- Ты слишком узко оцениваешь сюжет, - кипятился Белецкий: как всегда, когда дело касалось искусства, они спорили до хрипоты. - При чём тут отец, мать, дети?.. Ведь дача комдива Котова - образ собирательный. Здесь представлена целая Россия в миниатюре! Бабушки, дедушки, тётушки, старые девы, венская мебель, фотографии на стенах, чёрный рояль и непременное "бельканто" в исполнении харизматичного главного героя... Это классика! А в эпицентре всего этого - прославленный большевик, ныне обречённый на заклание, и его антипод - энкаведешник из “бывших”, который это самое заклание и осуществляет...
- Нет, ну Меньшиков в этой роли неподражаем, - Анжеле, в отличие от её товарищей, было плевать на высокие материи - она предпочитала рассуждать о более приземлённом и понятном. - Такой красавец, правда? Просто душка.
- Я видел его в спектакле “N” в роли Нижинского, - вспомнил Белецкий. - То, что он творит на сцене... это что-то невероятное. После подобного невольно ощущаешь себя полным дерьмом и понимаешь, что никогда не сможешь сыграть так же... даже вполовину так.
- Глупости! - тут же вскинулась Кетеван. - Сандро, ты - артист не менее, а может быть, даже более талантливый, чем Меньшиков! - для пущей убедительности она крепко сжала его ладонь. - И я верю, что ты достигнешь таких же высот. И в театре, и в кино!
Слышать это было безумно приятно. Она так в него верила... как не верила, пожалуй, даже родная мать, которая до сих пор (не без влияния отчима) считала, что выбор сыном профессии - едва ли не самая главная ошибка в его жизни. Она-то мечтала, что он поступит в институт международных отношений!..
А по поводу рекламных съёмок, к слову, матушка испытывала весьма двойственные чувства. С одной стороны, было ужасно приятно, чего скрывать: её мальчик вдруг сделался известным, его узнают на улицах и просят автографы, как у какой-нибудь звезды! А с другой... ну это же реклама. Низкий жанр, практически непристойный, искренне полагала она. Спасибо хоть, не лекарство от диареи или презервативы рекламировал.
Что касается отчима, то тот, напротив, был премного доволен: Саня мужик, стал настоящие, большие деньги зарабатывать!.. Его не смутило бы, даже если пасынок снялся бы в рекламе туалетной бумаги. Главное - чтобы платили хорошо.
1995 год, Москва
Между тем, студенческая жизнь катилась своим чередом: бурно, местами нервно, бессонно и голодно, но в целом очень весело. Обитатели общежития постоянно выдумывали что-нибудь сногсшибательное: то устраивали пляжную вечеринку в купальных костюмах, притащив в кухню невесть у кого позаимствованный надувной бассейн; то организовывали на крыше званый бал в стиле девятнадцатого века; то бегали в новогоднюю ночь по этажам, одевшись в маскарадные костюмы, стучались во все комнаты подряд и чуть ли не силой заставляли всех присутствующих там читать стихи, после чего вручали каждому рассказчику приз в виде бумажной снежинки.
А в марте, когда в Америке прошла очередная церемония “Оскар” и фильм “Утомлённые солнцем” получил статуэтку как лучший иностранный, студенты Щуки на радостях устроили свою кинопремию - своеобразный ответ Голливуду. Разыскав где-то несколько красных ковровых дорожек, они устлали ими пол в холле, вырезали из картона призовые “статуэтки”, покрыли их золотистой краской и организовали церемонию награждения. Девчонки вырядились в лучшие платья, а парни вдели бутоны в петлицы своих пиджаков. Это был настоящий праздник! Феерия!..
Звездой вечера стало совместное выступление Белецкого и Кетеван - они мастерски спародировали культовый танец Джона Траволты и Умы Турман из “Криминального чтива”. Их шуточный номер впоследствии сделался гвоздём многих программ, не только любительских, но и официальных - на торжественных мероприятиях в училище эти двое отжигали так, что только искры летели. “Безумно красивая пара!” - говорили о них, и у Белецкого привычно сжималось сердце в сладко-горькой тоске. Красивая... но не пара.
Весна принесла с собой ещё одно событие, не слишком весёлое, хоть, впрочем, и не трагичное: Белецкий расстался с Лидочкой.
Это произошло не по его инициативе. Балерина завела себе официального жениха, кого-то из “спонсоров”, и, как подозревал Белецкий, отъявленного бандита. Разгул криминала в те годы был привычным явлением, каждый второй бизнесмен являлся выходцем из “братков”, и это давно никого не удивляло.
Лидочка пригласила Белецкого “попрощаться” к себе домой. Разумеется, прощание началось постелью и закончилось ею же.
- Как же я буду по тебе скучать... - вздохнула девушка, прижимаясь к нему всем телом, словно не желала отпускать. - Мне ни с кем и никогда не было так хорошо, как с тобой. Правда.
- Даже с женихом? - поддел её Белецкий. - Так, может, и не стоит замуж выходить?
- А что мне ещё остаётся делать? - Лидочка засмеялась. - Не тебя же дожидаться, тут без вариантов, ты ведь меня всё равно не любишь...
- Да ведь и ты меня - тоже, - заметил он. Она загадочно улыбнулась.
- А вот люблю! - и непонятно было, то ли прикалывается, то ли всерьёз... Он, разумеется, принял её слова за остроумную шутку.
- Но зачем тебе так срочно понадобился этот брак? - недоумевая, спросил Белецкий.
- Ты не поймёшь, - она махнула рукой. - Серёжа - гарантия моей будущей карьеры. У него есть деньги, есть связи... а главное, заинтересованность в том, чтобы сделать меня солисткой. Он очень любит балет, он меня именно в театре заметил и запомнил... Если я буду с ним - не пройдёт и года, как мне достанутся главные партии в лучших спектаклях. Ему это тоже выгодно - престижно иметь в жёнах приму Большого театра, это сразу повысит его статус. Да и мне при таком авторитетном и влиятельном муже едва ли кто-то рискнёт делать пакости... К тому же, есть ещё одна банальная причина: мне жутко надоело на всём экономить, хочется просто нормально пожить и не считать каждую копейку, - призналась Лидочка в порыве внезапного откровения. - Знаешь ли ты, сколько стоят хорошие американские пуанты?! А в месяц мне нужно как минимум две пары, потому что, как только они делаются мягкими, танцевать становится ужасно неудобно. В театре нам раньше выдавали по девять пар в год, а сейчас на это просто нет средств... Ты осуждаешь меня за корысть? - она искоса взглянула на Белецкого, который внимательно слушал её пламенную речь.
- Осуждать? Ну, что ты, - он улыбнулся и, наклонившись, быстро поцеловал её голое плечо. - Мне просто будет тебя очень не хватать.
- Мне тоже, - Лидочка впилась в его губы коротким острым поцелуем. - Но продолжать встречаться тайком - не вариант, Серёжа ни в коем случае не должен узнать о нас.
- Понимаю, - вздохнул Белецкий. - И, в любом случае, я желаю тебе только добра. Будь счастлива...
А летом, когда нервотрёпка, связанная со сдачей сессии, наконец осталась позади и Белецкий предвкушал, как весело они с Кетеван станут проводить время на каникулах, случилось непредвиденное.
Приехал Аслан.
2019 год, Москва
Он прибыл минут за десять до назначенного времени. Специально выехал с запасом, учитывая утренние пробки, хотя условленная заранее кофейня была совсем недалеко от дома. Однако, как выяснилось, Кетеван приехала ещё раньше - она уже ждала его, сидя за столиком в углу.
Белецкий увидел её первым и сразу же узнал. Остановился в дверях, пока она его не заметила, и издали немного понаблюдал за нею, давая себе время на то, чтобы усмирить взволнованное, растревоженное сердце. Он, не желая признаваться в этом даже себе самому, ужасно боялся этой встречи. Боялся того впечатления, что они произведут друг на друга. Боялся тем для разговора, которые они выберут...
На первый взгляд, Кетеван мало изменилась. Конечно, она уже не была двадцатилетней девчонкой - той, которую он видел в последний раз на вокзале в далёком девяносто седьмом году. И всё-таки, время было к ней благосклонно. Он попытался взглянуть на неё отстранённо, как на незнакомку. Какое впечатление она бы на него произвела, если бы он увидел её впервые, именно здесь и сейчас?
За столиком сидела, несомненно, очень красивая женщина. Стройная, элегантно и со вкусом одетая. Тёмные волосы были собраны в аккуратную гладкую причёску. А ведь он ещё помнил, как рассыпался прежде этот непокорный водопад по её плечам и спине, окутывая девушку, словно плащом... И запах её волос, любимый, обожаемый им аромат... казалось, он вновь чувствует его - даже издали. Хотя, конечно, это была всего лишь обонятельная иллюзия.
Кетеван сидела так, что ему был виден только её профиль, освещённый мягким утренним светом. Рассеянно глядя в окно, она в непроизвольном волнении то сжимала, то разжимала пальцы. Видимо, тоже нервничала перед встречей. А он всё никак не мог пересилить себя, чтобы перестать таращиться на неё исподтишка, подойти и, наконец, поздороваться. Всё медлил, оттягивая неизбежный момент встречи.
В этот ранний час в кофейне практически не было посетителей. Это играло Белецкому на руку - больше шансов остаться незамеченным, неузнанным, избежать назойливого внимания посторонних. И всё равно на всякий случай он надел тёмные очки и кепку с большим козырьком.
Тем временем Кетеван взглянула на свои наручные часы, чуть нахмурилась и посмотрела на дверь. Скользнув рассеянным взглядом по Белецкому, она хотела было отвернуться, но тут же округлила глаза, узнавая, и попыталась выдавить из себя неуверенную улыбку.
Торчать в дверях дальше и строить из себя истукана было глупо. Он подошёл к столику, снял очки и тоже нерешительно улыбнулся в ответ.
- Ну, привет...
Она подскочила ему навстречу и смущённо замерла, не зная, как себя вести дальше: поцеловать? обнять? пожать руку?..
Белецкий первым легко коснулся губами щеки Кетеван. Кожа её была шелковисто-прохладной и пахла приятно - чем-то свежим, нежным, чуть горьковатым, и всё-таки... это был не её, иной запах. Аромат незнакомки.
Он уселся напротив окна - так, чтобы оказаться спиной к залу. Зато теперь Кетеван могла хорошенько рассмотреть его лицо, освещённое солнечным светом. Белецкий впервые подумал о том, что и сам очень изменился за эти годы. Нет, конечно, ему грех жаловаться, он отлично выглядит для своих убийс