– Да, неприятная история, – сказал спокойно. – Но нас с вами она никаким боком не касается.
Паша на Подбельского почти все время смотрел и видел, как у того на виске пульсирует жилка. Казалось, лопнет вот-вот.
– Почему же не касается? – спросил Подбельский голосом излишне спокойным и негромким. – Нефтеперерабатывающий завод без хозяина остался. К кому мы за бензином обратимся?
– К новому директору.
– Его нет пока.
– Он уже назначен.
Паша видел, как при этих словах Подбельский вздрогнул.
– И кто же этот человек?
– Мордюков его фамилия.
– Мордюков, – нахмурился Подбельский. – Не припомню что-то такого.
– А он не здешний.
– Откуда?
– Из Тюмени.
– Что за человек?
– Хороший человек, – дал оценку Ачоев. – Я его давно знаю.
Его, Ачоева, человек был директором поставлен. И даже Паша это понял.
– Что ж, по крайней мере, ситуация прояснилась, – сказал Подбельский.
Он уже не мог скрыть своего подавленного состояния. И выглядел неважно. Паша таким его никогда не видел.
– Так что с бензином сложностей не будет, – закончил Ачоев. – Возвращаемся к нашим заправочным станциям. Сколько времени вам потребуется на строительство?
Несколько минут, все изменилось – и в интонациях самого разговора, и в словах. Прежде они равными выглядели – Подбельский и Ачоев, но вдруг сломалось все после того, как выяснилось – Ачоев верх берет. Уверенно и неостановимо идет вперед, подминая всех. Барзыкин на его пути стоял – и Ачоев в два счета эту проблему решил. Просто и страшно. И, даже не сказав ни слова об этом, дал понять Подбельскому, что и в следующий раз не остановится.
– Сколько времени потребуется? – повторил вопрос Ачоев.
Так спрашивает заезжий начальник у пьяницы-прораба, и прораб знает – что бы ни ответил он сейчас, его слова услышаны не будут: начальник свои сроки знает и на них ориентируется, и все по его планам сложится, как он захочет, как ни доказывай, что нереально это все.
– Пара месяцев, – сказал Подбельский.
Он все так же неважно выглядел.
– Много, – качнул головой Ачоев. – Не можем мы столько ждать.
"Мы" сейчас означало не Ачоев с Подбельским, а Ачоев и еще какие-то люди. Подбельского в сторону отодвинули бесцеремонно. А когда он свою роль выполнит, его и вовсе выбросят, как ставшую ненужной вещь.
– Постараемся быстрее, – сказал безвольно Подбельский.
Паша страдал, на него глядя. И поверить не мог, что перед ним тот самый человек, которого он равным себе считал прежде.
– Быстрее – это месяц, – определил Ачоев.
Он уже папочку свою закрыл, и было видно, что разговор стремительно катится к завершению. Паша повернул голову и увидел Виталия Викторовича. Тот у входной двери стоял и смотрел в спину Ачоеву с нескрываемой ненавистью. Будто взглядом пытался испепелить мерзавца. Начальник охраны, похоже, сильнее своего шефа оказался. И не хотел сдаваться ни за что. И снова Паша тому поразился, как это он мог так в Подбельском ошибиться. Вся его сила, весь гонор его оказались мишурой. Подул холодный и беспощадный ветер жизни – и облетело все, оставив на обозрение неприглядную суть.
– Я перезвоню вам через неделю, – сказал Ачоев и поднялся с кресла. – Узнаю, как идут дела со строительством.
Он даже момент окончания разговора теперь определял. Как истинный хозяин. Подбельский протянутую ему руку пожал излишне поспешно, и это со стороны очень нехорошо смотрелось.
– Павел, проводи гостя! – сказал Подбельский.
Ачоев уже к выходу шел, и Паша направился следом, хмурясь. Ему невыносимо тяжело было сейчас приказы Подбельского выполнять.
Спустились вниз, на первый этаж.
– Ты в охране у него, что ли? – спросил неожиданно Ачоев.
– Да, – ответил Паша односложно.
– Я слышал, недавно новых людей набрали.
То ли вопрос, то ли утверждение. Паша не ответил на это ничего. Шедший впереди Ачоев обернулся, в Пашино лицо всмотрелся и рассмеялся коротко:
– Тайну хранишь, да?
И неожиданно добавил после паузы:
– Надо знать, кому служить.
Дошли до машины, Ачоев дверцу распахнул. Паша у него за спиной стоял, руки в карманы заложив, будто хотел показать, что он Подбельскому не чета и прогибаться не собирается, но Ачоев этой тихой демонстрации не заметил, сел в машину и дверцей хлопнул. "Мерседес" с места сорвался и резво покатился по аллее.
Паша наверх вернулся, дверь в номер Подбельского открыл неслышно и вошел.
– Все нормально идет, Виталик! – говорил Подбельский, вышагивая по номеру пружинящими молодецкими шагами. – Он уже полностью в своем превосходстве уверился, и нам только на руку это.
Подбельский до угла комнаты дошел, развернулся, и теперь Паша его лицо увидел. На нем и следа не оставалось от былой покорности, почти рабской. Подбельский на Пашу взглянул быстрым и почти веселым взглядом, и Паша понял вдруг, что произошло. Все обманом было, игрой, лицедейством. Он сейчас прежнего Подбельского видел – сильного и уверенного в себе.
– Барзыкина он убил, конечно, – сказал Подбельский.
Виталий Викторович на вошедшего в номер Пашу взглянул обеспокоенно, но Подбельский этой его тревоги не заметил, казалось, вовсе.
– И на место Барзыкина своего человека посадил мгновенно.
Подбельский переносицу потер.
– Ах, как быстро у них все получается, – произнес, почти восхищаясь чужой поворотливостью. – Поднаторели в этих делах. Все как по накатанному у них идет.
– Нельзя больше тянуть, – сказал Виталий Викторович мрачно. – Сомнут.
– Сомнут, – на удивление легко согласился Подбельский.
И добавил, засмеявшись:
– Если поддадимся!
Им можно было залюбоваться сейчас. Сила и уверенность в себе. Хищник. Только вперед и вверх. У Паши сердце сжалось при мысли о том, как он еще несколько минут назад ошибался. Не рассмотрел, не увидел игру. И едва осторожность не потерял. Ведь знал же, что с Подбельским всерьез все, ничего не бывает проходного и необязательного – все равно позволил себя обмануть.
– Но Хохряков-то! – воздел руки к небу Подбельский. – Неужто не знает о новом директоре, которого Ачоев из своей Тмутаракани привез?
Снял трубку быстрым движением, набрал номер телефона мэра:
– Дмитрий Семенович? Это Подбельский. Здравствуйте. До меня слухи странные доходят, будто на нефтеперерабатывающем новый хозяин появился…
Замолчал, слушая, что ему на том конце провода говорят, и головой качал, поджав губы недовольно.
– Да, – сказал он в трубку. – Конечно.
И после этого на рычаг нажал, обрывая разговор.
– А он знал обо всем, оказывается, – сказал задумчиво, телефонную трубку в руке сжимая. – Все так же не хочет в это дело влезать.
Тряхнул головой, будто наваждение сбрасывал.
– Что ж, Виталик, пора нам действовать.
Прошелся по номеру, руки в карманы брюк заложив.
– Для начала надо дать понять всем, что ничего не изменилось. Ты позвони на телевидение, Виталик, пусть съемочную группу сюда пришлют, я интервью дам.
– О чем?
– Не о чем, Виталик, а для чего. Пусть видят, что все нормально у нас, это сейчас важно. Дальше…
Подбельский посреди комнаты остановился и подумал несколько мгновений:
– Дальше еще нужно об Ачоеве справки навести: где остановился на этот раз, с кем из местных контактирует.
Обратил наконец внимание на Пашу:
– Пока все, Павел. Можешь на свой пост возвращаться.
Выпроваживал, потому что у них с начальником охраны очень интересный разговор начинался. Об Ачоеве. И о том, что с этим человеком делать. И Паше при этом совершенно ни к чему было присутствовать.
Паша в коридор вышел и дверь за собой прикрыл плотно. Он подумал сейчас, что недооценивал Подбельского все-таки. Тот непременно верх над Ачоевым возьмет. Никаких сомнений нет в этом.
66
Вечер принес долгожданную прохладу. Двое охранников у входа в корпус таращились лениво в выползающий из-под деревьев сумрак, первый предвестник близкой ночи. Луна уже поднялась, но не высветилась еще отчетливо, только примеривалась, разглядывая землю подслеповато.
Паша от окна отвернулся и подошел к своему креслу. Рассчитывал сегодня, что его сменят к ночи и он сможет домой вернуться, отоспаться после столь долгого дня, но не получилось ничего, Виталий Викторович его на ночь оставил дежурить – приказы не обсуждаются.
Подбельский из пансионата за целый день так и не выехал никуда, в своем номере пребывал неотлучно, а к нему гости все ехали и ехали, сменяли друг друга, не задерживаясь надолго, и это чередование знакомых и незнакомых Паше лиц яснее ясного говорило о том, что Подбельский и вправду не растерялся, выстраивает некую хитроумную комбинацию. Паша уже не сомневался нисколько, что у шефа все получится в конце концов.
Из своего номера Подбельский уже за полночь вышел, в джемпере просторном, даже галстук снял, расслабившись. Под глазами темные круги намечались, и опять он несколько устало выглядел, но уверенность в нем светилась, что не зря его труды и заботы и что все сделанное на пользу пойдет.
– Да ты заснул на посту, кажется, – сказал Подбельский, руки в карманы брюк закладывая.
– Нет, что вы? – попытался поспешно оправдаться Паша.
– Спишь, спишь, – протянул Подбельский и засмеялся неожиданно, и только теперь Паша понял, что не всерьез это все, отдыхает Подбельский, задирается, развлечься ему захотелось.
– Кого я в охрану набрал, сам иногда поражаюсь, – Подбельский даже головой покачал. – Один из спортсменов-рэкетиров, другой спит на посту и пузыри пускает.
Паша нахмурился, но Подбельский сделал вид, что не заметил этого.
– А чуть шуму немного случилось – и разбегаются, как зайцы.
Это уж слишком было.
– Не все разбегаются! – сказал Паша, хмурость на лице сохраняя.
– Ах да! – словно только что вспомнил Подбельский. – Я и забыл – к тебе это не относится. Обиделся, да?
И в глаза заглянул участливо, но Паша цену этой участливости знал.