальвадор подверглись резкой критике как конгрессменов, так и госдепартамента, и США временно прекратили военную помощь этим странам. Досталось на слушаниях и Гондурасу.
Таким образом, администрация Картера испортила отношения со странами КОНДЕКА. И все же Гватемала поставила Сомосе оружие, пополнив свои собственные запасы на мировом рынке[627]. Небольшие партии боеприпасов прибыли также из Гондураса и Сальвадора. Но заменить масштабную израильскую помощь центральноамериканские диктатуры, конечно, не могли.
Неприятным сюрпризом для гвардии стало наличие у СФНО зенитных пушек и пулеметов. На севере было сбито два самолета правительственных войск.
30 апреля сандинисты вошли в Леон и закрепились там. Сомосе опять пришлось бросить на город танки и БТР, но только после жестоких боев, в которых гвардия потеряла около 100 человек, партизан удалось выбить из второго по значению города Никарагуа.
В течение апреля и мая 1979 года на севере Никарагуа повторялось одно и то же. Партизаны захватывали города, устраивали засады и быстро отходили в горы. Потери СФНО, в отличие от гвардии, были минимальны, а элитные части гвардии измотали фактически непрерывные бои. 9 мая 1979 года отряды СФНО внезапно атаковали казарму Сан-Дионисио в Матагальпе и сожгли ее дотла. Были убиты шесть гвардейцев.
После боев в Эстели военный атташе США в Манагуа полковник Маккой впервые отправил в Вашингтон сообщение, в котором не исключал победу сандинистов над Сомосой[628]. Американцы наконец-то осознали, что решающим может оказаться не современное вооружение национальной гвардии, а полная поддержка сандинистов со стороны всего населения. Маккой встретился с сыном диктатора и сказал ему, что все никарагуанцы настроены против диктатуры. «Крутой» ехидно спросил, с какими именно никарагуанцами побеседовал полковник. Маккой ответил – да хотя бы со своими садовником и парикмахером. Сомоса-младший предложил полковнику подыскать себе другую прислугу.
Как только в Вашингтоне получили тревожное сообщение Маккоя, Объединенный комитет начальников штабов вооруженных сил США немедленно запросил его, какие военные поставки из США нужны Сомосе. Игра в права человека была моментально забыта. Маккой сообщил, что нужны боеприпасы для крупнокалиберных пулеметов (12,7 мм) и автоматическое стрелковое оружие[629]. Но поставить их американцы уже не успели.
Сандинисты не забывали и о войне на политическом фронте. Чтобы лишить американцев последней надежды на мирный переход власти к проамериканской оппозиции, СФНО начал в конец апреля переговоры с остатками ФАО об объединении усилий в борьбе против диктатуры. Сомоса же совершил очередную ошибку, арестовав лидеров ФАО Альфонсо Робело и Рафаэля Кордову Риваса. Он опасался, что ФАО устроит первомайскую демонстрацию в Манагуа, которую сандинисты используют для восстания в столице.
Примечательно, что если госдепартамент США никак не отреагировал на зверства национальной гвардии в Эстели, то арест лидеров ФАО он резко осудил, и Сомоса их сразу же выпустил.
После выхода из тюрьмы в середине мая Робело призвал всю оппозицию объединиться и сформировать временное правительство. После этого он выехал во Флориду (где уже находилась его семья) и оттуда проследовал в Коста-Рику, чтобы начать переговоры с руководством СФНО.
20 мая 1979 года СФНО добился важнейшей внешнеполитической победы. В этот день после переговоров с президентом Коста-Рики Карасо мексиканский президент Хосе Лопес Портильо объявил о разрыве дипломатических отношений с Сомосой по причине вопиющих актов геноцида, которые диктатор осуществляет против собственного населения. Большую роль в этом шаге Мексики сыграли и предыдущие переговоры мексиканского президента с Фиделем Кастро.
Американцы немедленно начали убеждать остальные латиноамериканские страны не следовать мексиканскому примеру. И они добились некоторых успехов в Коста-Рике и Панаме. Президент Коста-Рики Карасо приказал гражданской гвардии не допускать атак Никарагуа с территории страны. Были арестованы 13 сандинистов.
Изменение позиции Коста-Рики могло погубить всю стратегию восстания, которая как уже упоминалось, предусматривала нанесение главного удара силами Южного фронта именно из Коста-Рики на Ривас вдоль Панамериканского шоссе (недалеко от тихоокеанского побережья). Чтобы оттянуть силы гвардии от Риваса, сандинисты решили открыть новый фронт к востоку от озера Никарагуа в районе Нуэво-Гинея. Это была сельская местность, где до сих пор партизаны не проводили среди крестьян никакой политической работы.
18 мая 1979 года колонна сандинистов численностью в 140 человек вышла в район Нуэво-Гинея из Коста-Рики. Не без помощи местных крестьян она была обнаружена гвардией и попала в заранее подготовленную засаду. Разгром сандинистов был сокрушительным – погибли 128 человек, включая одного из командующего подразделением Южного фронта Ивана Монтенегро[630].
Но как ни странно, даже это тяжелое поражение, о котором немедленно сообщила гвардия, только повысило престиж фронта среди населения – сандинистов уважали как людей, готовых без колебаний отдать жизнь за свободу страны.
19 мая, чтобы оттянуть силы гвардии от Нуэво-Гинеи, колонна «Оскар Турсиос» под командованием Хермана Помареса напала на Хинотегу. При отходе из города Помарес был ранен. Колонна Помареса насчитывала уже несколько сотен бойцов, но она все же не могла пока на равных сражаться с элитными частями гвардии.