Смерть Дэна могла быть ужасной, трагической случайностью. Или тут могла действовать еще какая-то ведьма.
И есть вероятность, что он умер из-за того, что мы все сделали шесть лет назад.
Но абсолютно исключено, что моя девочка без колдовской силы имела к этому какое-то отношение.
Когда мы в последний раз виделись с Эбигейл, я ответила отказом на ее дикое требование вернуть Дэна. И теперь вот это! Это все ее рук дело. Раздувая подозрения против Харпер, она хочет меня принудить.
Я не могу допустить, чтобы это продолжалось.
– Ты в последнее время видела Эбигейл? – спрашиваю я у Бриджит.
Бриджит смотрит… виновато? Определенно смущенно. И она все выкладывает. Как Эбигейл вызвала их с Джулией и попросила ее поддержать.
От ее рассказа мне становится тошно – как от ставшего ядовитым зелья. Такое чувство, что меня вот-вот вырвет.
– Она сказала что?!
Пьер переминается с ноги на ногу, словно его так и подмывает кому-нибудь врезать – осталось только выяснить, кому. Бриджит набрасывается на него.
– Она вне себя от горя, Пэ. Представь себе, что с Иззи что-то случилось. В каком ты был бы состоянии?
– Не в таком, чтобы заодно убить и ребенка моей подруги, это уж точно.
Он сжимает кулаки до хруста, но его гневу некуда излиться.
– Пьер, – говорю я ему, – предоставь все мне. Бриджит, ты сходишь со мной к Эбигейл? Это зашло слишком далеко. Мне нужно, чтобы она четко сказала, что не верит, что это сделала Харпер.
Даже сейчас я не могу возненавидеть Эбигейл за то, что она делает. Но это не значит, что я не стану бороться с ней всеми доступными средствами.
А ведьмы все-таки владеют магией.
41Эбигейл
– Эбигейл! Эби! Это Бриджит!
Я не собиралась открывать дверь.
Час назад заходила Берил Варли – принесла несколько экземпляров экстренного выпуска «Сентинел». Мы сели за стол на кухне и просмотрели его. Я поинтересовалась, почему там нет фотографий из той съемки, которую вел Джейк – там, где ясно видно, как Харпер колдует. Варли сказала, что их оставили «про запас».
– Сразу все не вбрасывают, – объяснила она. – Читатель способен усвоить за раз только два – три факта, и сейчас нужными словами были «колдовство», «убийство» и «замять». Плюс поэтапная подача лучше продвигает историю. Она укрепляет доверие.
Она сказала мне, что рассчитывает, что новость распространится по штату в ближайшие сутки, и посоветовала затаиться. Они с Тэдом и футболистами поставят вокруг меня «оцепление», чтобы не допускать посторонних.
Да, я не собиралась открывать дверь, но это же Бриджит, а мне так тошно одной в этом доме. В этом пустом гулком доме. Ни мужа. Ни любовника. Ни сына. Когда она стучит в дверь и окликает меня в третий раз, я открываю.
Вот только она меня предала, потому что с ней Сара.
Я не успеваю захлопнуть дверь: Сара просовывает в нее ногу. По крайней мере, так мне кажется.
– Сара?
Бриджит окликает ее неуверенно, и тут я замечаю, что дверь ничто не удерживает – если не считать поднятую Сарину руку, которая замерла сантиметрах в пятнадцати от двери.
– Ведьма! – бросаю я так ядовито, словно это грязное слово на букву «б». – Как ты посмела!
Сара дергается, словно не может поверить, что я обозвала ее этим словом. Однако дверь не двигается.
Бриджит шумно сглатывает:
– Я не знала, что ты…
– Согласие, – у Сары на губах мрачная усмешка. – Она открыла мне дверь. А если бы не открыла… ну, есть и другие пути.
– Уходи, пока я не вызвала полицию. Тебя посадят, как и твою доченьку.
– Прекрати, Эбигейл, – негромко говорит Сара. – Прекрати все это.
Она чуть выдвигает руку вперед – и дверь открывается шире, отодвигая меня, хоть я навалилась на створку всем весом.
– Уверена, что вламываться в дом колдовством незаконно! – шиплю я.
– Вламываться? Бридж, ты видела, что я что-то ломаю?
Бриджит стоит на ступеньке. О чем она думала, когда привела сюда Сару? И тут она объясняет.
– Вам надо поговорить, Эбигейл. Ты же на самом деле не думаешь, что Харпер убила Дэниела? Я понимаю, что ты… Это невероятно тяжело… Но ты не можешь знать наверняка.
– Не собираюсь. Обсуждать это. На пороге.
Я запыхалась. Трачу столько силы на то, чтобы не впустить Сару, что говорить трудно.
– Отлично. Тогда идем в дом.
Ведьма едва заметно толкает рукой пустоту, и моя дверь распахивается, а я пячусь.
Бриджет потрясенно ахает. Заходя в дом следом за Сарой, она тянется ко мне. Я стряхиваю ее руку и стою на месте.
– Убирайся немедленно, Сара.
– Только после того, как ты поговоришь со мной.
По мановению руки ведьмы дверь захлопывается. Руки у меня невольно покрываются гусиной кожей, а в животе разливается холод. Страх. Как ребенок, впервые увидевший, как их домашний песик скалит зубы и рычит. Понимающий, что то существо, которое он любил и которому доверял, может причинить ему вред.
Экземпляры «Сентинел» лежат на журнальном столике. Сара берет один из них.
– Видишь, что здесь написано? – Она указывает на вторую колонку и зачитывает: «Несколько человек называют Харпер персоной, представляющей интерес для следствия». А здесь? «Законодательство штата предусматривает смертную казнь». Я знаю, Эби, что ты сознаешь, к чему ведут эти ложные обвинения, потому что мы об этом уже говорили. Смертная казнь? Ты угрожаешь жизни моей дочери.
– У тебя хотя бы есть дочь.
При этих словах Бриджит сдается. Милая, добрая Бриджит. Ее тянет ко всем страдающим: побитым собакам и бездомным кошкам. Чем они несчастнее, тем сильнее она за них переживает. Она гладит меня по голове, словно я – раненое животное.
Если мы с Сарой соревнуемся в несчастности, то с умершим сыном я обязательно буду на первом месте. Может, Сара тоже это почувствовала, потому что сразу пошла в атаку.
– Бриджит, я еще не все тебе сказала, – объявляет она. – Я надеялась, что это говорит горе Эби, но ты должны знать, чего она пытается добиться. Для чего понадобились эти обвинения в адрес моей дочери. На прошлой неделе она пришла ко мне и сказала, что, если я не попытаюсь вернуть Дэниела – обгоревший труп умершего несколько дней назад – обратно к жизни, она добьется, чтобы Харпер обвинили в убийстве.
Я чувствую, как обнимавшие меня руки Бриджит разжимаются. Ее душные объятия слабеют. Впервые в жизни мне этого не хочется. Мне нужно, чтобы она была на моей стороне.
– «Жизнь моего сына в обмен на невиновность твоей дочери», – продолжает Сара. – Именно так ты сказала. Бросила мне в лицо мои же слова: «Что-то отдать за то, что получила». Ну, извини, Эбигейл. Я не могу тебе этого дать. И ты прекрасно знаешь, что это не могла быть Харпер.
Я знаю только, что я видела. Видео Джейка. Его показания.
Харпер виновна. Иначе и быть не может, потому что только тогда я получу Дэна обратно. Моего сына, снова живого.
А когда он будет со мной, обвинение в убийстве исчезнет. Харпер будет вне подозрений, а я никогда и словечка не скажу о том, что она сделала. Мы с Дэниелом уедем, подальше отсюда.
Все же так просто! Мне надо, чтобы Сара это поняла.
Я начинаю плакать.
– Ты так уже делала, – шепчу я. – Ты уже один раз вернула Дэниела. Пожалуйста, сделай это опять. Ну, пожалуйста!
Я опускаюсь на пол, словно у меня нет сил стоять. И я почти не притворяюсь. Я выжата, я совершенно не сплю из-за этого кошмара, который никак не желает заканчиваться.
Бриджит приседает на корточки и прижимает меня к себе. Я рыдаю, а ее ладонь снова гладит меня по голове.
– Ты ведь это сделала, Сара, – слышу я ее слова. – Мы все это видели. Он умер, а ты его вернула.
– Я… Нет. Там все было иначе. Он не был мертвым.
– Майкл щупал ему пульс, – говорит Бриджит. Я прижимаюсь к ней, становлюсь очень маленькой, очень несчастной, очень жалкой. – Его не было. И сердце не билось. Несколько минут. Думаю, профессор медицины может определить, умер ли его сын.
– Это была не… – теперь Саре приходится оправдываться, – …не настоящая смерть. Люди так постоянно «умирают»: на операционном столе, упав в замерзшую реку – и их реанимируют. Вот и все.
– У него был перелом черепа, Сара. Кровь лилась изо рта. Из носа. Из глаз.
Я чувствую, как моя подруга содрогается.
– Это были считанные минуты, Бриджит. Вот что важно. Не травма, а минуты, которые прошли после «смерти». Но даже и тогда мне не следовало этого делать. Это запрещено, и не случайно. Не только законом, но моими обрядами тоже. Это… неправильно.
– И все же ты нас в это втянула. Меня, Джулию и Эби.
– Вы пошли на это добровольно. Вы все. Вы сделали это из любви. Только поэтому я и согласилась. Я не считала, что из того, что было сделано из самых добрых и чистых намерений, может выйти что-то плохое.
– Но ты говоришь, что на этот раз слишком поздно…
Тон Бриджит мне не нравится. Он печальный. Смиряющийся.
Я отталкиваю ее руку.
– Это же магия, – сиплю я. – Да, он не пациент, на которого можно прилепить дефибрилляторы и током запустить сердце, но разве смысл магии не в том, чтобы делать то, чего не может наука?
– Например, способствовать карьере твоего мужа? Обеспечить тебе хорошую жизнь? – Сара садится рядом со мной на корточки, приближает ко мне свое лицо – и ей хватает нахальства плакать! – Ах, Эбигейл, если бы я могла сделать для тебя и это, то сделала бы.
– Ты не хочешь попытаться.
– Нет смысла.
– Даже чтобы спасти свою дочь?
– Мне было бы проще спасти ее, сделав то, о чем ты просишь, правда ведь? Как ты и сказала: нет трупа – нет убийства. Но сейчас совсем другой случай, Эби. Это невозможно. Мне так жаль!
И почему-то ее сожаление делает все реальным. У меня кончается запал. Когда я падаю на пол на этот раз, я не притворяюсь.
Слова Сары становятся идеально рассчитанным ударом ножа, и из нанесенной ею раны утекает надежда.
Внутри меня все обрывается. Маска Эбигейл, которая обманывала всех – порой даже саму себя – растворяется в слезах, которым я даю волю. Бриджит укачивает меня, а Сара становится на колени и гладит меня по голове. Они обе видят меня такой, какая я есть. Какой я все это время отказывалась себя считать.