Я стер носовым платком нарисованную на столе карту, сел и спокойно курил, когда минут через двадцать вернулся Чан Ли Чин.
Вскоре, обменявшись умопомрачительными комплиментами, мы распрощались, и рябой слуга проводил меня к выходу.
В конторе для меня не оказалось никаких новостей. Фоули не удалось прошлой ночью проследить за Сурком.
На другой день, в десять минут одиннадцатого, мы с Лилиан Шан подъехали к дверям бюро Фон Ика на Вашингтон-стрит.
— Подождите минуты две, потом входите, — сказал я своей спутнице, вылезая из машины.
— Держите автомобиль наготове, — посоветовал я водителю. — Может так случиться, что придется быстро сматываться.
В бюро Фон Ика худощавый, седовласый мужчина, скорее всего, тот самый Фрэнк Пол, найденный для меня Стариком, жуя сигарету, беседовал с полудюжиной китайцев. За конторкой сидел толстый китаец и без всякого интереса наблюдал за ними сквозь огромные очки в проволочной оправе.
Я посмотрел на кандидатов. Третьим от меня был низкий, коренастый мужчина со сломанным носом. Отодвинув остальных, я подошел к нему. Не знаю, чем он собирался меня встретить, — может быть, каким-нибудь приемом джиу-джитсу или его китайским вариантом. Во всяком случае, наклонившись и изготовившись к прыжку, грозно растопырил напряженные руки.
Я схватил его, немного повозился, наконец поймал шею и заломил одну из рук за спину.
В этот момент второй китаец прыгнул мне на спину, худощавый седовласый мужчина прицелился и заехал ему точно по зубам — китаец отлетел в угол и остался там лежать.
Так выглядела ситуация, когда появилась Лилиан Шан. Я повернул китайца со сломанным носом в ее сторону.
— Ин Хун! — крикнула она.
— Среди них есть Ху Лун? — спросил я, указывая на собравшихся.
Она энергично помотала головой и начала стрекотать по-китайски с моим арестантом. Тот отвечал, глядя ей в глаза.
— Что вы собираетесь с ним сделать? — спросила она у меня, плохо справляясь со своим голосом.
— Передать в руки полиции, чтобы он дождался прибытия шерифа из Сан-Матео. Он вам что-нибудь объяснил?
— Нет.
Я стал подталкивать его в направлении двери. Неожиданно китаец в очках с металлической оправой преградил мне путь, пряча одну руку за спину.
— Нельзя, — сказал он.
Я толкнул на него Ин Хуна, так что он отлетел к стене.
— Уходите отсюда! — крикнул я Лилиан.
Седовласый мужчина остановил двоих китайцев, бросившихся к двери, и мощным толчком отпихнул их к другой стене.
Мы вышли на улицу.
Там все было спокойно. Сев в такси, мы проехали полтора квартала вперед, к комиссариату, где я вытряхнул своего узника из машины. Пол, владелец ранчо, заявил, что не пойдет с нами, — ему было очень приятно познакомиться, но у него есть еще несколько неотложных дел.
Сказав это, он отправился пешком по Керни-стрит.
Лилиан Шан, уже наполовину высунувшаяся из такси, вдруг изменила свое намерение.
— Если в этом нет необходимости, — сказала она, — я бы тоже предпочла туда не ходить, а дожидаться вас здесь.
— Превосходно, — согласился я и подтолкнул арестованного мной китайца к ступеням комиссариата.
Когда я вошел и обрисовал положение дел, возникла довольно странная ситуация.
Местная полиция не проявила ни малейшего интереса к личности Ин Хуна, хотя, разумеется, готова была задержать его до прибытия шерифа из Сан-Матео.
Ин Хун делал вид, что не понимает по-английски, мне же было очень интересно, какую он придумал историю в свое оправдание, поэтому я заглянул в комнату тайных агентов и обнаружил там Билла Тоуда, прикомандированного к Китайскому кварталу и немного говорящего по-китайски.
Он довольно долго разговаривал с Ин Хуном, а потом взглянул на меня, откусил кончик сигары и поудобнее развалился на стуле.
— Если верить его словам, — начал Билл, — то Ван Лан и Лилиан Шан поссорились, а на другой день Ван Лан исчезла. Мисс Шан и ее служанка Ван Ма говорили, что Ван Лан уехала, но Ху Лун рассказал ему, что сам видел, как Ван Ма сжигала одежду Ван Лан. Поэтому Ху Лун и этот наш желток подумали, что здесь что-то неладно, а на другой день были уже в этом уверены. Наш парень не мог найти среди садового инвентаря своей лопаты, а вечером находит ее, и она еще мокрая от влажной земли, хотя он не видел, чтобы кто-нибудь копал ею в саду или за домом. Он посоветовался с Ху Луном, все это им не понравилось, и они решили, что лучше смыться, пока и они не исчезли, как Ван Лан. Вот все, что он сказал.
— А где сейчас Ху Лун?
— Он говорит, что не знает.
— Так, может быть, Лилиан Шан и Ван Ма были еще дома, когда эта парочка смылась? — спросил я. — Они еще в тот момент не выехали на восток?
— Он утверждает, что нет.
— А он не догадывается, из-за чего исчезла Ван Лан?
— Этого я не мог из него вытянуть.
— Спасибо тебе, Билл. Скажешь шерифу, что он у вас?
— Можешь не сомневаться.
Разумеется, когда я вышел на улицу, Лилиан Шан и след простыл, вместе с такси.
Я вернулся в комиссариат и позвонил в нашу контору. По-прежнему никаких известий от Дика Фоули, вообще никаких новостей, в том числе и от того парня, который следил за Джеком Гартхорном. Правда, пришла телеграмма из Ричмонда. В ней говорилось, что Гартхорны — люди зажиточные и известные в округе, что молодой Джек Гартхорн то и дело попадал в неприятные истории, что несколько месяцев назад он избил в каком-то кафе полицейского из бригады по борьбе с бутлегерами, что отец лишил его за это наследства и выгнал из дома, но мать, скорее всего, посылает ему деньги.
Это соответствовало тому, что рассказала мне Лилиан. Трамвай довез меня до гаража, где я припрятал спортивную машину, заимствованную накануне утром из гаража Лилиан Шан. Я поехал домой к Сиприано. У него не оказалось никаких важных сведений. Прошедшую ночь он провел, слоняясь по Китайскому кварталу, но вернулся ни с чем.
Я находился не в лучшем настроении, когда поворачивал на запад, чтобы через Голден Гейт Парк выехать на Океанский бульвар. Дело подвигалось отнюдь не так быстро, как бы мне хотелось.
На бульваре я изрядно прибавил скорость, и соленый морской воздух несколько улучшил мое настроение.
Когда я позвонил в дверь дома Лилиан Шан, мне открыл мужчина с костлявым лицом и рыжеватыми усиками. Я знал его, это был Таккер, помощник шерифа.
— Привет, — сказал он. — Чего тебе?
— Я тоже ее разыскиваю, — ответил я.
— Ну и разыскивай, — осклабился он. — Я тебя не задерживаю.
— Нет ее, да?
— Ясное дело, нет. Датчанка, которая здесь работает, говорит, что она приезжала и за полчаса до моего прихода уехала, а я здесь минут двадцать.
— У тебя ордер на ее арест? — спросил я.
— Угадал. Ее шофер во всем признался.
— Да, я слышал. Это я тот гениальный парень, который его сгреб.
Я еще минут пять-десять поболтал с Таккером, а затем снова сел в машину.
— Ты дашь знать в агентство, когда ее накроешь? — спросил я, уже захлопнув дверцу автомобиля.
— Непременно.
Я повернул машину обратно к Сан-Франциско.
Сразу же за Дэйли-Сити меня обогнало такси, ехавшее в южном направлении. Сквозь стекло я успел заметить лицо Джека Гартхорна.
Я надавил на тормоз и помахал рукой. Такси остановилось и, дав задний ход, подъехало ко мне. Гартхорн открыл дверцу, но остался в машине.
Я вышел и подошел к нему:
— Заместитель шерифа поджидает в доме Лилиан Шан, если вы направляетесь туда.
Он сделал большие глаза, потом прищурился и подозрительно посмотрел на меня.
— Отойдем в сторонку и спокойно поговорим, — предложил я.
Он вылез из такси, и мы пересекли шоссе по направлению к нескольким солидным валунам.
— Где Лил… мисс Шан? — спросил он.
— Спроси у Сурка, — посоветовал я ему.
Нет, этот блондинчик немногого стоил. Много времени прошло, прежде чем он успел вытащить свою пушку. Я спокойно позволил ему это сделать.
— Что вы имеете в виду? — спросил он.
Я ничего не имел в виду, просто хотел посмотреть, как он отнесется к моим словам, поэтому промолчал.
— Она попала в руки Сурка?
— Не думаю, — ответил я, хотя и с большой неохотой. — Но дело в том, что ей пришлось скрыться, чтобы ее не повесили за убийство. Сурок ее заложил.
— Повесили? — изумленно переспросил он.
— Ага. Помощник шерифа, который сейчас находится в доме, имеет ордер на арест Лилиан Шан, подозреваемой в убийстве.
Он спрятал оружие, и в горле у него что-то забулькало.
— Я поеду туда и скажу все, что знаю! — И он направился в сторону такси.
— Минуточку! — крикнул я ему вслед. — А может, вы сначала скажете мне все, что знаете. Ведь я на нее работаю.
Он быстро обернулся:
— Да, вы правы. Тогда вы будете знать, что делать.
— Итак, что вам известно, если вам и впрямь что-то известно? — сказал я, когда он подошел ко мне.
— Мне известно все! — крикнул он. — О смерти тех двух и о…
— Спокойно! Спокойно! Не стоит вываливать такую информацию перед водителем такси.
Он успокоился, и я начал его прощупывать. Прошло около часа, прежде чем я сумел вытянуть из него все нужные сведения.
По его словам, история его молодой жизни началась с момента отъезда из дома, после того как он впал в немилость из-за побоев, нанесенных полицейскому. Он приехал в Сан-Франциско, чтобы переждать гнев отца. Мать снабжала сына деньгами, но не в таком количестве, чтобы их могло хватить молодому человеку в городе, полном соблазнов.
В таком положении Гартхорн находился, когда повстречал Сурка, который сумел его убедить, что он без труда заработает кучу долларов на контрабанде спиртного, если будет делать, что ему говорят. Гартхорн охотно согласился на это предложение. Он ненавидел сухой закон — причину большей части его проблем. Кроме того, контрабанда привлекала его неким романтическим ореолом — выстрелы в темноте, световые сигналы по правому борту и так далее.
Похоже, у Сурка были лодки, спиртное и жаждущие клиенты, но не было места для разгрузки товара. Он приглядел маленький заливчик на побережье, идеальное местечко для таких операций — не слишком далеко и не слишком близко от Сан-Франциско. С двух сторон его загораживали скалы, а со стороны дороги — высокий дом и живая изгородь. Если бы он мог воспользоваться тем домом, не было бы никаких проблем; он мог бы спокойно разгрузить товар в заливчике, перенести его в дом, перелить в посуду с невинными этикетками, вынести через главный вход и доставить в город жаждущ