А я понимаю, что тату на Харпер – это не просто красиво, это ее собственная работа. Неудивительно, что она здесь чувствует себя дома.
Чуть дальше по променаду звенит колокол у двери ведьмы – и из нее выходит Роуэн. Я спешу следом за ней в машину к Честеру, чтобы поскорее услышать, что она узнала.
Поскорее все сложить воедино.
75
– РЭ представилась отдыхающей ведьмой, у которой началась мигрень.
– ШМ около 50 лет. Выполнен утвержденный правилами осмотр РЭ.
– РЭ затрагивает тему Санктуария и Харпер Фенн.
– «Гадкая история, все ведьмы Коннектикута испуганы, – говорит ШМ. – Конечно, это вовсе не колдовство».
– А ШМ не тревожно быть так близко от Санктуария?
– «И да, и нет. У девушки, которую обвинили, здесь есть друзья. Местные жители ее знают. Она очень хорошая молодая особа. Никакой магией не владеет».
– ШМ с ней общалась?
– Немного. Она дружит с сыном ШМ. С того момента, как разразился скандал, ШМ держится от нее в стороне, чтобы никто не смог связать девушку с практикующим магом.
– А она точно не ведьма?
– «Определенно». ШМ считает, что смерть Уитмена – это просто «прискорбная случайность». Никакого колдовства. Выражает сочувствие Саре Фенн, которую она «почти не знает».
– ШМ ставит диагноз РЭ: отрицательная реакция на недавнее воздействие магии. Проводит ритуал очищения ауры и рекомендует пить готовую смесь трав.
– РЭ хвалит лавку и работу ШМ. А ее сын – ведьмак и продолжит семейную традицию?
– ШМ смеется. «Он увлечен серфингом. Ни капли магии, а вот иглой работает очень неплохо».
– РЭ расплачивается и уходит.
75
Первая страница
Берил Варли, редактор отдела новостей
Санктуарий снова кипит возмущением из-за действий живущих среди нас ведьм.
Утверждается, что местный житель (источники называют Альберто Гарсия, 48 лет, из Анаконны) был подвергнут магическому принуждению без его ведома.
Мы обратились к официальному представителю Собора США, национальной организации практикующих магов, и он прокомментировал это следующим образом: «В США по праву гордятся установленными здесь правилами колдовства – самыми строгими в мире. Любой, кто действует вразрез с этими правилами, будет лишен лицензии и, если потребуется, будет преследоваться в судебном порядке».
В свете последних событий шеф полиции Тэд Болт эксклюзивно сообщил редакции, что он отменяет свое решение не участвовать в расследовании смерти Дэниела Уитмена.
«Не могу стоять в стороне и позволить ошибкам следователя от штата уничтожить возможность справедливого суда для Дэниела и его родителей, – сказал пользующийся всеобщей любовью местный правоохранитель. – И я не допущу, чтобы люди не спали ночами, боясь сил зла, орудующих в нашем городе. Здесь, в Санктуарии, мы решаем наши проблемы сами».
К Альберто Гарсия обратились за комментариями.
77Сара
Моя дочь пропала. Мой ковен рассыпался и распался. Эбигейл ополчилась на меня, Джулия обвиняет меня, а Бриджит меня сторонится.
Обряд солнечных камней, который я задумала, чтобы прекратить это безумие, теперь невозможен.
Площадки для обряда придется оставить нетронутыми: когда приношение совершено, забрать назад его уже нельзя. Однако свою мастерскую я могу привести в порядок. Запах зелья все еще наполняет ее: резкий шалфей и затхлая, сальная вонь от масла энотеры. Но пока я мою и очищаю сосуды, оттираю камни и убираю их, я начинаю размышлять о том, надо ли мне останавливаться на этом. Не запаковать ли все, даже мои ингредиенты и лозы. Все продать – или пожертвовать Фонду воспомоществования ведьм, чтобы они принесли пользу какому-нибудь молодому и неимущему практикующему магу.
Уехать подальше отсюда. Может, навестить маму и ее третьего мужа во Флориде. Мама все надеялась, что я, как и она, не буду иметь дара, и наши отношения резко изменились после того, как во мне проявился талант моей бабушки. Теперь то же самое происходит со мной и Харпер. Отсутствие способностей у моей дочери вбивает между нами клин. Может, если моя дочь поживет со своей тоже лишенной дара бабушкой, это поможет ей успокоиться?
Могу ли я сделать так, чтобы мы исчезли?
Чары могли бы нас замаскировать. Позволили бы нам пересечь страну незамеченными и затаиться во Флориде, пока все не уляжется, а имя моей дочери не обелят. Тогда мы смогли бы спокойно подумать о том, возвращаться ли в Санктуарий.
Однако в глубине души я понимаю, что если мы уедем, то никогда не вернемся. Все будут говорить, что мы сбежали не просто так.
Я иду к шкафчику в углу. За самыми повседневными расходниками – рулоном туалетной бумаги, пачкой бумаги для принтера – спрятан сейф, который для меня установил Пьер. Я ввожу шифр: 05261647 – дату, когда штат Коннектикут повесил Элис Янг за колдовство. Она стала первой ведьмой, погибшей в Тринадцати колониях, и ее труп много дней висел на площади перед ратушей Хартфорда. Это случилось почти на пятьдесят лет раньше Салема. Моя бабушка всегда твердила, что мы не можем быть уверены в том, что это не повторится.
Как бы мне сейчас хотелось с ней посоветоваться!
В сейфе хранится только одна вещь: книга. Или, точнее, гримуар.
Его напечатали больше двухсот лет назад, после того как ведьмы якобы были реабилитированы, продемонстрировав свою отвагу и верность во время Войны за независимость. Молодое американское государство признало нас, хотя еще двести лет ушло на то, чтобы официально нас декриминализовать, и результатом стал такой расцвет нашего искусства, какого в этой стране мы больше не наблюдали.
Ковен в городе Старкросс, штат Пенсильвания, десять лет трудился над созданием того, что они сами именовали «Стандартной американской книгой премудрости», которую очень скоро стали называть «Старкросским гримуаром». У них был покровитель – богатый землевладелец, который оплатил тиражирование. Экземпляры бесплатно раздавались магическим семействам «хорошего происхождения», а некоторые были куплены теми неодаренными, которым очень хотелось больше узнать о нашем искусстве.
Однако создание «Старкросс» – невероятно детализированного – оказалось гибельно для него и для нас. Его страницы показали, что мы способны заставлять людей влюбляться, чахнуть, выполнять наши указания. Там даже были намеки на тот прием, который я использовала, чтобы вернуть Дэниела. Не прошло и года после создания гримуара, как его тиражирование было запрещено.
А потом неизбежно последовали карательные меры. В стране, где пытались установить главенство закона, с подозрением смотрели на силы, которые невозможно увидеть или определить. Орган, который в конце концов превратился в Собор, пошел навстречу властям, не желая, чтобы население узнало о наших реальных силах и испугалось. Экземпляры «Старкросс» конфисковывали и сжигали.
Некоторое их количество, конечно, уцелело. В их числе и тот экземпляр, которым владела моя семья.
Даже сейчас считается преступлением воспроизводить или продавать копии книги, которую я сейчас держу в руках. Любые фрагменты, попадающие в интернет, устраняются, и даже университетам и государственным библиотекам запрещено ее оцифровывать. Никто не знает, сколько оригинальных экземпляров сохранилось. Однако здесь, в Новой Англии, не одна наша семья хранит свой гримуар даже более бережно, чем старинную домашнюю Библию.
Я переношу книгу на рабочий стол, наслаждаясь тактильными ощущениями: кожа стала невероятно мягкой от прикосновений рук женщин и мужчин, которые лелеяли ее до меня. Переплет износился, кусочки превращаются в пыль при каждом пролистывании страницы. Я сверялась с гримуаром на следующий день после того, как вернула Дэна, проверяя, насколько мои действия совпадают с теми намеками и подсказками, которые запечатлены на этих страницах. Мне пришлось сократить сложный обряд до десяти минут лихорадочной работы, так что сделанное мной совпадало лишь приблизительно с настоящим ритуалом. Но «Старкросс» уверил меня, что это было близко. Достаточно близко.
Ароматы, источаемые этими страницами – это запах самой магии. Ладан, травы, кровь и железо. Сладость, горечь и соль. И некое ощущение: покалывание кожи, вздыбившиеся волоски на руках.
Когда Харпер была маленькой, она была одержима этой книгой. Она обожала историю и случаи из практики, длинные списки ингредиентов для зелий. Но больше всего она любила иллюстрации: гравюры с изображением ведьм за работой, ингредиентов и инструментов. Она копировала их на альбомных листах и раскрашивала. И она все время спрашивала, когда же проявится ее магия.
Ей хотелось поскорее стать ведьмой.
Только когда на помятой странице появляется влажное пятно, я замечаю, что плачу.
Я не смогла подарить Харпер магию. Но я использую все, что имею, лишь бы подарить ей такую жизнь, какую она выберет. За книгу, которую я держу, частный коллекционер, не боящийся нелегального приобретения, отдаст значительную сумму.
Гримуар – это прошлое моей семьи. Но если мне придется продать его, чтобы обеспечить моей дочери будущее, я это сделаю.
Я глажу страницы, а потом обращаюсь к разделу «Чары для сокрытия человека, силы или предмета».
И тут звонит мой телефон. Я хмуро смотрю на номер. Это не Харпер, не школа, не коп, не Пьер, не Бриджит, не Джулия, не Эбигейл, так что я перевожу звонок на голосовое сообщение и только потом его слушаю.
Женский голос, умоляющий, совершенно отчаянный.
78Сара
Заперев мастерскую и выскочив на улицу, я вижу ее совсем близко: растерянная и уничтоженная, она стоит в маленьком сквере в центре Мейн-стрит. Она не смогла найти мою лавку, хоть и стояла практически напротив нее – сработали наложенные мною чары сокрытия.