Я тем временем благополучно изъял со складов ящики с деньгами, доставил их в Нью-Йорк и, можно сказать, пустился во все тяжкие. Всё-таки, когда у тебя в свободном доступе такие огромные суммы денег, это неслабо так сносит крышу, особенно если они появляются как бы из ниоткуда, и у тебя внезапно пропадает необходимость думать о какой бы то ни было экономии.
Всё-таки покойный жандарм действительно зарвался, ведь только из Англии он вывез двести шесть миллионов долларов. В пересчете, конечно, но это неважно, ведь фунты принимают к оплате в любой стране мира. Уже эти деньги позволили мне вздохнуть спокойно и взяться за реально значимые дела. А ведь ещё в Швейцарии хранится вроде бы сто тридцать с лишним миллионов, если считать в долларах. Точной суммы я пока не знаю, просто потому что последние деньги вывозились в спешке и было не до подсчетов. Неудивительно, что всякие правительственные службы так перевозбудились, ведь даже для такой страны, как Англия, суммы вроде этих довольно значимые, и когда они оказываются в руках мутных личностей, это не может не привлечь внимания. Удивительно, что эти самые службы не вмешались гораздо раньше. Если бы я хоть приблизительно представлял себе объем находящихся в обороте средств, думаю, прекратил бы эту деятельность гораздо раньше. Но ведь по телефону об этом не поговоришь, вот и вышло так, что решение о прекращении деятельности было на жандарме. Поэтому я и говорю, что он зарвался. Теперь уже ничего не вернуть и не исправить. Конечно, со стороны кажется, что мне грех жаловаться, и это действительно так, но я, не задумываясь ни на мгновение, с удовольствием поменял бы эти деньги на жизнь жандарма. Я на сто процентов уверен, что иметь в своей команде подобного специалиста стоит дороже всех этих денег, которые он же и добыл.
Так вот, получив деньги, мы резко активизировались в Аргентине. Благодаря наплыву съезжающихся туда со всего мира соотечественников дефицита рабочей силы не было в принципе, в особенности это касалось сельскохозяйственной деятельности. Людям хотелось осесть на земле, так что пришлось выкупать больше сельхозугодий, ускорять постройку поселений и предприятий, необходимых для переработки сельскохозяйственный продукции.
Делали все по тому же принципу, по которому это будет реализовано в Союзе в виде совхозов, но в чуть расширенном варианте. Рядом с каждым поселением в обязательном порядке строили хотя бы один цех по переработке продукции. Старались, конечно, формировать специализированные поселения, заточенные на какую-то одну определенную деятельность. Допустим, если там занимались выращиванием крупного рогатого скота, значит рядом строился склад, оборудованный морозильными камерами, не говоря о цехе забоя этого самого скота. Для трех-пяти таких поселений строился уже заводик, который мог из этого мяса делать ту же тушенку, например. Если же поселение специализировалось, скажем, на выращивании каких-нибудь садов, допустим, яблоневых, значит рядом с ним строился цех для переработки этих самых яблок в повидло или джем. Про разнообразные элеваторы и говорить не буду, это все само собой разумеется. Вот так вот все у нас ориентировалось на переработку и длительное хранение продукции.
Значительно ускорили мы и строительство промышленных предприятий и даже расширили это самое строительство. Помимо авиационный и автозаводов дополнительно решили организовать предприятия по сборке тракторов и навесного сельскохозяйственного оборудования.
В общем, в Аргентине благодаря нам сейчас настоящий строительный бум, но не только там. Поскольку мы изготавливали и заказывали оборудование в двойном, а иногда и в тройном размере, чтобы строить подобные заводы и в Союзе тоже, начался такой же ажиотаж и на родине.
Из-за бушующего кризиса проблем с наймом квалифицированных специалистов не было в принципе, поэтому в Советский Союз для строительства новых заводов и наладки производства мы начали отправлять людей сначала сотнями, а чуть позже уже и тысячами. Притом благодаря работе психологов туда отбирали людей, точно способных ассимилироваться и встроиться в советский социум. Переезжать туда жить надо было с концами, поэтому мы старались отправлять этих людей вместе с семьями.
В Советском Союзе, как я и планировал изначально, начиналось все не с постройки заводов, а со строительства жилья для будущих рабочих. Принцип применялся простой. Строилась тепловая электростанция, зачастую рядом с небольшим городком, в котором была вся необходимая для жизни инфраструктура, и градообразующий завод, неважно какой: автомобильный, тракторный или изготавливающий двигатели. Главное — это создание нормальных условий, не только для работы, но и для жизни людей.
Появилась у меня наконец-то возможность начать воплощать в жизнь задумки, ради которых все это в общем-то и начиналось. Я сейчас говорю о предприятиях, способных повлиять на качество жизни людей, проживающих в Союзе.
Ими я, кстати сказать, занялся в первую очередь, как только у меня появлись деньги. Не сам, конечно. Просто напряг свои отделы работой в этом направлении. Так за пару недель мы заключили контракты с кое-какими местными предпринимателями на постройку двух десятков — для начала — небольших заводов на территории Советского Союза. Надеюсь, там больше не будет больших проблем с туалетной бумагой, санфаянсом, а также довольно большим количеством строительных материалов и мебели. Не забыл я и о Красноярске и алюминиевом заводе. Туда выехала группа специалистов для проведения изыскательских работ, оценки хотя бы приблизительной стоимости строительства гидроэлектростанции, завода по производству алюминия и комбината для получения исходного сырья, из которого и будет получаться этот самый алюминий.
Короче говоря, развернулся я во всю ширь и уже очень скоро понял, что, если продолжу действовать подобным образом, то быстро вернусь к тому, с чего начал, — дефициту средств и размышлению о том, как избежать банкротства. Почти вовремя смог остановиться, задуматься и осознать, что действую я неправильно и неразумно. Глядя со стороны на слаженную и эффективную работу Вяземского и Радзивилла по руководству концерном, не стал выдумывать велосипед, а просто взял и загрузил их дополнительной работой. Да, я перевалил на их плечи руководство всеми вышеперечисленными делами, так что им, как нетрудно догадаться, пришлось изрядно напрячься. В ответ на ругань старого управленца — я сейчас про Радзивилла говорю, — который аж за голову хватался от объёма подвалившей ему работы, я только и мог, что сказать:
— А кому сейчас легко?
— Ага, — тут же ответил он. — Тут с концерном только начало что-то получаться, думал вздохнуть поспокойнее, так нет, это не про нас, спокойствия здесь не будет. Вот кто вам, Александр, мешал, прежде чем все вот это начинать, подойти и посоветоваться, как лучше все организовать?
Мне ничего не оставалось, кроме как повиниться, дескать, хотел как лучше, а получилось — как всегда. В общем, я перевалил на них все эти проблемы и наконец-то, прихватив с собой сына жандарма, который всё-таки согласился ехать в Аргентину, отправился в путь. Правда, прежде чем отбыть, я немного помог Абраму Лазаревичу с решением вопроса, который не давал ему жить спокойно. Помочь — это, конечно, сильно сказано, но тем не менее. Фотокопии бумаг, доставшихся в наследство от почившего жандарма, Абрам Лазаревич переправил в Союз нужным людям, использовав спецкурьера. Оказывается, и такие люди есть в его распоряжении. Судя по всему, начальство, которому он послал копии, заинтересовалось бумагами (да и как иначе?), потому что потребовало от Абрама Лазаревича как можно быстрее доставить оригиналы в Москву. При этом организовать доставку документов приказали так, чтобы не привлечь к этому делу ничьего внимания. Вот я и предложил не изобретать велосипед и отправить их внаглую на корабле Пьера, вот только встречать этот корабль и забирать документы придётся самому Абраму Лазаревичу, поэтому и пришлось ему в срочном порядке в очередной раз ехать на родину.
Кроме сына жандарма плыли со мной в Аргентину и полсотни девочек-сирот десяти-двенадцати лет от роду, а также человек пять их воспитательниц, которых мы нашли среди переселенцев из США. Пожилые, конечно, дамы, но зато дворянки и все до одной выпускницы Смольного института благородных девиц. Так что в теории они знают, что нужно делать с этими мелкими пигалицами. Таким вот образом пытаюсь сдержать слово, данное моей зазнобе. Конечно же, я не собираюсь упускать свою выгоду в этом деле. Пока девчонками будут заниматься эти дамы, но со временем к воспитанию подключатся и другие люди. Раз уж случилась такая оказия, что мне пришлось в это ввязаться, то и пришлось отбирать в очередной интернат смазливых девчат и с хоть какими-то мозгами. В планах готовить из них что-то вроде агентов влияния, способных выскочить замуж за важного человека, вынести ему мозг напрочь и заставить его делать то, что нужно мне, вместо того, что хочется ему. Звучит фантастически, но я ведь точно знаю, что это реально, поэтому и хочу попробовать.
В Аргентине я, можно сказать, угодил в водоворот событий и закрутился, как белка в колесе. Всем, буквально всем от меня что-нибудь было надо. Первыми насели руководители ЧВК, у которых была масса претензий и хотелок. Нет, понятно, что я накосячил и неслабо, ведь до сих пор еще не предоставил им техники. А ведь ЧВК сейчас стремительно пополняется. Довольно много переселенцев хочет связать свою судьбу с войной, и их надо на чем-то обучать. То, что есть, — это просто слезы, поэтому мои военные уже не просят, а буквально требуют закупить хоть какую-то технику для обучения людей. Собственно, техника — это только один пункт из списка того, что им нужно. На самом деле подразделениям крайне необходимо практически все, начиная от обмундирования и амуниции и заканчивая вооружением. Пришлось пообещать заняться ими в первую очередь.
Следующими недовольным всем и вся были наставники из интернатов, они просто реально уже с ног падали. Их действительно было слишком мало для такого количества воспитанников, а ведь я хотел увеличить количество детей-сирот сразу в несколько раз. Тут я успокоил народ, сообщив, что пополнение их рядов уже в пути, и люди довольно скоро появятся здесь. Ещё до отъезда из Штатов я напряг сына жандарма, велев ему обзвонить людей, который рекомендовал в наставники его отец, и пригласить их на работу. Из всего списка только один отказался, сославшись на проблемы со здоровьем, остальные согласились на переезд и работу с детьми вообще без проблем. Да иначе и быть не могло, судя по всему, жандарм предварительно уже провел с ними беседы на эту тему, поэтому каких-то особых сложностей не возникло.