— …узнать трудней. Да помню.
Майлз остановил на Джонатане взгляд своих больших ласковых глаз.
— Знаешь, я ведь на самом деле не убивал Анри.
— Но ты подстроил ему ловушку. Ты был его другом, и ты его продал.
— Но непосредственно я его не убивал.
— Возможно, и я тебя не убью — непосредственно.
— Лучше быть мертвым, чем таким, как Грек, которого ты опоил дурманом.
Джонатан улыбнулся с тем вкрадчиво-беззлобным видом, который всегда принимал перед схваткой:
— Я ведь непосредственно и дурмана не готовил. Заплатил за эту работу другому.
Майлз вздохнул и опустил глаза, прикрыв их длинными ресницами.
Потом он поднял взгляд и попробовал новый подход:
— А ты знаешь, что Анри был двойным агентом?
На самом деле Джонатан узнал об этом спустя несколько месяцев после гибели Анри. Но это не имело никакого значения.
— Он был твоим другом. И моим.
— Опомнись, Джонатан. Это же был только вопрос времени: обе стороны хотели, чтобы его не стало.
— Ты был его другом.
Майлз заговорил раздраженно:
— Надеюсь, ты поймешь, если я сочту эти твои вечные рассуждения на темы морали чересчур безапелляционными для наемного убийцы?
— Он умер у меня на руках.
Майлз мгновенно смягчился:
— Я знаю. И мне искренне жаль.
— Ты помнишь, как он всегда шутил, что умрет с хорошей хохмой под занавес? В последнюю минуту он так и не придумал ничего стоящего и умер, чувствуя себя идиотом. — Джонатан явно начинал терять самообладание.
— Извини, Джонатан.
— Чудесно! Тебе очень жаль? Ты просишь извинения? Ну в таком случае, разумеется, все в полном порядке!
— Я сделал все что мог. Я устроил Мари и детям небольшую ренту. А ты — что сделал ты? В первую же ночь вставил ей свой болт!
Рука Джонатана мелькнула над столом, и Майлза вместе с креслом развернуло в сторону от сильнейшей пощечины, нанесенной тыльной стороной ладони. И тут же блондинистый борец немедленно соскочил с табуретки бара и устремился к их столику. Майлз с ненавистью посмотрел на Джонатана глазами, полными слез, потом, с трудом овладев собой, поднял руку, и борец замер на месте. Майлз печально улыбнулся Джонатану и кончиками пальцев отослал телохранителя назад. Экс-чемпион мира, обозленный, что его лишили добычи, с секунду гневно попыхтел, но вернулся к стойке.
Джонатан понял, что в первую очередь ему придется поубавить прыти у телохранителя.
— Я, должно быть, сам виноват, Джонатан. Мне не следовало тебя провоцировать. Насколько я понимаю, щека у меня красная и не очень привлекательная на вид?
Джонатан сердился сам на себя, что позволил Майлзу подначить себя на преждевременные действия. Он допил «Лафрейг» и махнул официанту.
Пока официант не отошел от стола, ни Джонатан, ни Майлз не проронили ни слова. И не взглянули друг на друга, пока уровень адреналина не снизился до нормального. Майлз даже отвернулся, не желая, чтобы индеец-официант видел его пунцовую щеку.
Затем он кроткой улыбкой показал Джонатану, что прощает его. Он не вытер слезы с глаз, полагая, что они усилят его аргументацию.
— В знак примирения я дам тебе кой-какие сведения. Джонатан не отреагировал.
— Человек, который вел со мной денежные расчеты по поводу смерти Анри, — Клемент Поуп, драконовский мальчик на побегушках.
— Сведения, конечно, полезные.
— Джонатан, скажи… А если бы Анри меня продал?
— Он никогда не поступил бы так с другом.
— Но если бы? Ты бы и его преследовал, как меня?
— Да.
Майлз кивнул.
— Так я и думал. — Он устало улыбнулся. — И это сильно портит мне дело. И все же я не собираюсь дать себя убить, принести себя в жертву твоему извращенному поклонению великим традициям дружбы. Ни рай, ни переселение душ меня не привлекают. Первое скучно, второе нежелательно. Поэтому я чувствую себя обязанным защитить свою быстротечную жизнь всеми имеющимися у меня средствами. Даже если для этого придется убить тебя, мой милый Джонатан.
— А что еще тебе остается?
— Вряд ли я пришел бы на торжище, не имея никакого товара.
На площадке появился Биг Бен. Со своей обычной широкой улыбкой он направился было к Джонатану, но увидел Майлза и, переменив решение, уселся за стойку бара, уставившись на борца с заметным отвращением.
— Ты мог бы, по крайней мере, уделить мне внимание, Джонатан.
— Пришел мой друг.
— А он сознает, какую цену ему, возможно, придется заплатить за привилегию быть твоим другом?
— Мы попусту теряем время, Майлз.
На устах Джонатана вновь появилась ласковая боевая улыбка.
— Когда я ушел из ЦИРа, Джонатан, я занялся бизнесом в Сан-Франциско. Занимаюсь перевозками. Перевожу товар с одного места на другое и там его распределяю. Самый разный товар. Чрезвычайно прибыльное дело. Но жизнь у меня не такая уж сладкая — всюду мерещится твоя тень.
— Ужасно.
— И вот в начале этого месяца я получил заказ перевезти кой-какую информацию из Монреаля в… в другое место. Для получения этой информации пришлось убить одного агента. Я в этом убийстве участия не принимал, поскольку, в отличие от тебя, кровожадностью не отличаюсь. — Он посмотрел на Джонатана, ожидая реакции. Никакой реакции не последовало. — Но я знаю, кто участвовал в убийстве. Одного из них вы вскорости шлепнули. А теперь охотитесь за вторым. Дракон сказал тебе, что ко времени санкции его люди точно установят личность. Может быть. А может быть, и нет. Я знаю, кто это был, Джонатан. А пока этих сведений нет у тебя, ты в большой опасности.
— Как так?
— Если я скажу этому человеку, кто ты и что, дичь превратится в охотника.
— Но ты готов выдать этого человека мне?
— В ответ на обещание перестать преследовать меня. Это очень выгодная сделка — не упускай же ее.
Джонатан посмотрел из окна на девушек, собравшихся в кружок возле бассейна. Они смеялись и визжали, весело терзая бедного и такого ранимого шпица, который отчаянно кружился на одном месте, стуча когтями по кафелю. Джонатан повернулся и посмотрел на телохранителя, который все еще сидел за стойкой, приглядывая за Майлзом.
— Я подумаю о твоем предложении, Майлз.
Майлз ответил усталой страдальческой улыбкой.
— Пожалуйста, оставь свои игры для дурачков. Я не могу оставаться пассивным и незащищенным, пока ты будешь думать. По-моему, ты сам учил меня не стараться обжулить жулика.
— Мое решение ты узнаешь через пять минут. Годится? — Голос Джонатана внезапно потеплел. — Как бы то ни было, Майлз, мы были когда-то друзьями, и потому…
Он протянул руку. Майлз был удивлен, но обрадован. Они обменялись крепким рукопожатием, а потом Джонатан подошел к бару, где сидели только Бен и блондинистый телохранитель. Последний сидел, откинувшись на двух задних ножках табуретки, спиной к стойке, на которой покоились его локти. Он глазел на Джонатана с язвительно-высокомерной гримасой. Джонатан подошел к нему, всем видом выражая смирение и робость.
— Ну, вот видите, мы с Майлзом поладили, — сказал Джонатан с робкой, неуверенной улыбкой. — Позвольте мне купить вам что-нибудь выпить?
Борец почесал ухо в презрительном молчании и еще дальше запрокинулся на своей табуретке, словно желая быть как можно дальше от этого раболепного ничтожества, осмелившегося поднять руку на мистера Меллафа.
Джонатан будто и не заметил этого жеста отказа.
— О, я так рад, что все так удачно вышло. Никому с моими габаритами не хотелось бы сцепиться с гигантом вроде вас.
Борец понимающе кивнул и оттянул плечи вниз, выпячивая грудные мышцы.
— В общем, такие дела, — сказал Джонатан и отошел.
Однако первый же шаг назад он завершил стремительным движением ноги, выбившим табуретку из-под борца. Плюхаясь оземь, тот еще в полете приложился головой сначала к стойке, потом к бронзовой перекладине для ног. Обезумев от боли, с упавшими на лицо волосами, борец и пошевельнуться не успел, как Джонатан наступил ему каблуком на лицо и на том же каблуке прокрутился. Нос под каблуком хрустнул и сплющился. Этот звук подогнал желчь к самой глотке Джонатана, у которого от рвотного позыва даже щеки опали. Но он знал, что в подобных ситуациях необходимо, чтобы боль не скоро забылась.
Джонатан встал на колени возле борца и поднял его лицо за волосы, приблизив на расстояние нескольких дюймов к собственному лицу.
— Послушай меня. Я не желаю, чтобы ты торчал поблизости от меня. Я этого боюсь. Я не люблю бояться. Так слушай. Хоть раз подойдешь ко мне — и ты покойник. Эй! Слушай! Не отрубайся, пока я с тобой говорю!
Глаза борца были затуманены от боли и растерянности, и он не реагировал.
Джонатан тряс его за волосы, пока несколько прядей не осталось у него между пальцами.
— Понял, что я сказал?
— Да. — Ответ был еле слышен.
— Молодец.
Джонатан бережно положил голову обратно на пол. Он встал и посмотрел на Бена, который наблюдал за всей сценой не шелохнувшись.
— Будь добр, Бен, позаботься о нем.
— Ладно, старик. Но черт меня побери, если я понимаю, что здесь происходит.
— Попозже об этом поговорим.
Двое индейцев-помощников официанта кряхтели, выполняя задачу по доставке поверженного великана в номер, а Джонатан вернулся ко входу на площадку. Он остановился там, издали поглядел на Майлза, который единственный из постояльцев знал, что произошло столкновение. Их глаза — так схожие по цвету и холодному выражению — на мгновение встретились. Затем Майлз медленно кивнул и отвернулся, грациозно смахнув пылинку с рукава своего бархатного пиджака. Он получил ответ.
АРИЗОНА, вечер того же дня
Джонатан сидел на кровати, упершись спиной в вертикально поставленную подушку и вытянув ноги перед собой. Он скрутил вторую самокрутку, облизнул ее — и забыл закурить, устремив отсутствующий взор в сгущающуюся тьму.
Он начерно прикидывал, как ему убрать Майлза. Не было никакой возможности убрать его прежде, чем тот успеет предупредить объект, кто такой Джонатан на самом деле. В Швейцарии все будет зависеть от того, сумеет ли Спецрозыск точно и своевременно установить личность объекта.