— Да что ты в этом понимаешь? — Тут же перешел на «ты» этот человек, с которого мгновенно слетела эта его показная расслабленность. — Я лично воевал за Родину, будучи не в силах смотреть на то, во что её превращают эти товарищи. — Он снова буквально выплюнул последнее слово.
Я же, обращаясь к обоим сразу, произнес:
— В общем, господа-товарищи, подведу итог. Говоря простыми словами, оба вы воевали за свою страну, её величие и надежду на лучшее будущее. Странно это, не находите? Вот честно, не понимаю, чего вы собачитесь? Да это сейчас и неважно. Важно другое. Кто бы что не говорил, как бы про себя не думал, страна никуда не делась. Она живёт и даже процветает.
Вяземский что-то на это хотел сказать, но я не позволил, продолжив говорить.
— Как бы кому это не нравилось, но государство на руинах империи возродилось, и сейчас оно стремительно развивается. А раз так, у меня возникает логичный вопрос — на хрена сейчас вам спорить о том, чего уже нет?
Я понимаю, что взаимные обиды мешают трезво оценивать существующие реалии и толкают на всякое разное. Но всё-таки главное понять я не могу. Зачем жить прошлым, когда есть настоящее? Что вам сейчас-то делить? В общем, вы тут поговорите, пообщайтесь. Только без стрельбы и мордобоя, потому что в первом случае это плохо закончится для вас обоих, а во втором вас отсюда просто вышвырнут. А я пока займусь некоторыми неотложными делами. Выпить и закусить вам принесут. Об одном прошу — задумайтесь хоть на миг над моими словами.
Как ни странно, эти двое выглядели какими-то притихшими и задумчивыми, а мне стало пофиг, чем закончатся их разговоры. Но, чтобы не мешать им чинить разборки, уходя, я позвал пацанов за собой. Пусть попьют кофейку и подождут своего старшего товарища в другом месте. Следом за парнями переговорную покинул и Пьер. Я отдал пацанов на попечение секретарши Майкла. Ее же попросил организовать доставку из ближайшего ресторана пару бутылок вискаря с разнообразной закусью и отправить все это в переговорную. А сам вместе с Пьером занялся действительно важными делами. В первую очередь, Пьер отправил оставшегося с ним телохранителя на пароход с приказом доставить сюда в офис троицу новых сотрудников, товарищей допрошенного засланца, вместе с капитаном корабля.
Мы решили всё-таки на несколько дней повременить с отплытием и прогнать всю команду корабля вместе с телохранителями и водолазами через наших психологов. Если уж отправляться в подобное плавание, то с проверенными, насколько это возможно, людьми. После этих первостепенных дел мы немного поломали головы над тем, где и как нас собираются грабить. Ничего не надумав, пока плюнули на это дело. Слишком уж мало исходных данных. Дождёмся результатов допроса оставшейся троицы, а потом и вернемся к этому вопросу. Сейчас я попросил Пьера присмотреть за Абрамом Лазаревичем и Вяземским, а сам пошёл разговаривать с двумя молодыми парнями, которые с довольно угрюмым видом так и сидели в импровизированной столовой над остывшим кофе, о чем-то тихо переговариваясь.
Я хотел с ними поговорить, порасспросить о жизни, но не задалось. Сложно разговаривать о чем-либо с людьми, которые отвечают на вопросы неохотно, да ещё и междометиями. Помаялся немного с ними, да и плюнул на это дело. Не хотят разговаривать — пусть дальше сидят и дуются, непонятно на что. Покинув столовую, я заглянул в переговорную и чуть не расхохотался. Абрам Лазаревич с Вяземским сидели по разным сторонам длинного стола и бухали, каждый свое. У каждого из них стояло по уже изрядно опорожненной бутылке виски и по нескольку тарелок с разнообразной нарезкой. Притом, я обратил внимание, что этих самых тарелок было строго одинаковое количество у каждого. Но вызвало моё веселье не это. Посредине стола (если считать в метрах, то приблизительно в паре метров от каждого из оппонентов) сидел Пьер, перед которым стояла пустая стопка и стакан с водой. Мне это показалось настолько смешным, что я чудом не заржал, как лошадь. Всё-таки я не удержался от подколки и прежде, чем покинуть переговорную, я произнес:
— Стыдно вам должно быть, а ещё русские люди. Что же вы гостя так обижаете?
Вяземский глянул на меня с недоумением, потом ткнул пальцем в Абрама Лазаревича и произнес:
— Он —еврей.
Я ответил на автомате:
— А, ну да, это все объясняет. И постарался побыстрее ретироваться. Только с пьяными мне сейчас и не хватало вести дебаты. Преувеличиваю, конечно, назвав их пьяными. Но все равно ведь выпившие, а я трезвый. Поэтому не интересно мне будет с ними разговаривать. Тем более, что не особо-то они и разговорчивы.
Покинув переговорную, я загрустил. Как-то по-дурацки день начался, ну, и продолжается тоже. Думал будем с Пьером головы ломать, что дальше делать, а тут эти незваные гости весь настрой сбили. Только и остаётся, что ждать приезда вызванных телохранителей и капитана. До их приезда и заняться-то особо нечем. Конечно, можно было бы потерроризировать маленько Майкла, начав вникать в дела компании, но почему-то желания такого не было. Да и нормально там все идет, планово.
Так я и маялся, пока не появились означенные люди. Благо, что к моменту их приезда Пьер был ещё во вменяемом состоянии, и смог им нормально объяснить порядок необходимых действий. Он озадачил капитана доставкой людей к психологам и отправил в короткую командировку телохранителей. Их он вообще уведомил, что они едут на помощь своему товарищу, который сейчас проводит интенсивные занятия с молодёжью, но его одного недостаточно для того, чтобы охватить весь пласт необходимых знаний и умений. Прикололся он в очередной раз. Как только и произнес все это без заминки?
Так вот бестолково и прошёл этот день до вечера. Мужики в переговорной ещё два раза требовали добавки спиртного. Они там, наверное, от скуки соревноваться начали, кто больше выпьет. Первым, как и ожидалось, сдался Пьер, которого пришлось отправлять домой под присмотром телохранителя. Вторым был Вяземский, слабоват он оказался против еврея. Правда, перед тем как Вяземскому свалиться, эти двое нехило так поорали песни. Именно поорали, а не попели. Они даже, так сказать, в творчестве пытались друг друга пересилить. Когда Вяземского уволокли его молодые товарищи, Абрам Лазаревич произнес каким-то уставшим голосом:
— Здоров же он пить, зараза.
После этого зачем-то осмотрелся вокруг мутным взглядом, уложил голову на стол и мгновенно засопел. Пришлось нам на пару с Майклом перетаскивать его на диван в комнату отдыха, которую, к счастью, Майкл организовал для себя на случай, если ему приходилось задерживаться на работе.
Тяжелым выдался этот день, зато вечер все компенсировал. Жена Пьера вместе со своим мужем по понятным причинам находилась в своей спальне. Пацаны, которые настрадались за прошедший день от участия в интенсивном шопинге, тоже предпочли удалиться в выделенную им комнату. Поэтому получилось так, что компанию мне за ужином составила только Кристина. Собственно, после ужина, который в этот раз я заказал из ресторана (просто лень было куда-либо идти) мы и расположились в гостиной, где Кристина принялась хвастаться обновками. Нет, она не устраивала показ мод с переодеваниями, хоть я был бы и не против на это посмотреть. Просто перебирала весь ассортимент приобретенных вещей, сопровождая это подробным пояснениями. Что, где и для чего. Закончив с этими важными для любой женщины делами, дальше мы просто сидели с ней на диване и болтали обо всем на свете и ни о чем.
Сам не понял, как мы начали целоваться. Надо ли говорить, что мозги при этом у меня отключились напрочь, а руки зажили собственной жизнью, исследуя…
В общем, очень вовремя в гостиную зачем-то заглянула мама Кристины, а то могло получиться так, что стала бы внезапно бабушкой. Собственно, на этом счастливый вечер почему-то закончился. Правда, как не странно, обошлось без ругани, нас просто вежливо, но непререкаемым тоном разогнали по своим комнатам.
Уже засыпая, я подумал:
— Похоже, предлога, чтобы женщин на время экспедиции оставить в Нью-Йорке, искать не придётся. Ещё бы придумать, каким образом пацанов уговорить здесь остаться. Тогда было бы совсем замечательно.
Утро у нас с Пьером началось точно так же, как и вчера, с поездки на ранчо. Пьер, хоть и маялся похмельем не слабо, но смог встать с рассветом, поэтому и в этот раз мы смогли добраться туда быстро.
Сразу по приезду нарвались на ругань от наставника, который без всякого стеснения высказал мне все, что он думает о моих умственных способностях, в частности, и возможности делать с нами какие-либо серьезные дела, в целом. Эти претензии были обоснованы, тут не поспоришь. Накладка получилась с тем, что мы отправили сюда телохранителей для допроса и тут же, следом часть команды корабля для собеседований с психологами. Вот и-за этого и пришлось наставнику с пацанами срочно искать уединенное, скрытое от посторонних глаз место, за пределами усадьбы, чтобы провести допрос этих троих засланцев. В общем, нехорошо получилось. Мне пришлось тут же отправлять психологов в офис, а Пьеру звонить и перенаправлять поток сотрудников, еще не прошедших собеседование, туда же. А потом ещё и клятвенно обещать наставнику, что подобное больше не повторится. С трудом его успокоили, из-за этого потеряли приличное количество времени до момента получения от него сведений, добытых в результате допроса псевдотелохранителей. А эти сведения стоили того, чтобы, по сути, ради их получения убить пока только трёх человек.
Если говорить кратко, то люди, которые нацелились на наше ограбление, подошли к делу очень основательно. Один из псевдотелохранителей оказался радистом, который и должен был отправить сигнал своим хозяевам сразу после того, как мы найдем сокровища. Для захвата нашего корабля, неподалеку от нашего местонахождения будет крейсировать яхта с полусотней бойцов на борту, которые и атакуют нас сразу после получения сигнала.
Чтобы эта самая яхта нас не потеряла во время смены места дислокации, на борту нашего корабля постоянно работает радиомаяк, установленный там ещё во время переоборудования судна.