– Джейкоб прав, – говорит он озабоченно. – Если Харпер раньше никому не говорила про это «изнасилование», то не подозрительно ли, что она упомянула о нем после смерти Дэниела?
– Честер, ты знаешь, какой процент женщин, подвергшихся изнасилованию, обращаются в полицию? Примерно треть. Почти ни одно заявление не принимают к рассмотрению, а до суда доходит и того меньше. Девяносто девять процентов насильников в нашей стране остаются на свободе. Ну что, хочешь повторить этот вопрос?
Честер не хочет. Он сидит задумчиво, а я объясняю ему, что именно меня зацепило в этой беседе.
– Джейк признался, что не видел момента падения Дэниела. А это важно, потому что он утверждал, что ее жесты – это применение магии, чтобы заставить его упасть. Однако если он не видел, как Дэн падал, тогда эта последовательность событий – всего лишь его предположение. Плюс, по словам Роуэн, движения Харпер не соответствуют магическим жестам. Так что его рассказ не выдерживает проверки.
Я ожидаю, что Честер поздравит меня с удачной дедукцией, но он замирает.
– Мэгги… мэм… не обижайтесь, но вы, кажется, очень хотите доказать, что Харпер этого не делала. Мне представлялось, что нам положено расследовать дело.
– Но не пришить дело тому, кто невиновен, Честер, – огрызаюсь я.
Однако его слова меня задели, потому что в них есть доля истины.
Я не хочу, чтобы эта девушка-тинейджер оказалась виновной в убийстве своего парня, будь то колдовство или какой-либо иной способ. Дочь ведьмы, на которую повесили все те ярлыки, что по-прежнему лепят на всех магов, но которая не имеет дара, гарантировавшего бы ей солидарность и поддержку магического сообщества.
Я не хочу подвести еще одну девушку, оказавшись недостаточно хорошим полицейским. Реми прочел мне лекцию после того дела Даунс. Он сказал, что у каждого копа бывает такое дело: одно сожаление, одна неудача. То Самое. Но, по его словам, это как в любви: нельзя зациклиться на Том Самом, иначе для всех остальных ты будешь потеряна. Со мной сейчас происходит именно это?
Прошлой ночью я целый час провела в бесплодных раздумьях, ища другие варианты. Кто мог желать Дэниелу смерти? Озлобившийся коллега Майкла Уитмена или отвергнутый влюбленный в Эбигейл Уитмен? Кому могло понадобиться обвинять семейство Фенн? Возможно, кто-то, кого разочаровала Сара Фенн? Но это все фантазии. Пустые домыслы.
– Экспертиза Роуэн – вот что запутывает дело, – говорю я Честеру. Тот хмурится, но слушает. – Согласно ей, на вилле присутствовала магия, но Харпер ее не применяла… или по крайней мере, не делала этого в те минуты, которые Джейк заснял – а это именно те минуты, когда Дэн упал. Нам остается сделать нечто элементарное: раскрыть преступление, совершенное ведьмой, в городе, где есть только одна ведьма.
– Сара? Она тут живет, сколько я себя помню, – говорит Честер. – Моя бабушка – ее клиентка. Я понимаю, что у нее есть мотив, если Харпер сказала правду насчет изнасилования…
– Кстати, Сара могла мне насчет этого солгать, – я поясняю, что ведьма заявляла, будто не знает никакой причины, по которой кто-то захотел бы Дэну зла.
– Но она кажется такой… доброй. И у ведьм же есть закон насчет ненасилия, непричинения зла, так?
– Это было бы преступлением, совершенным в порыве чувств. Материнское горе. Возможно, убийство не замышлялось – скорее, планировалось просто напугать его.
– Гмм…
– В Санктуарии же нет других ведьм, о которых ты просто забыл мне рассказать? Ковен, судя по словам Роуэн, они магией не обладают, так? Ты не мог бы прощупать почву насчет того, не ходили ли в городе слухи о каком-то одаренном маге?
Честер кивает и идет к двери. После его ухода я звоню в местную телестудию и у угрюмого координатора новостного отдела узнаю мобильный номер Анны Дао. Когда журналистка мне отвечает, голос у нее усталый и к тому же виноватый.
– Надеюсь, я не испортила вам расследование, агент. Мое начальство мне уже сделало втык. Это было задумано как интервью в стиле «каково тебе», чтобы показать, как на человека воздействует угроза смертной казни. То есть – господи, она же школьница, а это – Коннектикут. Мы обсуждали, что она скажет. Я совершенно не ожидала, что она вдруг заговорит про изнасилование. Полный кошмар. Мне остается только извиниться. Так расследование идет нормально?
Ха! Копает, даже извиняясь. Дао способная.
– По этому поводу я высказываться не могу, Анна. Но у меня к вам вопрос. После того, как Харпер сделала это заявление, вам пришлось закругляться, и вы перебили ее. Что она говорила? Камера направлена не на нее, так что…
– Боже! Понятия не имею. Я думала только о том, чтобы ее заткнуть. Но, может, выпускающий редактор? Подождите.
Микрофон прикрыли рукой, а потом говорит другой голос.
– Агент Найт? Я выпускающий редактор Анны. Кажется, она уже сказала вам, как мы сожалеем об этом вчерашнем сбое. Харпер в эфире была совершенно не такой, как во время предварительного разговора. Вы спрашиваете, что она говорила в тот момент, когда Анна, в соответствии с редакционными правилами, начала завершать интервью. Я должна подчеркнуть, что это не показания, и я пересказываю то, что, как мне кажется, было сказано. Договорились?
– Договорились.
– Хорошо. Тогда я услышала от Харпер вот что…
Я записываю четыре слова. И этот безумный автомат для пинбола, в который превратилось дело, еще раз меняет наклон.
Прошлой ночью я досадовала, что не знаю никаких причин, по которым кто-то мог желать Дэну зла, не считая мести со стороны самой Харпер или за нее, или чего-то, связанного с ревностью и трагедией от разрыва отношений.
И вот четыре слова, которые я услышала от выпускающей, дали мне именно это.
Она услышала, как Харпер Фенн говорит: «И не только меня».
Где бы Харпер ни находилась, мне надо поговорить с ней немедленно.
58Эбигейл
Джулия побежала за Сарой. Я этого не забуду.
Бриджит осталась со мной. Она позвонила Майклу, и он тут же приехал из Нью-Хейвена. Я не дура, чтобы решить, что это было сделано ради меня. Я слышала, как Бриджит с ним разговаривала. Слов «тут кое-что случилось, и вы нужны Эбигейл» оказалось мало: чтобы он согласился вернуться, ей пришлось открыто сказать, в чем обвинили его сына.
Пути назад не будет – для меня и для Сары. Мой сын невиновен: я это знаю, и знают все, кто его знал.
По дороге домой я обсуждала с Майклом, что нам следует сделать.
– Иск против новостного канала за трансляцию этой гнусной лжи. Иск о возмещении убытков. Иск против Харпер.
Муж кивал, слушая меня. Не помню, когда он в последний раз так внимательно относился к моим словам.
– Это законные методы, – продолжила я. – Но мы можем этим не ограничиваться. Сара знает тайны всех вокруг. Но я знаю ее тайны.
Я мысленно перебирала их, пытаясь припомнить все, что она нам рассказывала или что она делала такого, что выходило бы за рамки. Магические нарушения: незаконные чары, использование ингредиентов с ограничениями на применение, использование магии для несовершеннолетних. И чисто технические: нарушение конфиденциальности, хранение собранных человеческих ингредиентов.
– Хороший юрист сможет все это превратить в какое-нибудь дело, – сказала я Майклу, – но есть и более действенный способ этим воспользоваться. Сара обожает проповедовать единство и согласие, словно они – ее ведьмовские суперсилы. Но они так же хорошо подействуют против нее. Когда я закончу, Санктуарий объединится – для того, чтобы уничтожить Харпер и Сару.
Я все говорила и говорила, даже не заметив, что мы уже подъехали к дому.
– Мы с этим разберемся, – сказал Майкл. – Отдыхай, а утром обсудим планы.
Я принимаю снотворное, которое он мне дает, потому что иначе вообще не заснула бы, а мне силы понадобятся. Когда я просыпаюсь, то весь ужас лживого, гнусного интервью Харпер снова ко мне возвращается, и я бегу в туалет, где меня рвет. Но потом, вымывшись и одевшись, я ковыляю вниз – и вижу ясное доказательство прекрасной невиновности сына.
В гостиной полно спартанцев. Секунду я стою в дверях, наблюдая за ними, вдыхая чудесный запах подростков: легкий оттенок пота, едва заметная нотка поношенных кроссовок – плохо скрытые дезодорантом. Этот букет все еще задержался на вещах Дэна. На грязной одежде, которую я вытащила из корзины для стирки и закрыла в пакете, чтобы запах сохранялся на них как можно дольше.
Здесь Фредди Макконофи и его папа Митч, управляющий магазином «Спорт на берегу». Здесь тренер: лицо у него сосредоточенное, словно перед матчем. Это команда Дэна, они по-прежнему его друзья. «Спартана семпер» – спартанец навсегда.
– Присоединяйся к нам, Эби, – Майкл приглашает меня на диван, похлопывая рядом с собой. – Я пригласил этих ребят, чтобы обсудить планы. Нужно нечто публичное – нечто громкое.
– Мальчики, – говорю я, занимая место, – вы не представляете, насколько мне это важно.
Напасть на одного – значит, напасть на всех. Они это понимают. Эти мальчики станут моей волчьей стаей, и мы загоним Харпер и разорвем ее.
59Сара
Харпер прошлой ночью не вернулась. Куда она уезжает? Как она могла отказаться уснуть со мной, укутанная моими чарами и талисманами?
Как она могла отказаться от того, чтобы мать ее оберегала?
Моя девочка стала для меня тайной – и это ранит меня, словно осколок стекла в сердце. Несколько недель она втайне носила в себе то, что с ней сотворил Дэн. Да, она мне открылась. Но всего за несколько часов до того, как рассказала об этом журналистке и всему штату.
Однако эта печаль – эгоистичная. Единственное, что сейчас важно – это обеспечить ей безопасность. Теперь у копов есть мотив. Та следователь позвонила мне рано утром между звонками репортеров. Я не ответила – только прослушала ее сообщение с вопросом, где Харпер. Какой бы понимающей она ни казалась до этого, сейчас она против моей девочки.