— Ну, надо, так надо, — поднявшись, доктор пожал плечами.
Честно сказать, и самому-то было любопытно.
— Миша! Уходить будешь, хоть рукой махни.
— Ага!
Между тем, члены комиссии уже поднимались в вагон, сопровождаемые кем-то из санитаров. А, Сверчок и Харлампиев…
— Вот, господин штабс-капитан… — вытянувшись, начал было Сверчок.
Арбатом махнул рукой:
— Ладно!
— Майор Резенцов, финансовый отдел фронта! — отдышавшись, неумело козырнул толстяк.
Понятно, что неумело — по мирной-то профессии, поди, счетовод-бухгалтер. Или старший клерк в каком-нибудь нехилом банке.
— Титулярный советник Арбатов. Московский уголовный сыск.
— Капитан Хренников…
— Штабс-капитан Глушаков… И наш хирург — господин Петров. Привлечен в качестве понятого.
— Понятые? — майор и капитан переглянулись.
— Вообще-то, мы хотели побыстрей, — кисло улыбнулся Хренников. — Без лишней бумажной волокиты…
— Но, опись составить надо!
— Конечно-конечно! Как же без описи? — капитан охотно покивал и снял шапку. — Ну-с, давайте начнем, господа?
Доктору вдруг показалось, что этот сутулый капитан с болезненным серовато-желтым и есть тут главный, майор как-то не выказывал никакого начальственного поведения.
Сыщик молча поставил на стол саквояж. Тот самый.
— Итак… — «Товарищество Нобель и Ко»… акции в количестве триста штук… «Абрикосов и сыновья»… акционерное общество «Эйнем»… Ценные бумаги товарищества «Братья Ревильон»…
— Бумажки, как бумажки, — дребезжаще засмеялся майор. — И не скажешь — что сокровища. Так, фитюльки какие-то. Эх… счёты бы!
Скучная была работа. Но, дело двигалось.
— Русско-Азиатский банк, закладные…
За окном вдруг показалась фигурка Мишки. Ну, да, просили же помахать на прощанье.
Только уж как-то больно сильно махал! Можно сказать, семафорил… Хотел что-то спросить?
— Господин титулярный советник, я отлучусь на пару минут?
— Хорошо, господин доктор…
Накинув шинель, Иван Палыч поспешно спустился на платформу:
— Ну, чего хотел? Пообедал уже, что ли?
— Да нет… я не про то… — схватив доктора за руку, гаврош потащил его прочь от вагона.
— Я про капитана… — наконец, остановившись, встревожено промолвил Мишка. — Я его видел уже!
— Ну-у… может быть.
— В компании Фернанды и ее «кота»! Сорил деньгами, как… Никакой он не военный! Бандит! — мальчишка передернул плечами. — И толстяка я тоже видел… Только без формы…
— Точно?
— Говорю ж! У меня память.
Вполне могло и показаться, да. Однако, доложить нужно было. И так… незаметно от «комиссии». Маловероятно, но… вдруг и впрямь бандиты? После недавнего налёта на поезд ничему удивляться не приходится.
Незаметно… но, как?
За Арбатовым, наверняка, наблюдают во все глаза. Значит, остаются комендант и начмед. Лучше — комендант он всё же человек военный.
— Господин прапорщик! Там ремонтная бригада… Вас срочно хотят!
— Путь ждут! — недовольно отозвался Сидоренко.
— Говорят, всего-то на две минуты… Что-то там подписать…
Комендант повернулся к «комиссии»:
— Господа, у вас ещё долго?
— Минут на пятнадцать — точно, отозвался за всех сыскной.
— Тогда отлучусь, успею…
— Пойдёмте, я провожу… Саша! — тут же зашептал доктор, едва вышли в тамбур. — Есть сомнения по поводу комиссии. Как бы нам крайними не оказаться!
— Что-о?
Нужно было всё срочно обговорить с Арбатовым! И доктор придумал — как…
— Господин титулярный советник, вы ведь тоже нас покидаете? — вернувшись обратно в вагон, громко осведомился комендант.
— Ну да, — сыщик нервно обернулся. — А в чём дело-то?
— Надо срочно расписку! Ну, вы ведь у нас столовались… и ваши люди… для отчёта…
Даже начмед не выдержал:
— Александр Николаич! Ну, давайте в другое время уже. Сами видите, тут…
— В другое время, извините не могу! Там из службы тыла пришли… Требуют! Да, долго ли написать? Вон, за соседним столиком. Вот и чернила. И листок.
— Ну, коли быстро… — Арбатов поднял глаза на майора. — Вы позволите?
— Да, конечно же! Мы уж почти и закончили. Осталось составить акт!
— Сейчас и напишем… — усмехнулся сыщик. — Ну, где ваш листок… А, вижу… Этот какой-то старый… Ага…
«М. б. комиссия — бандиты. Как проверить?» — всё, что было написано на листке. Ещё даже чернила не высохли.
Надо отдать должное, Григорий Кузьмич всё понял мгновенно. И тот час же заскрипел пером:
— Вот вам расписка! Надеюсь, все?
— Угу… — покивал комендант. — Иван Палыч — отнесёте? Пока мы тут…
— Да извольте же, господа!
«Срочно телеграмму в Волоколамск, сыскное, стол розыска. Вопрос? Где примут ценности. Великие Луки? Ржев? Потом сообщить. Потяну время».
На телеграф послали самого быстроного санитара — Сверчка.
— Итак, всё ли верно, господа? — кивнув на только что составленную опись, поинтересовался Арбатов. — Прошу читать внимательно.
Просмотрели написанное за пару минут, майор с капитаном заулыбались:
— Всё верно! Можем забирать. Где расписаться, здесь?
— Да, пожалуйста…
— Вот еще здесь, в копии…
Да где же этот чёртов Сверчок?
— И вот ещё бы…
— Всё, господа! Нам пора! — безапелляционно кивнув, капитан вдруг захлопнул саквояж. — Уходим. Спасибо за содействие!
Сидоренко и Арбатов переглянулись. Иван Палыч их хорошо понимал. Пока всё не выяснено точно, нельзя ничего предпринимать. Возможны эксцессы!
— Господин капитан, вас печень не беспокоит? — заглянув в глаза длинному, неожиданно поинтересовался доктор.
— Б-беспокоит… — несколько удивлённо отозвался тот. — А почему вы…
— А поджелудочная? Так… поднимите глаза… Посмотрите налево… теперь направо… Ага — склеры жёлтые…
— Да что такое происходит-то? — возмущенно выкрикнул капитан.
— Просто вы заболеваете! — Иван Палыч был хорош! — Заболеваете прямо сейчас. Зараза то дрянная, с последствиями, причём необратимыми.
— Какая еще болезнь?
— Гепатонекроз черного спектра, — на ходу придумал Иван Павлович, чем очень сильно удивил не только капитана, но и начмеда. — Редкое, быстро прогрессирующее поражение печени с аномальной выработкой темного билирубина.
— В самом деле? — напрягся капитан.
— У нас есть лекарство! Точнее, мы можем приготовить…
— Да я же не могу ждать!
— Тогда купите в аптеке. Я могу выписать рецепт. Или будете умирать?
— Рецепт… — нерешительно заморгал капитан. — Это извольте. Только, пожалуйста, побыстрей.
Занервничал! Явно занервничал. Да и его люди тоже. Майор уже несколько раз посмотрел в окно. Правда, ничего не сказал, а лишь поиграл желваками — видать, и впрямь не был тут главным.
— Вот это вот — принимать три раза в день после еды, = лениво объяснял доктор. — А вот это — два раза. А ещё бы не худо…
— Разрешите доложить, господин штабс-капитан! — вскинув руку к шапке, в вагон вошел Сверчок.
— Ну, что там у тебя? — начмед раздражённо покусал губы. — Нетерпеливые все какие.
— Вы велели спросить про бельё…
— Я-а? А, впрочем…
— Так вот. Бельё будут менять на станции Великие Луки!
— Великие Луки… Свободен!
— Есть.
Санитар поспешно ушёл.
— Господа! Мы же забыли самое главное — ассигнации! — вдруг объявил сыщик. — Они просто в другой сумке… Немного, но, тысяч на двести точно… Они здесь, в вагоне… Сейчас… Доктор, прапорщик — помогите! А вы, господин штабс-капитан, пошлите кого-нибудь за чернилами — кончились!
— Да я…
В руках Арбатова и Сидоренко вдруг возникли револьверы:
— Капитан, руки! Говорю руки вверх, живо!
Двое жандармов взяв винтовки наперевес, взяли на мушку нижних чинов. Капитан было дернулся… И, получив от Арбатова хороший удар в челюсть, упокоился в углу, у двери. Майор и «нижние чины» безропотно подняли руки.
Самым удивленным во всей этой компании оказался начмед Глушаков. И потом ещё долго обижался.
Глава 15
"Санитарный поезд имени Императрицы Александры Фёдоровны' медленно въезжал в депо под Ржевом. Созданный, чтобы помогать в лечении солдат, она сам сейчас походил на раненного бойца — потрёпанные недавним обстрелом вагоны скрипели, в стенах зияли пробоины, окна щерились осколками.
— Подлатать надобно, — произнес Глушаков, с болью в глазу оглядывая состав. — Пострадала наша ласточка. Всех раненных переведем по пунктам, кто из легких — на выписку. Чтобы никого не осталось. А сами — в депо.
— И сколько же продлиться ремонт? — спросила Шахматова.
Глушаков неопределённо пожал плечами.
— Может, неделю. А может, и больше. Сильно нас потрепало после недавнего боя. Вагоны — сплошное решето. С такими дырами курсировать по маршруту зимой — застудим всех пациентов. Да и сами замерзнем. А не дай бог остановимся где-нибудь в степи, как уже было — что тогда? Так что — ремонт.
Было видно, что внеплановая остановка не доставляла Глушакову радости. Если санитарный поезд стоит — значит где-то не оказывается помощь и, возможно, кто-то ее уже не дождется… Никогда…
— А нам что же делать? — спросил Иван Павлович.
— Может, отгул дадите? — с надеждой спросил Сверчок.
— Отгул не дам — я потом вас собирать буду еще дольше, разбежитесь кто куда. Неделя — не такой уж и долгий срок. Глядишь — и раньше справимся. В прошлый раз вообще за два дня починили местные умельцы. Так что… — начмед задумался. — Будем уборку делать! Ремонт ремонтом, а внутри тоже нужно порядок навести — мусор, стекло, кровь на полу. Санитарная обработка нужна. Вот ей и займемся.
Персонал грустно вздохнул.
Правда не все разделяли грусть начмеда по поводу вынужденной остановки. Завьялов напротив, узнав, что поезд простоит в депо около недели, обрадовался. На вопрос одного из санитаров чего же тут веселого, сообщил — в этом депо у него работает одна знакомая, к которой он и собирался заглянуть на чай.
— Барышни — это конечно хорошо, — кивнул Глушаков. — Но на первой месте — уборка! А потом уже, коли время останется, все остальные дела. В том числе, — он многозначительно глянул на Женю. — И походы в кино.