К утру она узнала, что Аделя вернули на территорию их элеватора, так как городок Сулеймания на границе с Ираном, где находилась еще одна стройплощадка контракта, и где он был последние две недели, вчера бомбили «Фантомы». Но увидеться они не могли: в советский поселок никого не пускали. Утром женщин и детей посадили в автобусы и отправили в Багдад. Автобусы тронулись, и Вероника приникла к окну, чтоб еще раз увидеть ставший родным поселок, элеватор, лица людей за окном. Вдруг за забором на небольшом возвышении она увидела тонкую фигурку Аделя. Он весь вытянулся, напряженно стараясь разглядеть свою любовь в толпе. Безнадежность и отчаяние были в его огромных черных глазах: он терял навсегда свою любимую, и не существовало никаких дорог, которыми можно было добраться до нее, даже если идти и ползти до конца своей жизни!
Вероника сделала все, что могла сделать: она отдала записку для Аделя египтянину-переводчику, надеясь, что земляк не предаст и передаст бесценную бумажку по указанному адресу. Как показали дальнейшие события, земляк не предал.
Адель печатными буквами, едва понятными словами четыре года писал письма в Минводы с обещаниями любить Веронику всю жизнь. Где, в какой бойне той многолетней войны так внезапно спустя четыре года пропала его любящая душа, Веронике так и не удалось узнать никогда.
Оправившись от первого шока расставания с мужьями, с родным уже поселком и привычным образом жизни, женщины в автобусе, утерев слезы, все же оживились, и постепенно в разных углах автобуса завязались беседы. Путь предстоял неблизкий: до Багдада ехать не меньше пяти часов, и новоиспеченные переселенки стали строить предположения о развитии событий, о переезде, и вновь обсуждать свою жизнь в Ираке и, конечно, свои приобретения. Одна женщина вытащила целую пригоршню золотых украшений и рассказала, как дешево еще год назад можно было приобрести золото, и как подскочили цены с началом войны. Женщины одна за другой показывали свои покупки: горсти золотых цепочек, связки колец и брошей. Вероника никогда не увлекалась золотыми украшениями, может, потому, что, кроме обручального кольца, их у нее никогда не было, и все же почувствовала себя обделенной: она ведь только приехала и не застала тех времен, когда можно было позволить себе купить такие богатства. «Ну что за судьба у меня такая, – думала обиженно Вероника, – и снова я на пир опоздала, ну не дается мне достаток в руки! Я что – заговоренная? Один раз получила шанс заработать и на тебе – война! Видно, я и деньги в разных измерениях живем!»
Всю неделю было не ясно, как их собираются вывозить из страны: аэропорт Багдада разбомбили еще в первые дни войны, в районе морского порта в Басре шли бои, Оман не пустил русские грузовые самолеты, а Турция не гарантировала безопасность на железной дроге в связи с действиями бандитов в горах. Оставалась Сирия, но она пока не давала добро на перевозку через всю страну к Средиземному морю нескольких тысяч советских беженцев. Все эти сложности решались в посольствах, а беженцев отправили на еще один, самый крупный советский строительный объект на границе с Сирией, где были свободные дома для расселения. Там строилась плотина для гидроэлектростанции, город был большой, и беженцев разместили в новых недостроенных домах с террасами, выходящими во внутренний дворик, и лестницей на плоскую крышу. В доме были неоштукатуренные стены, бетонные полы и неостекленные окна, но зато все удобства и кухонная утварь. Не было только мебели, поэтому выданные матрасы положили прямо на пол. Сколько беженцы будут находиться здесь, не знал никто. Все надеялись, что война все же скоро закончится, и появится возможность вернуться в свой поселок.
За неделю пребывания на чужом контракте любопытная Вероника узнала много интересного. Как-то утром, выглянув в окно, она увидела непривычную картину. Окно открывало вид на бараки для рабочих-египтян. Группа молодых ребят играла в карты за столом под окнами барака, открытая дверь отделяла их от крана с водой и расстеленного коврика рядом. Один из парней встал из-за стола, омыл ноги и лицо под краном, встал коленями на коврик и начал молиться. Затем он вернулся к столу и продолжил игру, а его партнеры по очереди между партиями усердно пообщались с Аллахом. Таких удивительных сцен Вероника увидела множество за время своего недолгого пребывания в Ираке. Но не только арабы удивляли Веронику. Здесь, в эвакуации, женщин ежедневно вывозили в соседний городок на базар, чтобы они могли потратить оставшиеся динары и купить необходимые вещи и продукты. Как только автобус высаживал на площади стайку шумных русских женщин, половина лавочек на базаре срочно закрывалась. Это было удивительно: они что, торговать не хотели? Оказалось, что наши женщины, привыкшие создавать очереди в советских нищих магазинах, не могли отказаться от толчеи и в арабских лавчонках, чем пугали спокойных и размеренных арабских торговцев. Веронике было обидно за соотечественниц, и она старалась обходить лавочки, где собиралось больше двух покупательниц. Ей нравилось общаться с любезными и услужливыми торговцами на смеси арабского, английского и русского языков и слышать комплименты только в свой адрес.
Однажды ночью им сообщили, что договоренность с Сирией достигнута, и им обеспечат «коридор» в сопровождении сирийских автоматчиков через всю страну к Средиземному морю для эвакуации из Ирака. Надежды на возвращение в поселок рухнули. К обеду около полутора тысяч женщин и детей пересадили в сирийские автобусы на нейтральной полосе, и уже в темноте колонна из пятидесяти машин тронулась в путь. Где-то часа через три колонна вдруг остановилась среди степи. Вероника не сразу поняла, в чем причина остановки, стала задавать вопросы солдатам, но они не понимали её курдско-арабско-русское наречие. Вдруг она увидела, как из автобусов в разные стороны побежали женщины с детишками: детям нужен туалет чаще, чем взрослым! А потом картина стала уже совсем комичной: в свете прожекторов на темной земле сидели светлые кочки женщин, не удержавшихся под влиянием детей. Сирийские солдаты показывали пальцами и хватались за животы от хохота. И Вероника твердо решила терпеть всю дорогу, но не подвергаться такому унижению.
Где-то среди ночи беженцев пересадили в поезд с сидячими местами на пустынном диком полустанке. Это легко сказать: «пересадили»! Задремавших беженцев в ночной темноте начали будить автоматчики. Что случилось, никто не знал, и спрашивать было некого. У каждой женщины помимо детей был багаж, состоящий из трех-четырех чемоданов, тюков и больших коробок с вещами. Впервые Вероника порадовалась, что она без сына. Плач детей, сопенье перегруженных женщин, крики автоматчиков и угар от заправленных соляркой ревущих двигателей автобусов – этот ночной кошмар пересадки колонны беженцев из автобусов в поезд Веронике долго еще будет сниться!
В поезде было так тесно, что ноги между вещами переставить было некуда, и все десять часов дороги надо было сидеть, скорчившись и почти без движения. Ноги распухли, хотелось в туалет. Вероника уже не раз пожалела, что не последовала примеру женщин в степи прошлой ночью. Казалось, что эта дорога никогда не кончится. К тому же много часов за окном расстилалась непроглядная черная ночь.
Проехав через полстраны, Вероника в темноте не увидела ничего, а ведь еще в школьном учебнике географии она читала о зеленых сирийских горах, тоннелях и водопадах. Она не знала, сколько времени еще им ехать, но надеялась, что с рассветом они все-таки увидят хоть что-нибудь из красот этой страны, в которую попали волей судьбы так внезапно и, скорее всего, единственный раз в жизни.
Ожидания ее не обманули: вид, что открылся из окна в то туманное утро, поражал своим масштабом и красотой. После бежево-серого каменистого ландшафта Ирака беженцы попали в райские кущи: дорога то повисала над ущельем с бурлящим в глубине потоком, то ныряла в бесконечный, погружающий во тьму тоннель, то выныривала среди громадных, кудрявых от зелени горных массивов с пенистыми водопадами. Все сидящие в вагоне смотрели как завороженные и наперебой зазывали друг друга глянуть в свою сторону. Внезапно среди гор открылся синий до горизонта простор. И не сразу пассажирки поняли, что это и есть Средиземное море. Поезд привез их прямо на территорию порта Латакия. Удивительное невиданное зрелище открылось Веронике в конце огромной асфальтированной площади, куда доставил их поезд: откуда-то из земли вырастали с трех сторон огромные, с многоэтажный дом, разной формы корабли.
Так близко, да еще не в кино, а вживую, Вероника впервые видела океанские круизные лайнеры. Оказывается, прямо сейчас ей предстояло путешествие на одном из них! Это событие стоило того, что пришлось пережить накануне!
Снова судьба подкидывала ей компенсацию, и снова Вероника убедилась: если что-то получаешь в жизни, то жди потерь, а если жизнь у тебя отняла, значит готовит тебе подарок. Тому, кто управляет нашей жизнью оттуда, сверху, очевидно, больше всего нужны наши эмоции, и ему все равно, плачем мы или смеемся, главное, чтобы не были спокойны и равнодушны.
Вероника поднималась на борт огромного восьмипалубного круизного теплохода «Казахстан» в ожидании нового необычного приключения. Это белое сверкающее чудо манило ее своей неизвестностью, морской романтикой, причастностью к красивой и богатой жизни беспечных путешественников. Не расстроило ее даже то, что их, одиночек, поселили на нижних палубах по трое в двухместные каюты, настолько сами каюты были комфортабельными и красивыми. Кормили беженцев в трех корабельных ресторанах, услужливые официантки подавали меню круизного маршрута, в великолепном музыкальном зале крутили интересные фильмы. Целых трое суток можно было свободно посещать все палубы теплохода, купаться в любом из двух бассейнов, загорать на шезлонге на верхней палубе под лучами еще такого теплого октябрьского средиземноморского солнца. Конечно, из-за своих шрамов Вероника не плавала в бассейне, но с удовольствием нежилась вблизи купающихся. Она никогда не попадала в такую шикарную обстановку и поэтому тут же дала себе слово, что все появляющиеся у нее деньги впредь будет тратить только на путешествия! Как и все обещания, даваемые себе в своей жизни, Вероника не выполнила, но в тот момент думать так было очень приятно!