ра Россия обязывалась содержать в крае свои гарнизоны еще несколько лет; таким образом императрица оставила некоторые города за собою до 1734 г. Россия принуждена была содержать в этих областях до 30 человек гарнизонного войска, и не проходило года, чтобы не встретилась надобность пополнять их более чем наполовину, потому что непривычный для русских климат страны производил между ними такую смертность, что они умирали как мухи. Рассчитано, что с 1722 г., когда Петр начал войну, во время выхода войск из Персии погибло до 130 000 человек. Спустя несколько времени по заключении договора Шах-Надир объявил войну туркам и осадил город Ардебиль, но осада его не подвигалась. Тогда главнокомандующий русскими войсками в Персии генерал Левашев по приказанию двора послал шаху нескольких артиллерийских и инженерных офицеров для управления осадой; город хотел уже сдаться, когда Левашев предложил свое посредничество; обе стороны приняли его. Он выхлопотал свободный выход турецкому гарнизону и отправку его в принадлежащую Порте крепость Шамаху. Этим генерал Левашев заслужил большую благодарность обеих сторон. Во все время, что русские офицеры находились в персидском лагере, они носили персидское платье, чтобы турки их не узнали.
Около этого времени у России возник спор с Польшей. Эта республика решила разделить герцогство Курляндское на воеводства после смерти владетельного герцога, и это дело предстояло обсудить сейму. Однако императрица велела объявить, что она ни за что не потерпит этого разделения, а так как она имела притязание на Курляндию относительно своей вдовьей части, то располагала сохранить за тамошним дворянством право выбирать герцога в случае смерти царствующего, если бы этот умер бездетным. Ее посланник в Варшаве представлял там несколько записок по означенному предмету, но так как русскому двору казалось, что на представления его не обращают должного внимания, то и было приказано нескольким полкам двинуться к границам Польши для поддержки требований посланника. Однако после некоторых переговоров дело это уладилось; войска были вызваны обратно в квартиры, но не слишком удалились от границы. Еще по другой причине войско было двинуто к границам Польши. Примас и фамилия Потоцких опасались покушения короля на польскую вольность, так как он во многих случаях поступал в противность Pactis conventis (заключенным соглашениям – лат.); между прочим, он хотел назначить графа Понятовского коронным гетманом до открытия сейма. Поэтому они послали бельского воеводу из фамилии Потоцких же к русскому двору просить защиты императрицы против короля. Когда же, спустя несколько месяцев этот государь умер, то те же войска, которые двинулись было к границе против него, теперь вступили в Польшу, чтобы утвердить сына его на престоле.
Вода и пламень: пожары и наводнения в Петербурге, 1710–1740 годыФридрих-Христиан Вебер, Педер фон Хавен
При Анне Иоанновне в Петербурге развернулось строительство военных городков – слобод. Началось все еще при Екатерине I, которая в 1726 году распорядилась отвести Преображенскому и Семеновскому полкам земли по Большой першпективной дороге (впоследствии – Невский проспект), неподалеку от Адмиралтейства. В декабре 1739 года императрица Анна Иоанновна повелела строить гвардейские полковые слободы на Московской стороне, за Фонтанкой. В указе говорилось: «Вместо казармов строить полковые слободы, дабы солдаты с вещею выгодой с женами своими жить, а дети их сбережены и при полковых школах обучены и воспитаны быть могли». Слобода Преображенского полка располагалась позади Литейного двора, Семеновского – за Фонтанкой, Измайловского – за Калинкиной деревней; впоследствии Измайловскому полку отвели участок, ограниченный нынешними Московским и Лермонтовским проспектами, Фонтанкой и Обводным каналом. Именно из этих слобод позднее развились городские районы, а имена полков сохранились в названиях улиц; в частности, Измайловский проспект своим названием обязан Измайловскому полку.
Поскольку город изначально был деревянным, да и каменное строительство затронуло лишь центральную часть, пожары являлись настоящим бедствием. С 1710 года, когда огонь уничтожил первую церковь Пресвятой Живоначальной Троицы и гостиный двор, пожары в Петербурге случались с пугающей регулярностью; в 1718 году, к примеру, сильнейший пожар уничтожил здания Сената и Военной коллегии.
Для борьбы с огнем принимались разнообразные меры: так, еще Петр Великий распорядился войскам оказывать помощь при тушении пожаров, в 1713 году горожанам вменили в обязанность принимать участие в тушении огня, в 1720 году был опубликован указ, запрещавший «подлому народу» строить бани, а в 1722 году была создана городская пожарная команда.
О том, как обстояли дела в борьбе с огнем при Петре I, читаем у Ф.-Х. Вебера.
Хотя весь город – деревянный, а крыши покрыты, в частности, легко загорающимися тонкой дранкой и щепой, тем не менее редко сгорает больше двух домов, даже если они стоят вплотную друг к другу. Ибо от огня приняты столь хорошие меры, что можно не опасаться большого ущерба. Эти меры в основном таковы. Во-первых, на башнях денно и нощно стоят сторожа, которые, заметив огонь, тотчас начинают бить в колокола особым звоном. Этому звону вторят на других колокольнях, и сразу же по всему городу бьют в барабаны пожарную тревогу. Как только это случилось, отовсюду сбегаются несколько сот и даже тысяч плотников (каких полно во всех местах города) с топорами в руках [так спешно], будто у них горят волосы на голове. Дело в том, что все плотники, как и солдаты, под страхом сурового наказания обязаны мгновенно явиться на место. Его царское величество, если находится в городе, обычно первым оказывается на пожаре, или же князь Меншиков, или комендант крепости, или некоторые генералы и высокие офицеры.
Поскольку же в таких случаях больше зависит от хорошего командира, чем от сотни работников, то происходит следующее. Соседние дома по обе стороны от уже горящих мигом организованно сносят. А так как тем временем прибывают и большие пожарные насосы, то не только огонь с необыкновенной быстротой полностью гасится, но часто наполовину спасают и уже загоревшиеся дома. Его царское величество обычно находится среди рабочих, в самом нужном месте с топором в руке забирается на полусгоревшие дома и действует так, что у смотрящих на это порой мороз по коже. Благодаря этим мерам и доброму порядку все же редко обращается в пепел больше одного, в крайнем случае нескольких домов (хотя пожары возникают чуть не каждую неделю), сколь бы опасным это ни казалось.
В 1736 году в Петербурге побывал датчанин П. фон Хавен, которому довелось воочию наблюдать пожар на Дворцовой площади.
Пожар в Петербурге
Возможность для знакомства с епископом мне предоставил Аптекарский сад, где я жил и где епископ имел обыкновение прогуливаться из-за своего недуга. Его смерть все же не отняла у меня удовольствия, получаемого от местоположения моей квартиры. Но после его кончины в Петербурге случилось великое несчастье, более значительное и всеобщее. В середине августа, в полдень, ровно в 12 часов начался пожар, за восемь-девять часов обративший в пепел около тысячи домов. Пожар случился на Дворцовой стороне, где город был застроен наиболее сильно и плотно. Большинство сгоревших домов хотя и были деревянными, но красивы и возведены по принятым у нас правилам строительства.
Средства для тушения пожара
Некий превосходный и заслуживающий доверия автор в своей «Русской истории» сообщает о применяемых в Петербурге средствах тушения пожара, что они столь хороши, как едва ли где-либо еще. Император Петр Алексеевич для этого распределил соответствующие обязанности между всеми высокими и низкими военными и гражданскими служащими. Он сам тоже имел свои обязанности среди этих пожарных и при возникновении пожара всегда являл собой добрый пример остальным, сам участвуя в тушении, и часто с величайшей опасностью для жизни поднимался на дома. Поэтому во все его время, когда тоже были сильные пожары, за один раз никогда не сгорало больше четырех-пяти домов. Упомянутый автор показывает это далее на примере пожара, случившегося в октябре 1718 года.
Эти средства в 1736 году не были упразднены, более того, улучшены весьма полезными предписаниями. Несмотря на это, в считанные часы среди дня и в безветренную погоду, в месте, где не было недостатка в каналах или воде, обратились в пепел около тысячи домов, хотя огонь возник в доме с фундаментными стенами и спустя целый час еще не достиг какого-либо деревянного дома.
Через год сгорело несколько прекраснейших улиц Петербурга, сплошь застроенных красивыми домами с фундаментными стенами. В Москве обратилось в пепел 20–30 тысяч домов, причем князь и нынешний великий канцлер Черкасский понес убытков на сумму около 20 тысяч рублей. В Ярославле и других больших русских городах в том году пожары были не менее беспощадны. А поскольку средства для тушения повсюду были такими же, как во времена императора Петра Первого, то видно, что в подобного рода случаях дело зависит не от одних только средств; средства и распоряжения – это одно, а их верное и проворное исполнение – это другое.
Огонь возник из-за персов
Пожар, возникший спустя год, был, как говорили, устроен убийцей-поджигателем. По этому случаю провели строгое расследование. Подозреваемые лица после мучительных допросов и полученного признания были подвергнуты наказанию. Все другие свободные люди, которые под именем иноземных офицеров пребывали в Петербурге, желая определиться на русскую императорскую службу, получили приказы безотлагательно покинуть страну. Но в том, именно 1736 году с тем большим трудом можно было себе представить, что поджог устроили злоумышленники, ведь ясно было, что пламя вспыхнуло в одном из дворцов персов, которые по неосторожности и разгильдяйству с огнем часто подвергали Петербург опасности, наводя страх. Хотя они и магометане, или, лучше сказать, последователи пророка Али, но все же многие из них еще придерживаются старых персидских суеверий поклонения огню. Поэтому они часто, когда им нужно, разводят довольно большие костры. И когда на всех улицах полыхало, видели, как часть персов весьма радовалась воображаемому могуществу и великолепию своего божества.
Этот азиатский народ выглядит в Петербурге очень необычно. Посему для разъяснения хочу сообщить о причине пребывания персов в городе, особенно затем, что ниже я не раз буду говорить, отчего знать это необходимо.
Тот же П. фон Хавен подробно писал и о другой беде Санкт-Петербурга – наводнениях.
Это наводнение не причинило никакого вреда, так как там уже привыкли к подобным [происшествиям, случающимся] каждую осень, и время от времени принимают следующие меры, посредством которых можно предупредить несчастье.
Грунт ценой неимоверных трудов и расходов во всех должных местах подсыпан землей по берегам и снабжен такими прочными больверками, что вода не может их размыть. Бедняки, возможно, испытывают в своих низких жалких жилищах в том или ином месте некоторые тяготы. Но более всего кажутся подверженными опасности сады и склады купцов в подвалах. Однако что касается первого, то садов в Петербурге не много. В Аптекарском саду все то, что могло быть испорчено водой, было заранее перенесено в его высокую оранжерею, где и находилось в совершенной безопасности. Подвальные склады повсюду охраняются таким образом, чтобы, едва заметят подъем воды, их легко было запереть и сохранить в порядке. И если наводнение причинит какой-либо ущерб тому или иному купцу, то ему следует отнести это на счет собственной неосторожности. Но поскольку в Петербурге многие иностранные купцы являются комиссионерами предпринимателей Голландии, Англии и других государств, то они видят свою выгоду в том, чтобы обращать внимание лишь на то, что каждый год терпят из-за наводнений невозместимый ущерб. Поэтому обычно говорят, что если в Петербурге в какой-то год не случится большого пожара или очень высокой воды, то наверняка некоторые из этих тамошних иностранных факторов обанкротятся.
Причины наводнений
Причины этих наводнений, удивительным образом случающихся в Петербурге каждую осень, представляются мне достойными изучения. Теперь это видится тем более легким, что прежде уже изучалось другими. Но в действительности задача труднее, чем кажется, ибо, насколько мне известно, причина еще пока никем удовлетворительно не объяснена. Мне думается теперь, что ее следует искать и она может заключаться в следующих трех вещах: во-первых, в поре года, затем в расположении местности и реки и, наконец, в ветре.
Что касается времени, то такие наводнения случаются каждую осень в конце октября или начале ноября месяца. Теперь известно, что в это время все воды выше, чем в какую-либо иную пору года. Ибо хотя реки весной, когда тают лед и снег и также льют сильные дожди, конечно, могут и обязательно должны сильно подниматься, однако тогда они зато имеют более сильное и быстрое течение, поскольку их уровень выше уровня открытого моря, в которое они впадают. И, напротив, осенью моря, реки и все большие водоемы поднимаются столь же высоко. Причина тому заключается в следующем. Весной воздух теплеет, поэтому расширяется и, следовательно, придавливает все воды. Осенью же, наоборот, воздух остывает, вследствие чего сжимается и освобождает воде пространство – прибывать и подниматься вверх. Опыт подтверждает сказанное настолько ясно, что в его пользу нет нужды приводить какие-либо примеры, особенно учитывая, что вдаваться в подобные материи моим намерением не является.
Относительно местоположения края и реки следует заметить, что река Нева вытекает из неспокойного Ладожского озера, затем проходит различные пороги, прежде чем, разделяясь на многочисленные рукава, образовать острова, на которых заложен и отчасти построен Петербург; затем она между Петербургом и Кронштадтом становится очень широкой, но по мере приближения к Кронштадту все более глубокой и узкой и наконец впадает в тесный Финский залив, который, протянувшись с северо-востока на юго-запад, выходит в открытое Балтийское море.
Весь край вокруг Петербурга до самого Кронштадта очень болотистый и низменный. И если бы наводнения в Петербурге не имели никаких иных причин, то уже само расположение местности и реки Невы могло бы быть для этого достаточным, особенно если учесть удивительную неспокойность Ладожского озера, до причин чего по сю пору никто не смог доискаться, хотя знать их было бы весьма важно.
Однако же прежде всего эти наводнения вызывает юго-западный ветер; вот уже почти 30 лет, с тех пор как туда пришли разумные, ученые люди, замечают, что такой ветер всегда сильно дует на протяжении нескольких дней до начала подъема воды. Этот ветер сдерживает воду в Ладожском озере и в реке Неве и также гонит мимо Кронштадта соленую морскую воду в пресную. Опыты подтверждают, что всегда, когда долго дует юго-западный ветер, между Кронштадтом и Петербургом появляется солоноватая вода. Этот ветер вряд ли способен вызвать наводнение зимой, весной и летом, ибо, как уже было сказано, вода в этой реке течет очень быстро. Кроме того, в северных областях России юго-западный ветер бывает редко. Однако каждую осень на протяжении нескольких дней он обязательно дует в округе Петербурга и северо-восточных областях [России]. Ведь легко понять, что на северо-востоке должно скорее становиться холодно, чем на юго-западе. И когда воздух от холода сжимается, то испарения в еще теплом и более расширенном юго-западном воздухе необходимо должны стремиться туда, где могли бы получить пространство, то есть на северо-восток. Поскольку ветер – не что иное, как быстрое передвижение испарений с одного места в другое, то юго-западный ветер непременно должен наконец несколько дней каждую осень дуть в Петербурге. Поскольку же этим ветром вода задерживается в Ладожском озере и реке Неве, то едва ветер изменит направление или утихнет, не может быть ничего иного, как реке сразу с большой силой устремиться в море, особенно если учесть, что она вытекает из большого Ладожского озера и минует различные водопады, прежде чем прийти к Петербургу. Но поскольку Нева в Петербурге широка, а у Кронштадта становится узкой, то ее можно рассматривать как воронку, которая должна переливаться, если в нее льют слишком много и быстро. При таких обстоятельствах весь край вокруг Петербурга обязательно должен уходить под воду и совершенно затопляться. Кроме того, замечено, что наводнения всегда происходят в полнолуние. Поскольку теперь известно, что вся влага на земле и в земле осенью, зимой и весной убывает и прибывает вместе с луной, то возможно, что полная луна может иметь какое-то отношение к наводнениям. Однако объяснить это нелегко, так как невозможно назвать причину, почему юго-западный ветер должен больше дуть именно в полнолуние, а не в новолуние. Если же от наводнений в Петербурге хотят окончательно избавиться, то я не знаю лучшего способа, чем следующий. Надо, если позволят особенности местности, прокопать канал в море из юго-западного устья реки Невы в северо-восточном направлении, и тем самым легче будет перевести течение реки Невы с южной стороны от Кронштадта, между ним и Ингерманландией, на северную сторону, между ним и Карелией. Тогда, вероятно, вода смогла бы выливаться, какой бы ветер ни был, так как она, собственно, задерживается ветром прежде всего у Кронштадта.