«Все высказались? — надменно проговорил Тюльпин. — А теперь послушайте опытного человека, премногоуважаемые мазуты. Наполеон с Кутузовым гипотетически могли встретиться и пойти дальше, приподняв в знак уважения шляпы, или чего они там тогда носили… Хоть при Бородино, хоть в Альпах, хоть на копях Венеры. Но при одном условии. Кто-нибудь может мне сказать: при каком именно? Или я вас ничему не научил за прошедшую неделю, и все вы так и остались тупыми штатскими болванчиками? Ну?»
«Если они не успели получить все соответствующие санкции на ведение боевых действий?» – осторожно предположил Калнадор.
«Идиот. Храни вакуум твою дурью башку от шального когерента! Какие, на хрен, санкции? Им обоим Москва нужна была в тот момент, а не санкции! Ладно, тебе как уроженцу Марса я прощаю. Еще варианты? Руграно, ты лучше вообще сейчас молчи от греха подальше…»
Стас вдруг понял, к чему клонит каптри. И догадка, в первый миг показавшаяся такой простой и светлой, уже при втором осмыслении предстала в странном и угрожающе катастрофичном виде.
— Армии не вступают в бой лишь в том случае, если их интересы не пересекаются, — сказал он.
«Умничка, — невесело ответил Тюльпин. — Давай зачетку».
Представьте себе, что вы с тремя-четырьмя приятелями попали в толпу фанатов чужой футбольной команды. На ваших шеях туго намотаны шарфы любимого клуба, и скрыть принадлежность к иному лагерю болельщиков нет никакой возможности. Вы идете против движения этой толпы. И людей, бросающих на вас хищные взгляды, сдерживает не ограждение гостевого сектора и сотрудники ОМОНа, а только один абстрактный факт: сезон еще не начался. Нет ни побед, ни поражений. Мстить не за что.
Такое угнетающее чувство потенциальной незащищенности, быть может, страшнее, чем лобовое столкновение стенка на стенку с перевернутыми автобусами, сломанными ребрами и искрящими файерами на свежем газоне.
Кроме фрегата, который сопровождала эскадрилья Тюльпина, среди невероятно плотного по пространственным меркам строя вражеских кораблей находилось всего два союзных крейсера, несколько транспортов и дипломатических яхт, полсотни истребителей барража, десяток корветов и совершенно бесполезная в бою научная станция.
А еще очень напрягала гробовая тишина в транссолярном эфире.
Огромный российско-китайский флот Игреков молча пропускал через свое пространство жалкую кучку Иксов.
Либо это было одно из самых нелепых недоразумений в истории войн, либо кто-то о чем-то договорился на самом высоком уровне. И судя по тому, как озадаченно пожимали плечами адмиралы и руководители государственных служб космической безопасности, верным скорее всего оказывалось первое.
«А он правда исполинский», — восхищенно прошептал Марек, когда эскадрилья вместе с сопровождаемым Militeuro-4 оказалась заслонена от Солнца тенью «Мао».
— Флагман, что ж ты хочешь, — пожал плечами Нужный. — Насколько я знаю, один из самых больших кораблей в обеих Системах. Гравитонным зарядом с орбиты ка-ак шарахнет, и континент вроде Европы можно смело стирать с топографических карт.
«Действительно – целый континент?»
— Я ж не точно, приблизительно говорю. Может – больше, может – меньше. Не приведи вакуум, чтобы на практике кто-нибудь проверил.
«Согласно общемировой санкции совета Земли и всех планет Солнечной системы разработка, создание и испытание гравитонного оружия массового уничтожения запрещены», — выдал Калнадор.
— А кто говорит о массовом уничтожении? — хмыкнул Стас. — У них главный калибр – это «Надир-G». Комплекс гравитонного подавления сверхкрупных целей. Предназначен для обороны. К примеру, для нейтрализации соразмерных кораблей противника или плотной группы малых и средних истребителей и штурмовиков в случае прямой угрозы нападения. Только вот при желании… можно лечь на высокую стационарную орбиту, фокус-зоны к центру планеты направить и шкварнуть. Пол-атмосферы в космос сдует, а пяток километров поверхности расплавит. Вглубь.
«Ты бы язычок свой шаловливый в задницу засунул штопором», — посоветовал Тюльпин.
Каптри за последние несколько минут позволял подчиненным базарить в эфире на вольные темы, чтобы хоть как-то снять напряжение. Но столь хамские двусмысленные «озвучки» военных хитростей Тюльпин пресекал жестко.
Гигантские кормовые конструкции основного китайского линкора остались позади, и всей группе вместе с Militeuro-4 пришлось немного отклониться от курса, чтобы не попасть в здоровенную кильватерную G-аномалию.
Впереди уже виднелась туша российского крейсера в сопровождении снующих истребителей. А за ним – несколько фрегатов…
Стас с внутренним содроганием смотрел, как сотни искорок, составляющих одно из соединений флота противника, движутся между замерших светлячков-звезд. Это то, что было видно невооруженным глазом: радар показывал куда больше. И вся армада, похоже, направлялась к Точке перехода в его Солнечную. А навстречу шла такая же – только с маркировкой «X», а не «Y». И у той и у другой были какие-то свои, очень важные цели…
— Черт возьми! — вырвалось у Нужного само собой. — Флоты не собираются сражаться друг с другом! Но с кем же тогда они…
Договорить он не успел.
Его машина ушла в сторону так резко, что если бы не компенсаторы ускорения – лоскутки скафандра оказались бы набиты мясным фаршем.
Перед глазами замелькали целеуказатели, цвет которых в мгновение ока сменился с желтого на красный. Ближайший корвет Игреков тут же выпустил по машине Стаса целую «вязанку» ракет, и автоматика немедленно дала импульсы на движки для смены вектора полета и скорости, попутно из люков скользнули ложные цели и тепловые ловушки.
Нужный быстро сориентировался и вывел нижнюю часть корвета в перекрестье рентгеновских лазеров. Выстрелил, не задумываясь – пальцы, как на тренировках, сами метнулись к сенсору-гашетке боевого джойстика.
Где-то в невидимой дали мощнейшее когерентное излучение пробило брешь в броне среднего корабля Игреков возле силового отсека, заставив команду не на шутку запаниковать.
«Кто атаковал?! — заорал в эфир Тюльпин. — Отставить!»
— Веду ответный огонь, — отозвался Стас. Он даже удивился холодному спокойствию, с которым произнес эти слова. — Подтверждено нападение со стороны противника.
«Я вас всех урою! — сипло выкрикнул каптри. — Первым кто-то из наших ударил! Кто санкцию давал, кретины?…»
«Мой корабль быть под прице…» – Фраза Руграно повисла хрипом в наушниках.
Стас, следя, как автоматика выравнивает машину относительно навигационных линий основной сетки, отметил, что со стороны поврежденного корвета к нему рванули два истребителя класса «Сухарь». Машины, как объяснял Тюльпин на занятиях, в умелых руках легкие и верткие, хотя сильно устаревшие.
От перекрестного лазерного укола двух истребителей увернуться довольно трудно. «Сухари» выстрелили практически синхронно, и машину Нужного вертануло так, что казалось, будто «звездный дождь» косыми светящимися нитками царапнул по иллюминатору… Но несмотря на отчаянный маневр, один из смертоносных лучей все же достиг цели и полоснул по выпуклой носовой части почти перпендикулярно.
Нужный сначала понял, что произошло, а потом уже зажмурился…
Системы защиты взвыли, предупреждая о повреждении внешней обшивки и об опасности проникающего излучения. Телеметрия скафа бестолково сообщила о вредном количестве радиации. И…
И все.
Глубоких повреждений не было.
Неужто пресловутый протекционный щит спас?
Плевать! Главное – жив.
Стас медленно открыл глаза, чтобы увидеть, как мелькнули за иллюминатором сиреневые сопла – это в автоматическом режиме ушли две ракеты класса анти-М. Через секунду яркая вспышка, слегка смягченная анизотропным стеклом, вновь заставила его плотно сжать веки.
Стало быть – одна из ракет попала, что ли?…
«Отставить! — орал Тюльпин. — Эскадрилья отдельного гвардейского, мать вашу, авиакрыла „Данихнова“, отставить! Прекратить огонь! Мудни! Кто ж вам позволил… Всех ведь в пыль могли превратить…»
Каптри еще несколько секунд бормотал что-то о прекращении огня и последствиях эмоциональной несдержанности на войне, а потом так выругался, что на некоторое время в эфире воцарилась тишина.
Бой прекратился так же внезапно, как начался.
Наверное, вражеские пилоты получили не менее четкий и экспрессивный приказ от своих командиров.
Космос вновь миролюбиво заглядывал в иллюминатор своим чернильно-алмазным ситом.
Стас оглядел кабину истребителя, словно мог на глазок определить повреждения. Потом встряхнул головой и скользнул взглядом по информации на основном дисплее, просмотрел данные основных узлов и систем. Прислушался, как тикает счетчик Гейгера, перекликаясь с писком датчика, возвещавшего о неисправности во внешних клапанах системы регенерации. Значит, все-таки лазерный шлепок оставил неприятный след на корабле… Ну и пусть! Какой-то там клапан – фигня по сравнению с тем, что могло сделать прямое попадание, не будь их «Янусы» защищены с помощью новейшей технологии высокоэнергетического поля.
Теперь Стас был готов разом простить все муки, которые испытал, когда проходил сквозь перламутровую пелену в шлюзе…
Чуть слышно заурчали гравитонники, возвращая корабль на прежний курс.
«У Руграно нервы не выдержали. Взял и жахнул по одному их „Сухарю“ из рентгенов, вот и началась свалка, — сказал Марек спустя минуту, часто и неглубоко дыша в микрофон. — Итальянец, что тут скажешь».
«Три машины потеряли, — констатировал Геннадий. — Все его звено в прах развеяли антиэмками. Жалко. Хорошо хоть фрегат наш не подбили».
Несколько секунд в эфире тихонько перешептывались помехи. Слышалось чье-то учащенное дыхание. Звук сглотнутой слюны.
Затем Тюльпин хрипло проговорил:
«С боевым крещеньем, уроды».
Глава 3Комета
Солнечная система Y. Предполагаемая траектория свободной кометы Кила. Сотовый гравитонный комплекс «Удар»